Блуждая в тумане

Мария вспомнила любимую песенку дочери. Это были "Бременские музыканты". Они всей семьей затягивали припев, хотя ни слуха, ни голоса ни у одного из них не было. Этакое глухое, но абсолютное счастливое трио. Юра всегда исполнял арию осла. Она и сейчас будто слышала его "Е - е - е - е - е!".

Вспомнила любимый мультик дочери: "Машу и медведя" можно было целый час смотреть по телевизору вечером после садика, а если Юра приходил с работы после девяти, что случалось нередко, то еще и перед сном.

Как-то на одном из праздников, посвященном Дню матери, воспитательница дала задание принести поделку, изображающую любимое с мамой занятие. Они слепили из пластилина всех героев мультфильма и поставили в небольшую коробку, обклеенную искусственной травой. Поделка ни у кого в саду не вызвала бурных эмоций и не стала украшением группы, но это было и не важно. Главное было то, что в разноцветных комочках, колбасках и лепешках пластилина и мама, и дочь видели персонажей любимого мультфильма.

Этот день тогда Марии не показался каким-то важным. Задания для сада они выполняли довольно часто, но сейчас именно это воспоминание бередило душу до такой степени, что глаза наполнялись слезами.

– Я, наверно, побуду одна, если можно, - она отставила наполовину съеденную яичницу и поднялась из-за стола.

– Хорошо, - Иван выглядел слегка растерянным: Пуля просила его разговорить Марию, а они и двумя словами не обмолвились.

– Вы можете включить телевизор. Пульт на полке.

– Не нужно. Спасибо. Мне просто нужно побыть одной.

– Конечно, когда придет Александра, я сообщу вам.

Вот и весь разговор. Иван проводил ее взглядом, невольно заострив внимание на ногах. Они были стройными и даже скорее тонкими, а его тапки были ей совсем не по размеру. Создавалось впечатление Дюймовочки в домашних туфлях Великана. У Пули тоже были миниатюрные ступни, и она вечно прятала их в разноцветных носках. Представшая картинка вызвала улыбку: он ни раз представлял голые пальцы подруги и ее по-детски мягкие пяточки. Он мог бы помечтать, как целует их, но не стал. Иван сосредоточился на яичнице.

...

Оставшись одна, Мария дала волю слезам. Она уткнулась в подушку и плакала до тех пор, пока не началась икота. Где ее маленькая девочка? Где ее доченька?

Мария проклинала свою память - вернувшиеся воспоминания были пустыми. Какая разница сколько цветочков было на платье любимой куклы дочки и сколько нарядов она сама сшила для нее и для своей Катюшки? Разве имела значение любимая сказка или стихотворение? И была ли хоть какая-то польза от воспоминаний о детских праздниках или падении с велосипеда? Первый поход в театр или на выставку кошек, жалость к обезьянкам в клетках зоопарка, боязнь темноты и любимый ночник в виде "Хелло Китти", первый поход к зубному и первый серьезный разговор о сестричке? Как она хотела сестричку! Каждый день объясняла необходимость в ней.

"Как ты не понимаешь, мама! Мне нужно с кем-то играть по выходным, с кем-то делиться шоколадом, обсуждать проделки Маши и какой умный медведь . Мама, неужели вы с папой не понимаете, как сильно мне нужна сестричка?! "

Они понимали, но не решались на второго ребенка: Юра так мало времени проводил дома, а она уставала и на работе и дома. Все свободное время уходило на дочку. На себя уже не оставалось сил. Какой второй ребенок? Они бы не потянули. Да и зачем? Катюшка была ее жизнью и заняла сердце без остатка.

Мария сжимала подушку дрожащими руками и всхлипывала. Нет большего счастья, чем кормить дочку грудью и смотреть, как она засыпает, подложив кулачок под щечку. Наблюдать первые шаги и слышать первое "мама". Видеть, как она щурится, глядя на солнце и слышать смех, когда бегает за заводной собачкой. Вдыхать запах ее кожи и ощущать, как бьется ее маленькое сердечко, когда ты держишь ее на руках. Если бы только Катюшка оказалась сейчас рядом, если бы только...

Мария сжалась комочком и шепотом прошептала: "Держись, моя маленькая, мама скоро тебя найдет, мама скоро будет рядом".

Сердце неистово колотилось, пытаясь вырваться на свободу. Отчаяние душило цепкими пальцами. Она понятия не имела с чего начать поиски, ведь даже собственное имя оставалось загадкой, не помнила ни детский сад, ни друзей своей дочки, ничего, что могло бы помочь.

– Где ты, моя радость, где? Как мне тебя найти?

Они с мужем больше года планировали ребенка. Врачи предупреждали - будет непросто. У Марии обнаружили маточную непроходимость. Сколько слез она пролила, проходя мимо детских площадок, заполненных резвящимися детишками, наблюдая за мамочками с колясками, выслушивая стенания своего отца, мечтающего стать дедом. Но она продолжала лечиться и верить, и одним сентябрьским утром тест показал две полосочки. Катюшка была долгожданной и выстраданной.

С самого рождения они с Юрой завели большой альбом, бегали за малышкой с фотоаппаратом и щелкали затвором при каждом удобном случае: "Катюшка на выписке", "Катюшка впервые дома", "Лежит на боку", "Лежит на спине", "Впервые смотрит на папу", "Мама моет Катюшке попу", "Папа моет Катюшке попу", "Первая прогулка", "Первая улыбка во сне" и так десятки снимков в день. Альбом был толще "Войны и мира". И как она могла все это забыть?! Как могла забыть о существовании дочери?! В больнице утверждали - она не замужем, детей нет, но это была коварная ложь. Зачем? Она поверила тому доктору. Кажется, его фамилия Алексеев. Он так правдиво лгал и даже показывал фотографии с места аварии...

Мария вскочила так резко, что даже голова закружилась. Ей снова солгали! Как она могла попасть в аварию, если не умеет водить? У них с Юрой никогда не было машины. Она это точно помнила. А Иван с Александрой об этом знают?

Она выбежала из комнаты и застыла на пороге кухни. Ей так хотелось ошибаться. Иван по-прежнему сидел за столом, медленно размешивал чай и читал какие-то бумаги. Он не заметил ее присутствия и поднял голову только, когда она села напротив, громко отодвинув стул.

– Вы знали, что никакой аварии не было?

Пуля просила пока не рассказывать об этом: Марию следовало подготовить к новой информации, но этот грустный и одновременно решительный взгляд ставил его в тупик.

– Александра приедет вечером, и мы с вами все обсудим.

– Вы знали, - она закрыла лицо руками и сидела, не произнося ни звука. Казалось, она и дышать перестала.

Иван протянул руку, дотронулся до ее локтя и произнес:

– Подождите немного, Александра вам все объяснит.

– Объяснит?
– ее голос был подобен взорвавшейся бомбе.
– Что еще вы от меня скрывали? Какие еще факты своей жизни я не знаю? Может, вы знаете и где моя семья, но почему-то молчите? Может, вы вовсе и не хотите мне помочь? Может, вас наняли те люди? Вы...