Бог Ярости

Мой вздох глубокий и, блять, побежденный.

— Ты так сильно его любишь, да?

— Да, — он обрывает себя, и его глаза расширяются, когда он судорожно сглатывает. — Я имею в виду… Я…

— Все в порядке, — я сжимаю его плечо. — Не торопись и обдумай это. Я знаю, это страшно, но скоро станет лучше.

— Спасибо, папа.

Я улыбаюсь.

— Давай присоединимся к ним, пока твоя мать не опозорила тебя еще больше.

Он улыбается в ответ, и мы входим, когда Астрид говорит:

— Это Джейден, или сокращенно Джей.

— Родственник? — спрашивает Николай.

— Можно и так сказать. Он сводный брат моей сводной сестры и был первой влюбленностью Брэна, — она подмигивает нашему сыну, и он качает головой.

— Первой влюбленностью, говорите? — тон Николая становится загадочным, когда он смотрит на фотографию, на которой Брэн и Джей одеты в комбинезоны миньонов, обнимают друг друга за плечи и радостно улыбаются.

— Да, — говорит моя жена, совершенно не замечая огня ревности, вспыхивающего во взгляде Николая. — Брэн прошел через ту фазу, когда он был одержим всем, что связано с Миньонами, а Джей был его партнером по преступлению.

— Хм. И где он сейчас?

— В Штатах. Он самый молодой талантливый ученый НАСА. Я так горжусь им.

— Он в штабе или в одном из других полевых центров?

— Полагаю, в штаб-квартире.

— Приятно слышать. Он Джейден Клиффорд?

— Нет, Адлер.

— Джейден Адлер. Округ Колумбия. Круто.

Иисус, блять, Христос.

Он говорит как чертов мафиози, который собирает информацию о потенциальной цели.

Астрид продолжает показывать ему другие фотографии, но Брэн определенно уловил его настроение, потому что говорит:

— Мы с Джеем не так уж часто виделись за все эти годы. Он гений, и у него почти нет времени ни на что, кроме учебы.

Николай впервые за сегодняшний день делает непроницаемое лицо.

— Я что-то сказал?

— Даже не думай об этом, — тихо говорит Брэн, но я его слышу.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Николай, — предупреждает он.

— Да? — он улыбается, и мне хочется ударить его, но я не могу, потому что моему сыну нравится этот придурок.

Николай скрывает зевок.

— Извините. Я прилетел прямо из Штатов и не мог уснуть в самолете.

— О, боже! — Астрид закрывает альбом. — Брэн, ты должен отвести его отдохнуть.

— Нет, — Николай придерживает альбом. — Я хочу досмотреть фотографии.

— Ерунда. Они могут подождать, пока ты не проснешься, договорились?

— Договорились.

— Мне и самой нужно поспать несколько часов, — она выглядит расстроенной, пытаясь стряхнуть усталость с лица.

Николай встает и кивает мне.

— Спасибо, что позволили мне остановиться в вашем доме, сэр.

Я собираюсь сказать: «Нет, я тебе не позволял», но ожидание на лице Брэна заставляет меня передумать, и вместо этого я издаю недовольный утвердительный звук.

Мой сын улыбается и одними губами произносит «Спасибо», прежде чем они с этим ублюдком поднимаются по лестнице.

Ему лучше отвести его в комнату для гостей.

Я собираюсь напомнить ему об этом, когда Астрид качает головой.

— Даже не думай быть мудаком. Ты и так причинил достаточно ущерба за все утро.

— Мне не нравится, что он будет в одной комнате с нашим сыном.

— Ему двадцать три года, Леви. Перестань обращаться с ним как с ребенком. Кроме того, Николай слишком хорошо воспитан.

— Ты видела татуировки?

— Ты имеешь в виду, насколько они красивые?

— Сколько их, принцесса.

— Ну и что? Это ничего не говорит о его личности. С каких пор ты судишь о книге по обложке?

— С тех самых, как он вошел в мой дом и украл моего сына.

Она смеется и обхватывает мою руку, затем кладет голову мне на плечо.

— Ты такой папа-медведь. Просто будь счастлив, что Брэн нашел кого-то, кто заботится о нем так, как Николай. Ты ведь слышал, что он ненавидит? Это именно то, с чем мы боремся, и он не только понял это, но и выделил это среди всего остального как то, что ему не нравится. Ты же знаешь, каким замкнутым и скрытным может быть Брэн, так что мы должны праздновать тот факт, что он подпускает кого-то близко, а не вести себя по-детски по этому поводу.

Я издаю ворчание.

— Леви, перестань. Ты когда-нибудь видел, чтобы Брэн так улыбался?

Я стону. Значит, она тоже это заметила. Конечно, заметила. И мне неприятно это признавать, но она определенно права. Я никогда не видел его таким счастливым, как сегодня утром.

Черт возьми.

— Я знаю, что в глубине души ты тоже рад, — она целует меня в щеку. — Тебе лучше не доставлять Николаю неприятностей.

— Так ты теперь в команде Николая?

— Я в команде Брэна, а он любит этого человека. Кроме того, он настоящий парень.

— Настоящий парень? Серьезно, принцесса?

— Он получает мое одобрение, — она снова целует меня. — Хочешь еще немного поспать, раз уж ты сказал, что заболел?

— Ты же знаешь, что я не откажусь.

После того, как мы идем в спальню и Астрид быстро принимает душ, я открываю групповой чат со своим кузеном и друзьями.

Леви: Кажется, у меня депрессия.

Эйден: Кризис среднего возраста? Поэтому ты сказал, что заболел?

Леви: Скорее, кризис кражи моих детей. Никто не сказал мне, что они будут ускользать один за другим.

Ксандер: Расскажи мне об этом, капитан. Я до сих пор не могу поверить, что у моей пчелки есть парень-ящерица.

Ронан: Настоящая ящерица? Черт возьми, Ксан. Что случилось с малышкой Сеси?

Ксандер: Он человек, но я бы предпочел думать о нем как о ящерице, чтобы он мне не нравился.

Леви: Мне нравится эта идея. Дегуманизация не позволит им мне нравится. Хотя я действительно сомневаюсь, что сейчас это сработает. Почему мы не можем изобрести машину времени, чтобы они оставались детьми вечно?

Коул: Даже не напоминай мне об этом, капитан. Мне снятся кошмары о том, когда мои дети познакомят меня с какими-то ублюдками.

Эйден: Уверен, что ты знаешь как минимум одного из них, если не двух.