Бог жесток

Я догадывался, кто приложил здесь свою руку, оставалось лишь непонятно, что двигало моим школьным приятелем, ведь согласно одной из моих версий он, напротив, должен был быть заинтересован в скорейшем сворачивании расследования.

— В самом начале вы сказали, что дело в моем раскладе вам кажется откуда-то вырванным, — произнес я. — Действительно, конец нам пока неизвестен. Зато начало… Мне кажется, что эта история имеет свои корни в прошлом. В том времени, когда Александр Солонков обчистил квартиру Пастушковых. Как уверяют сами потерпевшие, склонности к воровству у него не было. Зачем же абсолютно нормальному человеку забираться в чужую квартиру? Значит, там хранилось что-то, представляющее для него или для кого-то из его близких особенную ценность. Допустим, какая-то важная улика, — упоенно размышлял я вслух. — Тогда становится ясным, почему Олег Пастушков отказался сообщить мне что-либо определенное по этому делу. Александр же перед арестом мог передать эту вещь своей невесте, и Лена Стрелкова все это время шантажировала счастливую семейную пару. За это ее в результате…

Голубев, выслушав мои домыслы, укоризненно покачал головой.

— Хотите, сообщу еще одну подробность? — спросил он. — Лена Стрелкова работала в библиотеке, и ее зарплаты едва хватало, чтобы сводить концы с концами. А умерла она вообще нищей. У нее не было ни счета в банке, ни сберегательной книжки, а в кошельке денег осталось, чтоб только пройтись до булочной. Вот и весь ваш шантаж… — с горечью закончил Валерий Игоревич.

Я ощутил внезапный приступ тошноты.

— Так каким же будет ваш ответ? — выдавил я, пятясь к двери.

— А что вы хотите услышать? Позвоню домой, пусть не ждут к ужину, — ответил Голубев. Затем подозрительно быстро уселся за стол и протянул руку к телефону.

Глава 14. ЗАКАЗАН

Неприятности подстерегают нас повсюду. Находясь дома, можно обвариться крутым кипятком или сунуть пальцы в розетку, очутившись на улице — принять на макушку неведомо откуда залетевший кирпич или вступить в тесный контакт с асфальтом под шинами двадцатитонного грузовика. Это может произойти в далекой Америке, среди небоскребов и неоновых витрин, а может в вашем родном дворе, в ближайшем соседстве с оседающими халупами и мусорными контейнерами. Сверкающая иномарка, рванувшая от подъезда, с ног до головы окатила меня ржавой водой из-под благородных колес. Но дело на этом не закончилось. Двое мордоворотов выскочили из машины, схватили меня и затолкали внутрь.

Заднее сиденье, на которое я плюхнулся, оказалось предусмотрительно застелено клеенкой; и первая мысль, посетившая меня, была без преувеличений ужасна: чтобы не испачкать кровью светлый кожаный салон, когда меня будут хладнокровно мочить. Но очень скоро я отмел это предположение, ведь нельзя отказать в здравом смысле этим бритоголовым накачанным ребятам. Если их мозги и усохли, то не настолько, чтобы похищать меня на глазах полусумасшедших старух и молодых мамаш, пасущих свое потомство. Расправиться со мной можно гораздо проще где-нибудь в другом месте.

— У вашего шефа в последнее время притупилось чувство юмора, — констатировал я как можно безразличнее. — Куда мы едем?

— В сауну.

— Очень кстати.

В оздоровительном центре «Олимпия», выстроенном сравнительно недавно, но снискавшем огромную популярность у лиц определенного и не обделенного в средствах круга населения, предоставляются развлечения по полной программе: спортивные залы, теннисные корты, бассейн, сауна, джакузи, эротический массаж, прохладительно-горячительные напитки, пятнадцатилетние девочки, мальчики — танцоры и модели. Внутри все сияет ослепительной чистотой и белизной, обслуга вежлива и предупредительна, порок надежно сокрыт. Меня заставляют раздеться до трусов и запускают в маленькую комнату. Белый кафель, множество зеркал, мини-бассейн (такие в детстве презрительно именовались «лягушатниками»), легкий пластиковый столик, загроможденный бутылками пива, приземистое, но очень удобное креслице, дожидающееся мою задницу. Другое креслице занимал мой школьный дружок, сложением напоминающий недоразвившуюся девушку, одетый в красные атласные плавки, но даже здесь не расставшийся с золотыми перстенечком и цепью. Молодой бизнесмен сосредоточенно нагружался «Гиннессом», и его умиляющее волосатое брюшко урчало и раздувалось, как воздушный шар.

— Окунись, — предложил он дружелюбно. — Здесь водичка без хлорки. Если желаешь, устрою парилку, джакузи, массаж. — Он хитровато подмигнул мне. — А может… девочку? Разумеется, за мой счет.

Я шлепнулся в «лягушатник», вынырнул, наглотавшись воды, отплевываясь и сморкаясь. Олег Пастушков потешался надо мной хорошим заразительным смехом.

— Я выпью пива, но заплачу сам.

— Еще чего не хватало! — возмутился он от чистого сердца. — Я по своей прихоти оторвал тебя от твоих несомненно важных дел, а теперь буду еще разорять…

Я выбрался из бассейна и занял место рядом с г-ном Пастушковым.

— Тогда я разорю тебя. Страх как обожаю пиво!

— Бога ради.

Открываю бутылку, коричневая сладковатая пена ползет по рукам. Стремительно расправившись с первым «Гиннессом», тут же принимаюсь за второй. Потом прикуриваю его «Парламент» от любезно предложенной им «зиппо».

— Ты тоже занятой человек, — замечаю между затяжками, — и не стал бы искать меня для пустого трепа.

— Разумеется, — отвечает он просто. — Я разыскал тебя, чтобы сообщить, что несколько часов назад на меня было совершено покушение.

Своей внезапно напрягшейся позой он дает понять, что время шуток кончилось. А затем рассказывает все подробно и обстоятельно. И его повествование очень смахивает на правду.

Сегодня утром г-н Пастушков отдал несколько мелких поручений прислуге, потрепал по щеке жену и вышел из особняка в сопровождении личного телохранителя. Его любимый «мерседес» стоял под окнами, бизнесмен уже взялся за ручку дверцы, когда по крыше что-то металлически царапнуло и мимолетным жаром опалило щеку. Телохранитель очнулся, особо не церемонясь, сбил своего шефа с ног и подмял под себя. Он даже успел выхватить пистолет, когда вторая пуля ударила его в плечо. Выстрелов слышно не было.

Бизнесмен понимал, что его кто-то заказал, но во что бы то ни стало хотел избежать огласки. Такая реклама вовсе ни к чему: кто будет заключать серьезную сделку с человеком, которого не сегодня завтра должны убить? Ведь если пытались раз, то вряд ли уже отступятся.

Свидетелей не было. Свой хирург осмотрел рану телохранителя, нашел, что она не опасна, извлек пулю и сделал перевязку. В то же время личная охрана оцепила улицу, прилегающую к особняку, облазила все дома и подворотни и, хотя киллер уже ушел, обнаружила место, где он хоронился. Там подобрали две гильзы, специалист, находящийся в штате, сопоставив их с имеющейся в наличии пулей, дал ответ, что стреляли из гладкоствольного охотничьего карабина. Выслушав заключение, г-н Пастушков мрачно пошутил, что таинственные недруги его ничуть не уважают. «Еще бы с киянкой напали!»

Он знал, что серьезные люди не пойдут на дело, вооружившись таким несерьезным оружием, а раз так, это был дилетант, а если дилетант…

Вновь фокусы этой красивой потаскушки, которую он так любил. И любит. И будет любить. Несмотря ни на что.

Они были ровесниками, и все у них было общее. Общее детство. И отрочество. И юность. И сознательная жизнь. Играли в «доктора», подглядывали друг за другом в душе, наконец, она стала первой женщиной, которую он познал. Поздновато. На втором курсе университета. Она, разумеется, уже не была девственницей. Казалось, страдала бешенством матки, ложилась в постель чуть ли не с каждым встречным. Красивая. Умная. Ненавидящая. Хладнокровная убийца, алчно жаждущая свободы и его денег. И тем не менее самая любимая.

Но настоящий кошмар начался три года назад, когда его дела небывало пошли в гору. Она сбежала с очередным любовником, обычным таксистом. Их нашли в какой-то поганой гостинице, настоящей дыре, где они до изнеможения предавались своим грязным утехам. Ее вернули домой к мужу, с любовником как следует потолковали, и он пообещал, что отныне будет мальчиком-паинькой.

Каких усилий стоило г-ну Пастушкову скрывать от общественности и этих дотошных сволочей-журналистов любовные похождения своей жены! Но такого он и представить не мог. На одном из народных гуляний, где он присутствовал вместе с супругой и неизменно незаметной охраной, на него бросился какой-то сумасшедший, сжимая в руке внушительный тесак. Бизнесмен не успел и глазом моргнуть, как все кончилось: хлопнул выстрел, завизжала Светлана, нападавший распростерся у их ног с пулей во лбу. Превозмогая тошноту, г-н Пастушков заглянул в заплывшее от синяков лицо незнакомца и с ужасом для себя узнал его. Тот самый таксист. Неужели, идиот, думал, что так легко расправится с ним, женится на его жене и приберет к рукам весь бизнес? А может, он, отчаявшись, решил просто освободить ее? Недаром же Светлана, заходясь в истерике, кричала, что это была ее настоящая любовь. Потом пообещала, что не успокоится, пока не отомстит мужу, и начала пить. В газетах же написали, что на него покушался маньяк.