Богинями мы были и остались

— Что с вами?

— Хочу искупаться, — резко сказала я и прибавила шаг.

Я знала, как это бывает, я пару раз изменяла своим официальным любовникам со случайным попутчиком, с неожиданно встретившимся одноклассником. Страсть, внезапные признания или еще что-нибудь толкало нас в объятия друг другу, а потом приходилось лгать, прятать вожделение в глазах и мучиться угрызениями совести. Лелька учила меня быть беспечной в этом отношении, но, видимо, этому нельзя научиться. Я всегда сожалела о случившемся, даже если это было наслаждением, мимолетным, но горячим.

Сейчас плотские желания охватили меня настолько сильно, что стало страшно. Я шагала и шагала, краем глаза улавливая движения Олега за своей спиной, и кусала губы от отчаяния. Я пыталась подумать о Егоре, чтобы разбить это наваждение, но образ любимого отказался спасать меня, словно принуждая действовать самостоятельно. Я была взрослой женщиной, которая вожделела мужчину, вот и все, ничего страшного.

Я обернулась в тот момент, когда Олег протянул ко мне руки, так получилось, что я сразу попала в его объятия. Секунда — и зеленое море приняло наши тела…

Не помню, как мы раздевались, но, когда все было кончено, я увидела на кустике свои трусики, рядом висела майка Олега. Все еще тяжело дыша, я расхохоталась, дергая коленками и шлепая ладонью по его груди. Он не сводил с меня восхищенных глаз.

— Вы замужем? — вдруг спросил Олег и поспешно добавил: — Не подумайте, я вовсе не хочу все испортить. Мне просто нужно знать, как вам живется.

Я нахмурилась:

— Нет, не замужем.

— Я просто вижу, что вы влюблены. Просто знаю, и все…

Он хотел еще что-то сказать, но я перебила:

— Олег, как ты меня нашел?

— Я понял, что это ваш дом.

— Какой понятливый! — Я разозлилась почему-то. — Все знает, все видит, может быть, ты скажешь, что лучше меня разбираешься в моей жизни?

Я резко села.

— Я не говорил этого, Марина!

— У тебя есть сигареты?

Я успокоилась так же внезапно, как вышла из себя, со мной всегда так происходит.

Он протянул мне сигареты, щелкнул зажигалкой.

— Извини, я не… мы не предохранились, — вспомнил Олег, — я потерял голову.

— Не волнуйся, — произнесла я снисходительно, — я пью таблетки.

— Я же говорил, ты влюблена.

— Очень логично, — хмыкнула я.

— Ты бы не стала постоянно спать с мужчиной, если бы не любила его!

— Мальчик мой, не слишком меня идеализируй! Я очень цинична и зла, у меня бывают депрессии. Я хищная, малодушная, расчетливая стерва!

Он рассмеялся и смеялся долго, заливисто, пока я не присоединилась к нему. Резко остановившись, Олег вдруг спросил:

— А почему ты не вышла за него?

— Независимость. Свобода. — Я обвела рукой вокруг.

Я не лгала ему в этот момент, я обманывала саму себя. Неожиданно я стала рассказывать Олегу о своей юности. Мы лежали голышом в траве, и я говорила, говорила. Меня давно так никто не слушал, это было так больно и так потрясающе, что мой чуткий партнер не мог не заметить, что со мной что-то происходит.

— Ты ведь сожалеешь не о том, что прошла юность… Ты сейчас моложе, чем десять лет назад, — сказал он, перебирая мои волосы, — расскажи мне, почему ты цепляешься за прошлое?

— Я не цепляюсь, — возразила я, — мне просто хочется стать кем-нибудь другим.

— Зачем?

— Может быть, тогда все изменится.

— А что бы тебе хотелось изменить?

— Все! Я хочу иметь мужа, детей, мне надоела неопределенность и вечный страх потерять ту малость, которую я имею!

— Хочешь, я женюсь на тебе? — сердитым голосом осведомился он. — Ты родишь мне мальчика и девочку, будешь готовить обеды, выезжать со мной в свет. Все это престижно, а главное — стабильно.

Мне такая перспектива показалась ужасной. Я откатилась от Олега и грустно сказала:

— Извини, ты мне нравишься, но ненастолько.

— Тебе нужен только он? — с ироничной усмешкой поинтересовался Олег.

Я кивнула.

— Только он или его время, его свобода и независимость тоже?

— Перестань изображать из себя консультанта по брачным вопросам! — вспылила я. — Ты просто красивый, самоуверенный сопляк, понял?

— Понял.

— Я переспала с тобой, потому что мне было одиноко, понял?

— Понял.

— Что ты понял?!

— Ты очень несчастна, а могла бы быть счастлива. Прости, но твоя любовь к собственным комплексам абсолютно бессмысленна…

— Как и всякая другая любовь, — возразила я быстро. — Вот ты. Почему ты меня любишь?

— Я не говорил этого! — возмутился Олег, приподнимаясь на локте.

Я возвела глаза к небу:

— Говорить об этом совсем необязательно. Я же вижу, ты влюбился в меня!

— Вот это зрение! — попытался сострить Олег, но голос у него дрогнул, и фраза прозвучала горько.

Я поднялась с земли, стряхнула с себя травинки и стала одеваться. Олег поспешно влезал в мятые брюки.

— Ты сейчас уйдешь, да? Я что-то не то сказал, я совсем не умею вести себя с женщинами, и ты понимаешь, мне трудно… Ты, наверное, права, я тебя люблю. Вот.

У него был мальчишеский вид — такой смущенный, такой виноватый и растерянный. Я замерла, прижимая к груди свою футболку, и глядела на него завороженно. Мне перестало казаться, будто я совершила глупость, и уж тем более — жестокую глупость. Кроме растерянности на лице Олега отчетливо было написано блаженство, и я знала, что стала этому блаженству причиной. Просто сейчас он боялся потерять меня. Как можно потерять то, что никогда тебе не принадлежало?

— Я думаю, мы еще встретимся, — как можно нежнее произнесла я.

— Ну да, когда ты выйдешь замуж, нарожаешь детей, а потом решишь развестись и наймешь адвоката. Им окажусь я! Учти, я возьму за это дело бешеные деньги!

— Ты неудачно шутишь последнее время, — заметила я, хотя понимала, что так он старается защитить себя, — к тому же я никогда не выйду замуж.

— Мне кажется, он любит тебя, — успокоил меня Олег, — тебя нельзя не любить. И что ты мучаешься, он ведь при тебе, вы живете вместе?..

— Люди могут жить вместе по разным причинам, разве ты не знал этого?