Богоборцы 5

— Не хочешь плот — можешь отправиться своим ходом, — проигнорировал меня Астерион, продолжавший связывать брёвна между собой. — Или попроситься к Харону, он обожает выкидывать живых на половине пути.

— Это у него развлечение такое? — я припомнил всё что знал о перевозчике мира мёртвых и смогу ли я его одолеть. — Думаешь вдвоём не осилим?

— Его лодка просаживается под живыми. — оторвавшись от работы тяжело вздохнул Минотавр. — Думаешь, если бы была другая возможность, я бы тут извращался? Да ты хоть представляешь, сколько времени я потратил чтобы найти в Эребре и на Асфоделиевых полях подходящие деревья, срубить их и притащить в одно место?! Так может заткнёшься и поможешь наконец?!

— Да понял я, понял, — я хоть и не испытывал стыда, но всё равно тон сбавил. — Давай, говори что делать. Вяжем брёвна между собой?

— Нет, — Астерион указал мне на ветви. — Если верёвки попадут в воду — тут же растают. Нужно продолбить поперёк брёвен две канавки, в них уложим тонкие палки, сверху и снизу. А уже их будем крепить между собой. Да, конструкция так себе, но и выхода другого нет.

— А что это реально опасно? — я принялся за дело, обернув Смешер топором но стараясь особо сильно не бить. — Ахиллеса же в нём купали.

— И не только его, — кивнул Минотавр, не прекращая работы. — но заметь, за несколько тысяч лет известно всего трое или четверо тех кто выжил после этого. Так что статистика явно не в пользу рискнувшего.

— Знаешь, как говорят? — меня вдруг пробрало неуместное веселье и дух авантюризма. — Есть ложь, есть большая ложь, а есть статистика.

— Слышал, но это не тот случай, — хохотнул Астерион и вдруг замер. — Только не говори что ты хочешь…

— Ну не то чтобы хочу, — я тоже остановился. — Но думаю, а почему бы нет. Неуязвимость мне не помешает. И раз уж я здесь…

— Не, — Минотавр замотал головой. — Нет, нет, нет, нет! Скажи что ты шутишь!

— Да какие тут шутки, — я подошёл к берегу, глянул на серые волны, несущиеся к Тартару и принялся раздеваться. — Я серьёзен как никогда. У Ахиллеса же получилось? Чем я хуже?

— Может тем что у тебя нет матери-нимфы и прадеда Зевса? — скептически скривился Астерион, что на его морде смотрелось особенно выразительно. — Или ты реально мнишь себя Героем из мифов?

— Конечно нет, — я уверенно помотал головой, продолжая раздеваться. — Я — лучше! Так что мне точно ничего не грозит.

— Я впервые вижу такого самоуверенного психа, — бык уставился на меня как на блуждающего духа, которого гражданские зовут привидением. — Ты самоубийца! И зачем я только согласился на эту авантюру?!

— У нас в стране таких называют отморозками, — просветил я иностранца. — Да не ссы ты, всё будет чики пуки!

— Этого то я и боюсь, — вздохнул Минотавр, но не сделал попытки меня остановить. — Ты точно решил?

— А по твоему я разделся потому что люблю на людях хозяйством потрясти? — я снял носки, а затем поверх всех вещей осторожно положил свой артефакт из клыков зверобога и перстень Смешера, а затем снова подошёл к самому краю берега. — Знаешь, как у нас говорил один поэт? Уж если я чего решил, так выпью обязательно! Вот и я если решил… Джеронимо!

Не знаю, что толкнуло меня на это безумство. Я прекрасно понимал, насколько бредово это даже звучит — искупаться в Стиксе. Сто человек из ста скажут что это самоубийство. Но меня что-то звало это сделать, что-то прям подталкивало. Мол, тебе же это раз плюнуть. Пусть эти людишки боятся, но ты же лучше их всех. Сильнее быстрее, выносливее. Самое смешное что я понимал, что это бред, да и не сравнивал себя ни с кем, даже с тем потомком Геракла, просто потому что я и так хорош. Мне не надо никому ничего доказывать. Сам факт того, что я ещё жив, уже доказательство моей невероятной крутости. Но при этом я шёл к реке, может быть, чтобы доказать самому себе, что это не предел. И с кличем американских парашютистов, прыгнул прямо в серые, безжизненные воды реки мёртвых.

Волны сомкнулись над моей головой, а я буквально ослеп и оглох из-за навалившихся ощущений. Меня жгло адским пламенем и одновременно замораживало жуткой стужей абсолютного нуля. В каждую клетку, в каждый миллиметр кожи будто вонзилась острая стальная игла. Меня крутило, сжимало, растягивало и сплющивало. Я потерял ощущение где верх, где низ, и даже когда открыл глаза, вокруг была лишь глубокая тьма. И шёпот.

В первые мгновенья я его не услышал, но потом он начал становиться всё громче и громче. Я не мог разобрать слов и даже звуков, но понимал, это шёпот мёртвых. Они зовут меня, зовут стать одним из них, присоединиться к вечному хору, плыть по этим тёмным водам до бесконечности, пока само время не умрёт и разрушится само мироздание. Шёпот нарастал, давил, сбивал с мыслей, я уже не понимал, кто я и что тут делаю, только чувствовал, как холодные руки тянут меня на глубину… и тут в груди вспыхнуло пламя ярости. Медведь встал на дыбы и взревел и я заорал вместе с ним.

Я рванулся вперёд и вверх, сбрасывая с себя лапы мёртвых. Они пытались меня удержать, но ярость давала мне сил. Я грёб, грёб, и грёб до тех пор, пока не выскочил из воды, словно поплавок, но даже тогда не успокоился, а продолжал рваться. И лишь когда меня за загривок, словно щенка схватила громадная рука и буквально вышвырнула на сушу я немного успокоился. Немного, потому что меня била жуткая дрожь, я не мог сказать и слова, руки ходили ходуном, зуб на зуб не попадал, а глаза слезились и не видели ничего.

— Ты самый долбанутый человек которого я видел за всю свою жизнь, — слова Астериона доносились до меня словно через толстое одеяло и я не сразу понял, что такое ткнулось мне в губы. — Да пей ты!

Горлышок фляги, а это оказалось оно, наклонилось, и в меня хлынул жидкий огонь. Прокатился по пищеводу и взорвался в желудке, принеся блаженное тепло. Я вцепился в ёмкость, выдрав её из рук Минотавра и принялся глотать поило, давясь от жадности, пока флягу снова не забрали.

— Хватит тебе. — я с сожалением проводил вожделенную ёмкость но смирился, а Астерион сам припал к ней, сделав несколько больших глотков. — Ты отморозок. Лучше не скажешь.

— А я-я г-говорил-л т-тебе ч-что вы-выжи-ву. — у меня всё ещё стучали зубы, но уже холод уже отпускал, сменяясь ровным теплом из желудка. — Д-дай ещё х-хлебнуть. Ч-чего это т-такое? В-водка?

— Чистый спирт настоянный на травах, — Минотавр дал мне флягу и после нескольких глотков снова забрал. — Водка меня не берёт, а это в самый раз.

— В-вкусно, — я вытер рот и попытался подняться. С первого раза не получилось, но меня подхватила крепкая рука быка и удержала на ногах. — Благодарю. Фух! Вот это да! Повторим?!

— Ты конченный придурок! — таки взорвался Астерион. — Хочешь снова туда залезть? Давай! Я больше тебя вытаскивать не буду.

— Не кипятись, мой большой друг, — я добрёл до своих вещей и плюхнулся на ближайшее бревно, трясущимися руками надевая Смешер и ожерелье. — Я пошутил. Поверь, желания хоть когда нибудь ещё раз оказаться там у меня нет никакого. Скорее наоборот, выработалась стойкая антипатия. Может, кстати, поэтому те кто искупался в Стиксе и неуязвимы. Не хотят возвращаться.

— Вроде готово, — подёргав ещё раз конструкцию Астерион убедился в её надёжности и отступил. — Прошлый раз было хуже.