Большая Игра

Где-то слева, за раскаленными красными землями, усеянными кривыми стволами акаций, фруктовых деревьев и многочисленных низкорослых кустарников, виднелись крошечные домики — поселения местных жителей. Он чувствовал их сигналы — люди жили своей примитивной, но размеренной жизнью, боролись с голодом, природой и болезнями, заканчивали посадки и молились богам о скором приходе сезона обильных дождей.

Боевой костюм класса С вряд ли был предназначен для столь долгих поездок, но ничего другого ему не предоставили — ездить в штатской одежде было попросту нельзя. Режим влагоотделения костюма и пониженная температура кожи облегчали его функционирование на африканской жаре, в отличие от его спутников, чьи потные и раскрасневшиеся физиономии то и дело виднелись в окнах впереди идущей машины. Прикрыв глаза, ретранслятор погрузился в свои мысли.

Через несколько часов, наконец, кортеж въехал в Аксум, практически не тронутый последней войной. Наконец-то операторы, ехавшие в последней машине, могли вздохнуть свободно — тряска и раскачивание минимизировались, и теперь приходилось мириться только с жарой и вездесущими мухами. За окном показались вполне современные дома, церковь, одна из известных стел, коими Аксум славился на весь христианский мир. Кто-то даже перекрестился, словно надеялся, что это чем-то ему поможет. Однако Алголь уже почувствовал — то, к чему он шел, уже началось. Идущий впереди полицейский автомобиль с громким скрипом остановился, а следом за ним и все остальные ударили по тормозам. К остановившемуся кортежу приближались люди в длинных плотных одеждах и с автоматами на плечах — однако их поднятые ладони свидетельствовали о мирных намерениях. Из ведущей машины вышел дипломат с переводчиком и подошел к одному из людей.

— Вы нужно разделиться, — на ломаном английском с ужасным акцентом произнес один из чернокожих служителей — а это были именно они. Люди, стоявшие на защите святынь Эфиопии, личная гвардия президента, охраняющая храм Мифрид. Они пришли за ним.

Он видел из окна, как дипломат и переводчик о чем-то бурно спорили и махали руками на служителя, но он был непреклонен — в доказательство серьезности своих намерений, к нему подошли еще несколько человек с оружием в руках. Через несколько минут активных переговоров они сошлись на том, что ретранслятора будут сопровождать две машины охраны и обеспечения, без которых служители могли вообще забыть о его существовании. В ответ тот заявил, что к «высокой госпоже» он пойдет один, а они могут лишь наблюдать и следить за ним своими приборами. Рассудив, что от сигнала ограничителя Алголь никуда не денется, дипломат согласился. Две машины отделились от кортежа и последовали за выстроившимися в две шеренги служителями.

***

Покинув пределы Аксума, они еще около часа ехали по дороге следом за служителями, пока не приблизились к затаившемуся среди окруженных лесом скал храму. Хотя скорее он был похож на небольшой, но изящный и аккуратный дворец. Остановившись на одной из террас, служители снова окружили машины — настала пора выходить. Снова попытавшись поспорить с чернокожими охранниками, операторы натолкнулись на стену непонимания — служители лишь отрицательно качали головами и что-то говорили им на амхарском, который никто из сопровождавших не понимал. Им не оставалось ничего, кроме как подчиниться и тщательно следить за мониторами и данными блока-ограничителя.

Перед ним вежливо открыли дверь черные, как смоль, эфиопы — один из них жестом пригласил ретранслятора на выход. Переглянувшиеся между собой охранники вышли, давая проход Алголю. Он встал и нарочито медленно, неторопливо вышел из машины — закованная в полимеры и титан ступня опустилась на хрустнувшую мелким, выжженным солнцем почти добела песком дорожку, ведущую к храму. Серый, с глянцевыми черными силовыми вставками и мелкими оспинами металлических элементов костюм поблескивал на солнце — в нем Алголь казался существом из другого мира на фоне всех окружающих его людей. Служители выстроились по обе стороны дорожки, ведущей к двери, и склонили головы, держа возле груди сложенные чашей ладони — жест смирения и воздаяния. Не проронив ни слова, ретранслятор пошел вперед, к открывающейся перед ним двери.

— Первый раз в жизни такое вижу, — пробормотал один из операторов, наблюдая за происходящим из салона автомобиля. Его коллега, стиснув в руках портативный монитор, согласно покивал — на усеянном каплями пота, раскрасневшемся лице было выражение глубокого изумления. Наконец, ретранслятор скрылся в недрах дворца, служители отступили назад и разбились на несколько групп, что-то негромко обсуждая на своем языке. Один из операторов, присвистнув, смахнул пот со щеки:

— Ладно, цирк кончился. Пора за дело взяться.

Внутри было просторно, прохладно и немноголюдно. Небольшой уютный зал с высоким потолком и резными фресками на стенах, несколько низеньких скамеечек, сработанных из выбеленного немилосердным солнцем дерева, несколько кувшинов с питьем, благовониями и маслами, блюдо с фруктами и две служанки — вот и всё, что он увидел. Женщины, укутанные в грубые, выкрашенные вручную ткани, при виде вошедшего ретранслятора тут же вскочили и, схватив блюдо с фруктами и кувшин, подошли к нему, что-то торопливо бормоча на амхарском. Этот язык не входил в число обязательных к изучению, и Алголь позволил себе очень осторожно коснуться их сознания — мысли женщин заполнили его.

— Прежде чем попасть к высокой госпоже, попробуйте дары, господин, — склоняясь едва ли не пополам, бормотала одна из них, совсем не стыдясь наготы — грубая ткань сползла с коричневого, почти черного плеча до самого локтя. Вторая, повторяя ее слова, протягивала Алголю кувшин. Поклонившись, он оторвал от грозди винограда пару ягод и запил их глотком кислого, слабенького вина. Сочтя это едва ли не за благословение, женщины расплылись в улыбках и, сдержанно кланяясь, отошли назад. Тем временем из двери во внутренние покои вышла невысокая эфиопка в аккуратной белой накидке, увешанная цветными бусами и с расписанным в местном колорите лицом и руками. Женщина что-то произнесла и жестом пригласила его идти за собой.

Пройдя в дверь, он очутился в невысоком, но довольно длинном и просторном зале с множеством маленьких окон-бойниц почти под самым потолком. Дверь за ним бесшумно закрылась, служанка поспешила к противоположной стене, к невысокому креслу, застланному красивыми цветными тканями. Алголь оглядел обитель Мифрид — По углам зала стояли небольшие аромакурительницы, наполнявшие прохладный воздух дурманящими ароматами мирры и ладана, полы были застелены простенькими, но добротно сработанными коврами. Несколько светильников, вмонтированных в каменный потолок, заливали помещение мягким приятным светом. Он ощущал, что где-то рядом, за дверями, было еще несколько человек с оружием — наверняка ретранслятора очень хорошо охраняли, но никто не решался отрывать её от выполнения своих обязанностей. И, кроме того, в глубине дворца, под землей, ощущались вибрации и пустоты — наверняка там было оборудование и лаборатории, без которых немыслимо существование любого ретранслятора.

Женщина подошла к креслу, пока пустующему, и что-то негромко произнесла. Ширма, прикрывающая дальнюю стену, скрывала еще один проход в небольшую комнатку, где, наверняка, и была Мифрид — из неё донесся еще один голос. А вскоре, плавно ступая босыми ступнями по плетёным коврам, из-за ширмы показалась и сама хозяйка дворца. Мифрид, чуть склонив голову, прошла к креслу и посмотрела на стоявшего на другом конце зала ретранслятора.

Он смотрел на неё неотрывно, взгляд его впился в шоколадно-черное лицо высокой голубоглазой девушки. Ретранслятор Эфиопии была еще совсем молода, но на ее висках уже были заметны седые пряди — один бог знал, что довелось увидеть ей за столь недолгую жизнь, но увиденное наложило свой страшный отпечаток. Коротким жестом попросив служанку удалиться, девушка выждала несколько мгновений, пока дверь за нею не закроется — и, словно молодая антилопа, сорвалась с места, пробегая через весь зал к замершему на месте Алголю.

— Господин!.. — застыв как вкопанная в нескольких метрах от него, воскликнула она на арабском и торопливо преклонила перед ним колено. Ретранслятор тяжело вздохнул и подошел к ней — сильные руки, обхватив легкое тело девушки, подняли ее на ноги.

— Тебе ли кланяться мне, светлая госпожа… — ответил он и опустился перед ней на колени, склоняя голову. Девушка замерла, не веря своим глазам — бледные ладони вспотели, пухлые губы прыгали, словно она была готова в любой момент расплакаться. Стиснув кулачок, она коротко кивнула.