Большая книга о разбойнике Грабше

— Пусти меня, — вскрикнула Олли, — мне надо работать!

— Цемент подождет, — крикнул он в ответ. — А сейчас я страшно рад!

— Но мне не нравится! — крикнула она, взлетая над деревьями. Он засмеялся так громко, что это больше походило на рык.

Потом подставил ручищи, поймал Олли и снова подбросил вверх.

— Что ты себе позволяешь, горилла бородатая! — сердито визжала Олли. — Обращаешься со мной так, как будто тебе все можно!

— А разве нельзя? — спросил он, когда она летела вниз головой. — Я мог бы раздавить тебя, как букашку.

Он выпятил грудь и постучал по ней кулаком. При этом он забыл поймать Олли. И она плюхнулась в цемент.

Грабш испуганно вытащил ее и виновато сказал:

— Ты сама меня отвлекла. Если бы ты не разговаривала…

Он хотел вытереть ей лицо бородой, но она вырвалась, схватила топорик Антона, лежавший около ванны, забежала в лес и со всей силы стукнула по гигантской свинье-копилке, розовевшей в кустах. Свинья раскололась ровно пополам. Передняя половина рассыпалась на мелкие черепки, а задняя с крученым хвостиком осталась цела. Потом Олли вымылась в водопаде, переоделась, выудила Салку из кучи листьев, завернула ее в шубу госпожи Штольценбрук и зашагала прочь.

— Ты куда это? — поразился Грабш.

— В Чихау-Озерный к бабушке Лисбет! — не оборачиваясь, отвечала она.

Кончай работу, праздновать пора!

Бабушка Лисбет жила на краю поселка, в домике у самого озера, под большой плакучей ивой. Когда пришла Олли, бабушка страшно обрадовалась.

— Глазам своим не верю! — воскликнула она, всплеснув руками. — Олли!

— Только не говори никому, что я здесь, — сказала Олли. — Ты же знаешь, мой муж — разбойник.

— Даже если бы ты вышла замуж за лохнесское чудовище, — ответила бабушка Лисбет, — все равно ты моя Олли: была, есть и будешь.

Она взяла на руки малышку и расцеловала ее.

— Моя правнучка! — умилялась она. — Что же ты раньше мне ее не приносила?

— Дорога такая дальняя, — вздохнула Олли и устало плюхнулась на стул.

Первым делом бабушка Лисбет поставила чайник и напекла вафель, а после чая отправила Олли спать. Внучка проспала целый день, а потом всю ночь. Бабушка Лисбет будила ее, только когда Салка хотела есть.

На третий день в дверь постучали.

— К тебе пришли, — сказала бабушка Лисбет внучке.

Это был Макс. Он сказал:

— Меня послали за тобой. Фундамент мы достроили. Но дальше дело не ладится, все наперекосяк. По очереди месим раствор, работать приходится медленнее. О стряпне я вообще молчу. Но выходит малосъедобно.

— Скажи Ромуальду, что я не приду, — ответила Олли и захлопнула дверь.

Ах, как хорошо и уютно жилось у бабушки Лисбет! Олли не нужно было месить раствор, не нужно ни стирать, ни готовить, ни менять подгузники Салке! Почти все время она отдыхала на зеленом диване бабушки Лисбет, пила чай и рассказывала об их жизни в лесу — а бабушка баюкала правнучку на коленях.

— Потрясающе! — в очередной раз удивлялась бабушка Лисбет. — Я тоже всегда мечтала о такой жизни! Но мой муж был, к сожалению, не разбойник, а дамский портной.

— И он наверняка не подкидывал тебя в воздух без спросу, — сказала Олли.

— Нет, не подкидывал, — вздохнула бабушка Лисбет. — И очень жаль!

Через две недели после визита Макса постучали в окно — и опять позвали Олли. Она выглянула и увидала Антона. Он только улыбался и показывал пальцем в лес.

— Нет, — сказала Олли, — я останусь тут.

Тогда Антон вынул из кармана комбинезона большой красный платок, вытер пот с щетинистой головы, провел платком по глазам и наконец обстоятельно высморкался. Потом он развернулся и ушел, повесив голову.

— Могла бы предложить ему хотя бы чаю, — с упреком заметила бабушка Лисбет. — Человек шел по лесу три часа!

В солнечные дни Олли лежала на шезлонге на берегу озера и смотрела на воду. Все чаще она вспоминала пещеру, представляла себе новый дом и думала о вертолете и Ромуальде. А ночью ей снилась его большая теплая борода.

Однажды бабушка Лисбет сказала:

— Кажется, скоро придет пора тебе возвращаться к мужу. Хотя у меня сердце разрывается, как подумаю, что ты унесешь мою Салочку.

Олли ничего не ответила.

Однажды ночью раздался бешеный стук в окно. Олли, замирая, вскочила и пошла открывать. В темноте за окном чернел горой разбойник Грабш.

— Ну что? — проворчал он.

— Не вздумай выкрасть меня отсюда, — сказала Олли.

— Дом почти готов, — сказал Грабш. — Осталось только крышу покрыть. Камышовая будет. Макс прополол тебе огород. Все так красиво получилось — ахнешь!

— Салка прибавила килограмм, — прошептала Олли, — и ест шпинат с ложечки.

— Два раза прилетал вертолет, — сказал Грабш. — Покружил прямо над нами и улетел.

— Вот это новости, ничего хорошего, — сказала Олли и вздохнула.

Грабш почесал в затылке и заметил:

— Скоро рассвет.

— Тогда надо поторопиться, — сказала Олли, разбудила бабушку, оделась и завернула Салку в шубу госпожи Штольценбрук. — Спасибо тебе за все! — поблагодарила она и крепко обняла бабушку Лисбет. Потом Грабш посадил жену на плечи и передал наверх дочку.

— Спасибо за все, — повторил он. И быстро зашагал в сторону леса. Медлить было нельзя — уже светало.

Бабушка Лисбет стояла у дороги и махала платочком. Немного неожиданно все произошло. Когда Грабши скрылись из виду, она вернулась в опустевший дом. Вдруг она бросилась обратно к двери и закричала вслед внучке:

— Возьмите меня с собой! Пожалуйста, возьмите меня!

Но они ее не расслышали. Счастливая Олли возвращалась домой у мужа на шее.

Новый круглый дом блестел на утреннем солнышке, уже угадывался абрис островерхой крыши. Но сквозь балки и стропила еще просвечивали облака. Между новым домом и старой доброй пещерой зеленели аккуратно прополотые грядки. Это был садик Олли.

— Ромуальд, спусти меня скорее на землю! — попросила она. Опустившись на землю, она услышала громкие крики: это Макс и Антон приветствовали ее и махали из камышей, потом побросали резаки и прибежали обнимать Олли и радоваться малышке Салке.

— Как здорово, что вы вернулись! — воскликнул Макс, и Антон улыбнулся широкой улыбкой. Он все время показывал на конек крыши, но остальные не понимали, что он этим хотел сказать.

Они провели Олли по дому и все ей показали. Она только диву давалась: Антон мастерски свел стропила и положил великолепный дощатый потолок. Дверь и окна тоже были его рук дело. Все балки он украсил резьбой: с них глядели драконьи морды, и жабы, и солнце со звездами, а веселая фигурка на двери корчила рожу и показывала язык. Олли ахала и восторгалась без остановки.