Большая книга ужасов
Шрифт:
Глава четвертая
Девчачьи секреты
Настроение с утра оказалось так себе. Не то чтобы совсем уж отвратительным, но каким-то дурацким. Правда, спросонья мне сначала никак не удавалось сообразить, чем это было вызвано. С улицы сквозь неплотно прикрытые жалюзи в комнату врывались золотистые солнечные лучи, со стороны кухни доносился дразнящий аромат только что приготовленных бабулей моих любимых творожников, но это не могло развеять мою странную тоску. Вернее, даже не тоску, а предчувствие… Не очень хорошее предчувствие. Я ощущала себя, как перед контрольной по нелюбимому предмету, от результатов которой напрямую зависит итоговая оценка за четверть. Ты при этом точно знаешь, что попадется именно то задание, повторить
Я прекрасно помнила, что уснула только ближе к полуночи. Хотя до этого долго не могла угомониться, ворочаясь с боку на бок и думая о событиях двух последних дней, так или иначе связанных с моим посещением того странного магазина… И если днем мне все-таки на какое-то время удалось обо всем забыть, то позже, особенно после того, как я увидела наши рисунки, меня вновь охватило беспокойство. Они были слишком хорошими… Точнее, подозрительно хорошими! Конечно, мне было трудно судить о талантах Антона и Луизы, но зато уж о своих способностях я могла сказать честно: да, рисовала я, в общем-то, довольно-таки неплохо, но вот чтобы так…
Это не давало мне покоя и не выходило у меня из головы.
Я думала об этом за обедом, во время которого бабуля с увлечением рассуждала о новых методах работы, а я терпеливо слушала ее вдохновенное выступление, не совсем понимая, зачем она мне все это рассказывает…
Думала во время долгого телефонного разговора с мамой, которая, выяснив все подробности моего первого учебного дня на новом месте, передала трубку папе, и я вновь начала рассказывать то же самое, чем только что поделилась с мамой…
Думала вечером, когда пыталась что-то читать, но строчки беспорядочно мелькали перед глазами, и их смысл до меня совсем не доходил…
А когда, пожелав бабушке доброй ночи, я ушла в свою комнату и стала укладываться спать, мне стало совершенно ясно, что сна у меня нет, как говорится, ни в одном глазу. И тогда я решила кое-что проверить.
Быстренько соскочив с тахты, я уселась за стол, открыла альбом и положила перед собой две коробки с карандашами. С теми, которые брала сегодня в школу, и с самыми обычными, какими я всегда рисовала. Потом я открыла сумку и вытащила оттуда прозрачный пакет, из которого извлекла заботливо положенное бабулей яблоко.
Яблоко было большое, румяное и с виду очень аппетитное.
Поместив его прямо в центр стола, на учебник геометрии, и я принялась рисовать.
Сначала обычными карандашами. Из набора в двенадцать цветов, с забавным вислоухим зайцем на картонной коробке.
Потом недавно приобретенными карандашами. Из черного пластикового футляра, который по форме, как подметил Антон, действительно чем-то напоминал гроб.
Закончив, я сначала внимательно изучила первый рисунок, и он, честно говоря, не особенно меня порадовал… Цвет, тени, полутона – все это требовало основательной доработки! В общем, довольно средненько получилось… Не то чтобы уж совсем плохо, а так… На четыре с минусом.
Зато второй рисунок был просто совершенным. Казалось, что стоит только протянуть руку, и яблоко тут же скатится в ладонь.
Я перевернула лист, задумчиво вывела на нем случайно попавшимся под руку ядовито-розовым маркером огромный знак вопроса и откинулась на спинку стула.
Никаких сомнений в том, что карандаши, ни с того ни с сего щедро подаренные мне девушкой в черном, являются какими-то особенными, у меня больше не оставалось. И предположив, что эти карандаши представляли собой какую-нибудь экспериментальную сверхсекретную разработку для художников-профессионалов, Луиза, скорее всего, была недалека от истины… А уж по поводу того, как они оказались в магазинчике, торгующем всякими художественными принадлежностями, можно было строить самые
разные догадки.Я захлопнула альбом и уже начала собирать карандаши, как вдруг почувствовала, что ужасно хочу спать. Успев подумать, что приготовиться к школе вполне успею и завтра утром, я взглянула на часы, стрелки которых собирались соединиться друг с другом на верхней вертикальной отметке и обозначить наступление полуночи. Удивившись тому, как стремительно пролетели два часа, я почувствовала, что на меня неумолимо обрушивается сон. Зевнула и, доковыляв до тахты, зарылась носом в подушку…
…Все это я прокрутила в голове, когда утром подошла к столу и увидела лежащее на стопке учебников яблоко. Повертела его в руке, собираясь надкусить, но потом передумала и отправила яблоко в сумку. За яблоком последовали учебники, тетради и альбом, на первых страницах которого находились результаты моего вчерашнего расследования. Но когда я потянулась за карандашами, раздумывая, какие из них лучше взять сегодня в школу, в голове у меня с необыкновенной четкостью возникла картинка: разбросанные вперемешку на поверхности стола цветные карандаши из двух разных наборов… При этом я со стопроцентной уверенностью могла бы сказать, что вчера перед сном подумала о том, что вполне успею собрать их утром! А сейчас в хаотичном беспорядке на столе валялись лишь обычные карандаши, в то время как новые аккуратно лежали в своей коробке… Я сокрушенно покрутила головой. Да уж! Представляю себе, что думала бабушка, когда, зайдя в комнату к своей без задних ног дрыхнущей внучке, наводила порядок на столе… Правда, не понятно, почему одни карандаши она так старательно сложила, а на другие вообще решила не обращать никакого внимания!
– Спасибо, бабуль, – виновато произнесла я, появляясь на кухне и усаживаясь напротив бабушки.
– Ты сначала позавтракай, а уж потом благодари, – бабушка поставила на блюдце чашку с терпко пахнущим горячим кофе и посмотрела на меня поверх очков.
– Да я не про завтрак, – промычала я с набитым ртом и потянулась за следующей порцией творожной запеканки.
– Тогда, интересно, про что? – удивленно произнесла бабушка и тут же предостерегающе подняла указательный палец. – И не торопись, пожалуйста! Прожуй сначала. Сколько раз можно повторять, чтобы ты не разговаривала с набитым ртом!
Я кивнула, отпила из стакана немного молока и положила себе на тарелку еще один кусочек творожника.
– Ну, я вчера перед сном ничего не успела приготовить в школу…
– Похвальная самокритичность, – изрекла бабуля. – Надеюсь, что утром ты успела исправить свою оплошность? Или ты мне предлагаешь этим заняться вместо тебя?
– Но ведь ты же… – начала я и тут же прикусила язык, вовремя сообразив, что бабушка, оказывается, и не думала убираться на моем столе.
– Солнышко, ты уверена, что с тобой все в порядке? – заволновалась бабушка. – Какая-то ты сегодня не такая… У тебя случайно ничего не болит?
– Так, голова немного, – поспешно сказала я и, склонившись над столом, чтобы не выдать охватившего меня смятения, стала усердно ковырять вилкой в тарелке. – Вчера слишком поздно легла… Куча впечатлений! Новое место, новые знакомые… Бессонница совсем замучила!
– Бессонница? – насторожилась бабуля. – Слушай, мне это совсем не нравится. В переходном возрасте с этим шутить не стоит! Давай-ка мы покажемся врачу! У папы есть очень хороший знакомый доктор, который как раз специализируется в области подростковой психиатрии…
– Где-где он специализируется? – услышав такое от собственной бабушки, я чуть не подавилась творогом.
– Не «где», а «в чем»? – невозмутимо поправила меня бабушка. – В области подростковой психиатрии.
– Бабуль, скажи мне, что я просто ослышалась? Или ты шутишь? Какая еще психиатрия? Ты что, думаешь, у меня крыша поехала? – возмущенно завопила я, хотя в глубине души уже и сама начинала подозревать, что с моей головой явно не все в порядке. Правда, верить в это не хотелось… Но как тогда вообще можно было объяснить то, что со мной происходило в течение последних двух дней?