Большая книга ужасов

– А, так вот почему каждый год случалось по одной смерти!

– Кстати, там еще одно условие имелось. Считалось, что жертва должна была быть добровольной.

– Да кто же согласится?! – удивилась я.

– Понятно, что никто. А потому применялась условность – жертвой становился тот, кто знал о хранителе клада…

– И говорил о нем вслух, зная, что кто болтает, за тем он придет! – догадалась я.

– Вот, – кивнула Ника. – Логика понятна даже ребенку: кто знает, что болтать нельзя, а сам болтает, тот явно набивается в жертвы. Именно таких хранитель и забирает. Типа сами напросились. И детишки в садике все поняли правильно, потому и твердили, что о «страшном мальчике» говорить нельзя.

Я понурилась:

– Такими идиотками оказались мы. Да еще и сейчас сидим тут и об этом болтаем.

– Точно, – кивнула Ника. Однако впадать в уныние она, похоже, не торопилась, продолжая рассказ в той же насмешливой манере. – Вот и стояла эта больница, она же детский сад, до недавнего времени. Все местные знали о ее дурной славе, а в начале семидесятых годов сюда прибыл человек, являвшийся прямым потомком Шестоперовых. Да еще и нашел тут по городу несколько своих захудалых дальних родственничков, которых попутно перезнакомил между собой. Эх, слышала бы ты, с какой гордостью эта поселковая леди превозносила свой «воссозданный род»! Рада была, что есть возможность похвалиться. Ну надо же – жили Иванами, родства не помнящими, а тут старинного помещичьего рода оказались! Было бы чем гордиться… Так вот, это славное семейство, в отличие от своих предков, не стало отказываться от старушкиного наследства…

Ника умолкла, молчала и я, и в звенящей тишине мы услышали, как что-то ритмично царапает окно в одной из дальних от нас комнат.

– Ой, что это? – прошептала я.

– Когтистая лапа ужасного чудовища! – сделала страшные глаза Ника и зашевелила пальцами на обеих руках, изображая ту самую лапу. А потом нормально пояснила: – Ветка в стекло бьет, ветер поднялся. Я сама испугалась сначала, пока не пошла и не посмотрела.

И улыбнулась. Только улыбка эта показалась мне вымученной, ненастоящей. И тут я поняла: на самом-то деле Нике тоже страшно. А вся эта бравада, насмешливый тон, улыбки, шуточки и перевирание фамилии Шестоперова – не что иное, как умелая попытка не позволить мне упасть духом. Ведь если хоть чуточку подумать – положение наше из рук вон ужасное! Нас заперли здесь явно не затем, чтобы пирогами угощать. Вот Ника и спасала положение, как умела, просто не давая мне задуматься!

Эх, почему я не такая смелая, как она! Страшно ведь всем бывает. А смелый тем и отличается от труса, что страха своего не показывает.

– …ты слушаешь?! – вырвал меня из задумчивости голос Ники. – Я кому рассказываю? В общем, переселились они все сюда из разных концов города, их достаточно много оказалось, с десяток семей. И однажды их стараниями старая веранда развалилась, якобы от ветхости. Заведующая распорядилась убрать ее, ничего не восстанавливая – ведь она не знала, к чему это приведет. Но этого было мало – требовалась жертва, которая бы находилась в здании, знала о хранителе клада, а хорошо бы еще разболтала другим об этом. Так вот, этот умник, что восстановил славный род, решил сделать широкий жест перед остальным семейством, пожертвовав своим ребенком. Правда, ребенок был не его родным сыном, а никому не нужным пасынком, но это уже мелочи, ага?

– Поняла! – кивнула я. – Он рассказал ребенку о «страшном мальчике», который приходит из открывающейся в стене двери, да и отправил его в садик на всю неделю круглосуточно!

– Ну да. А дети ведь молчать не могут, обязательно поделятся друг с дружкой такой замечательной страшилкой. В итоге об этом все знали, включая воспитательниц, сторожа и соседей. Вот все и вышло… Так, как оно вышло. Раз в году на территории бывшей усадьбы кто-то умирал, и вожделенный клад становился все ближе для наследников. Но случилось непредвиденное – не в меру ретивый милиционер вмешался в их планы и по пьяному делу выболтал такое, что «глава рода Шестоперовых» счел за лучшее уничтожить его, а сам после этого бежал отсюда. Назад он не вернулся, а остальным пришлось затаиться, так как исчезновение милиционера расследовали куда серьезнее, чем остальные преступления. Вот и таились славные потомки Шестиноговых тридцать лет и три года… А сейчас у них, как я понимаю, новый лидер появился. Знаешь, Тань, чтобы получилась преступная группировка, ей нужен умный вожак. А без него это просто сборище негодяев-одиночек. Потому и тихо было столько времени.

– Пока мы туда не влезли! – вздохнула я, но тут же решила не показывать страха и впредь вести себя, как Ника. – Бедный «страшный мальчик»! Каждый год ждет-ждет, а никто не идет, и вдруг бац – является компания умников. Понимаю его злость – где же, мол, вы столько лет шлялись!

Теперь уже вздохнула Ника:

– Ну, похоже, сегодня он будет доволен.

– Это точно! – раздался хрипловатый голос за моей спиной. Я вскрикнула и подскочила – проем окна заслонила чья-то темная фигура, а лицо, насколько позволяла решетка на разбитом окне, приблизилось к нам.

Матрасики полетели в сторону. Одним молниеносным прыжком Ника оказалась у окна, но, к сожалению, ухватить данное лицо за волосы не сумела. А я, хоть и была ближе, не успела так быстро среагировать. Негодяй – то есть негодяйка – отстранилась, ровно настолько, чтобы ее нельзя было достать. Проклятая решетка!

Глава 10

Она стояла и улыбалась – молодая женщина с короткой стрижкой-ежиком, показавшаяся мне хорошо знакомой. Теперь было понятно, отчего Ника не смогла ее поймать за волосы – они были очень уж короткими. Я узнала Анжелу.

– Выпустите нас! – воскликнула я. – Что вам от нас нужно?!

– К чему эти глупые вопросы, вы и сами все поняли правильно, – невозмутимо продолжила она. – Маленький мальчик ждет гостей. Да будет вам известно, все эти годы мы не сидели сложа руки, просто… Просто после того случая с ментом предпочитали все делать шито-крыто, и каждый год кладбище пополнялось новым безвестным холмиком. А что – город миллионный, криминальная статистика немалая, а на нас никто ни разу не подумал, разве что приходилось иногда давать взятки чиновникам, чтобы они не трогали этот садик, держали его запертым. И как итог – тридцать девять жизней уже отданы. Осталась последняя, юная девушка, как вам правильно сказали. И надо же – рыбка сама приплыла в сети, даже две. Так что на завтра, – она мечтательно улыбнулась, – клад будет наш.

– Нас будут искать! – крикнула я. – Мои родители знают, что я здесь!

– Да кому ты врешь, Танечка, – захохотала женщина. – Если бы твои родители узнали, что ты сюда идешь, в обморок бы упали. Кроме того, они уже знают, что добрые люди видели, как ты садилась в электричку, идущую… А, не важно, куда. Главное – сюда тебя искать не придут. А где вас потом найдут, я еще подумаю.

– Но если вам нужна одна жертва… зачем тогда вторая? – воскликнула я в отчаянии. – Оставьте меня, отпустите Нику!

– Ты совсем глупая? – рассмеялась она. – Зачем нам лишние свидетели? Пусть хранитель выбирает себе подружку по вкусу, а со второй, если она доживет до утра, мы сами разберемся.

Я покосилась на Нику. Ее мама однозначно догадается, что искать нас надо именно здесь. Но почему Ника молчит?

– А уж потом золото закроет рты всем, – умильно улыбнулась негодяйка. – Даже вашим родителям, если у них возникнут к нам претензии. Впрочем, если это будут слишком большие претензии, в ход пойдет не золото, а свинец. Понятно?

И тут мне стало понятно, что эта Анжела и есть новый вожак преступной группировки, как это назвала Ника. Такая ни перед чем не остановится!

Что же Ника молчит? Я снова покосилась на нее и увидела, как она картинно бросает на женщину испепеляющие взгляды, а ее руки при этом перебирают лежащие на подоконнике осколки стекла. А, тогда понятно.

– Где же я вас видела? – сказала я, отвлекая внимание на себя. – А, помню, в доме у моего друга иногда появлялась такая тетя со страшной прической и в вечно драных колготках – это не вы были?