Больше, чем друзья

— Выпил много. Жарко. Не знаю… Иди в дом!

— Норма-ально, — недовольно тянет она, поднимаясь со стола.

Резковато наклоняется за платьем и задевает стакан. Тот летит на каменный пол и с грохотом разбивается. Я не переношу звук бьющегося стекла. Зажимаю уши руками и сжимаюсь в комочек, чувствуя стопой холод долетевшего до меня кубика льда.

— Стой, где стоишь, — строго предупреждает Костя. — Ты босая, я тебя перенесу. — Ноги Лины отрываются от пола, он делает шаг и шипит: — Сука! Сам наступил!

— Порезался? Сильно? Надо срочно обработать и в больницу. Прививку сделать! Тут зараза всякая. Тропики, нищета! — истерит Лина.

— Ерунда. На мне как на собаке заживает, — бурчит Костя. — Что действительно надо, так это собрать стекла, чтобы завтра никто не поранился.

— Утром вызову уборщицу…

Их голоса отдаляются. Они уходят. Наконец-то! На радостях я совершаю глупость: лезу прямиком на выход и напарываюсь на осколок. Ладонь пронзает острой болью, в глазах на миг темнеет.

— Су-ка, — повторяю за Бариновым, зажимаю рану и бегу к дому.

На первом этаже горит свет. Костя с Линой ищут аптечку и продолжают спорить. Я не рискую войти — прячусь за угол дома и жду, когда они поднимутся к себе.

Рука болит ужасно, крови много. Я кусаю губы, чтобы не заплакать, и проклинаю свою невезучесть. Чувствуя себя израненной не только физически. В который раз корю себя за необдуманное решение прилететь и снова вляпаться в безответность.

Спустя несколько минут выходит Костя с щеткой и совком в руках. Прихрамывая, идет в беседку и первым делом заглядывает под стол. Затем проверяет свой телефон и убеждается, что в нем нет пропущенных. Уверена, не удивляется — у него и рингтон наверняка другой.

Баринов включает свет и начинает сметать стекла. Окно их с Линой спальни светится, то есть она уже там. Воспользовавшись удобным моментом, я по стеночке пробираюсь к входной двери и незаметно юркаю в дом.

На тумбочке при входе лежит распотрашенная аптечка, рядом с ней — упаковка пластырей. Прихватив несколько полосок, на цыпочках поднимаюсь по лестнице и крадусь к своей комнате, как какой-то воришка. Надо лечь спать, пока не поймали. Не было меня в той беседке, ни за что не признаюсь!

Я уже у цели, осталось только ручку нажать. Переложив телефон в окровавленную руку, стискиваю зубы и кривлюсь от боли, когда слышу за спиной быстро приближающиеся шаги.

— Бродишь, Маха? Не спится тебе? — шепотом спрашивает Костя.

Сердце подскакивает к горлу. Я вздрагиваю и испуганно застываю. Он сам открывает дверь и, обхватив меня за талию, толкает вперед. Мы вваливаемся в мою комнату, он откровенно прижимается сзади.

— Ты что? — возмущаюсь я, пытаясь выраваться и развернуться.

— Тшш, не надо брыкаться, — шепчет Костя на ухо, закрывая дверь ногой. — Давай-ка сразу туда, — вжимается сильнее, направляя меня к ванной.

Глава 15

Маша

В ванной Костя меня отпускает. Развернувшись, прячу руки за спину и воинственно сдвигаю брови — заранее ощетиниваюсь.

— Где была? — спрашивает он, щелкнув выключателем.

— Нигде. Гуляла вдоль берега, — с непривычки щурюсь от яркого света.

Закрыв дверь, Баринов прислоняется плечом к стене и скрещивает руки на груди, ведет по мне медленным взглядом:

— Ночью? Одна? В пижаме? — выгибает бровь.

— А что такого? На пляже в это время никого, — хмыкаю.

Порез на руке болит, еле терплю. Его бы промыть и заклеить поскорее, но тогда однозначно спалюсь, а настрой — отбиваться до последнего. Не было меня в беседке!

— И не страшно тебе гулять одной?

— Неа. Я ничего не боюсь!

Хорохорюсь, а сердце в груди бешено колотится. Костя тот еще жук, провести его непросто. Сканирует меня взглядом.

— Где твой телефон?

На автомате показываю зажатый в руке смартфон. Костя вынимает из кармана свой, набирает меня и, услышав пиликающий звук, сбрасывает звонок.

— … Даже не сомневался, — кивает. — Что ты делала у беседки? Опять подглядывала?

Улыбка у него красивая, но сейчас она бесит. Он весь такой взрослый и умный, а я глупышка, которую поймали за непристойным занятием.

— Пфф! Больно надо! — фыркаю, закатив глаза. — Я сначала там сидела и случайно оставила телефон. Обратно шла — забрала, — придумываю на ходу.

Неожиданно получается складно. Я не могу скрыть радость, и Костя ее замечает, но придраться не к чему. Они с Линой ушли в дом, а я в этот момент поднялась с пляжа и забрала телефон. Отныне у меня есть легенда. Под дулом пистолета не признаюсь, что сидела под тем гадским столом!

— А это что у тебя? — хмурится Баринов, глядя чуть ниже моей груди.

Опускаю глаза и вижу на шелковой майке пятно крови.

— Вы там что-то разбили. Я искала телефон и порезалась, — продолжаю врать в рамках случайно созданной легенды.

Он берет меня за предплечье и подтягивает к себе.

— Показывай, — командует.

Достаю из-за спины руку и чувствую, как к горлу подступает тошнота. Ладонь и пальцы в крови, на запястье подсохшие потеки. Выглядит безобразно, еще и болит.

Костя открывает кран, сам промывает рану и еще раз внимательно осматривает.

— У тебя там крошечный осколок остался, надо достать. Лучше отвернись, — советует.

Я слушаюсь, доверяюсь ему. Он делает все быстро и четко. Не успеваю айкнуть от резкой режущей боли, как она пропадает. Сразу становится легче.

— Спасибо, — лепечу.

— Не за что, — бурчит. — Порез глубокий, я принесу антисептик. Зажми пока и побудь здесь.

Он выходит и вскоре возвращается с аптечкой. Заливает рану бесцветной жидкостью и дует, чтобы подсушить, после чего аккуратно заклеивает широким пластырем. Такой внимательный, заботливый и возится со мной, а я ему нервы делаю и вру постоянно. Стыдно за себя и как-то обидно.

— Спасибо, Коть, — повторяю.

Мы коротко переглядываемся, и я туплю взгляд, потому что по щекам уже текут слезы — стресс отпускает.