Большие люди

— Быстрее соображать надо было, Валентин Алексеевич! И вообще, ты сдал себя с потрохами, ты знаешь? Твои слова я воспринимаю как капитуляцию.

— Тонечка, не надо…

— Тонечкой будешь меня называть, когда жить к нам переедешь!

— Тоня… — он грустно усмехается. — Ну, вот скажи мне, зачем тебе я?

— Между прочим, ты очень привлекательный мужчина. До сих пор. Вон, стройный какой, не чета мне.

— Очень привлекательный… просто до слепоты.

— Дурак ты, Валька. Кстати, в этом есть и плюсы.

— Да? И какие это?

— Во-первых, ты не будешь замечать, если дома беспорядок. И что на мне бигуди, нет косметики и старый халат. А во-вторых, ты помнишь меня тридцативосьмилетней. И не знаешь, как я постарела.

— Тоня… — Валентин горько улыбается, качает головой. — Ох, Тоня, Тоня…

— Если я сейчас уйду, — произносит она чуть слышно, — то больше не приду сюда.

— Не надо, — он безошибочно находит ее ладонь на массажной кушетке. — Не уходи.

Григорий любит просыпаться раньше и смотреть на нее спящую. Вот сейчас Люся лежит, повернувшись к нему спиной, хотя так бывает редко. По подушке растекся водопад ее волос. Тоненькая бретелька пересекает округлое плечо, норовя сползти. Гриша потерпел сокрушительное поражение в борьбе с ее пижамами, так и не добившись желанной обнаженности любимой женщины в постели. Ну, за исключением очевидных случаев. Но, по крайней мере, кошмарные пижамы с зайцами сменили шелковые сорочки, которые были приятны на ощупь. Да и на взгляд — тоже.

Он легко трогает бретельку пальцем, и она сползает окончательно, совсем оголяя плечо. Красиво. Он прикасается к теплой коже губами, Люся сонно вздыхает, поворачивается на спину.

— Уже пора? — бормочет она, не открывая глаз.

— Через пару минут будильник зазвонит, — он изучает такое знакомое лицо: аккуратный нос, мягкие губы, заметный только на ощупь детский пушок над верхней. Открываются серо-голубые глаза. Улыбается ему.

— Доброе утро, Гришенька.

— Доброе, — на сожаление ему краткий поцелуй в теплые, еще сонные губы. — Вставай. Я пойду кофеварку включать и крокодила выгуливать. Уже скребется под дверью.

Кофе по утрам всегда готовит он. Им нравится одинаковый — умеренно крепкий и без сахара. Пока Гриша гулял с собакой, Люся сделала бутерброды. А во время завтрака звонит ее телефон. Это что-то совсем из ряда вон выходящее — когда работа начинает ее беспокоить в полвосьмого. Если это не родные, конечно. В любом случае, этот ранний звонок ему не нравится, и он внимательно прислушивается к разговору. Кажется, все-таки с работы. Совсем обнаглели!

— Что случилось? — едва она успевает закончить разговор.

— Заведующая звонила. У нас там авария рядом с «Фламинго», воду отключили. Сказала, что мы сегодня не работаем — без воды там делать нечего, не положено по нормам санитарным.

— То есть, тебе на работу не надо?

— Только в два, — она слегка растеряна. — Когда первый сеанс на дому. А до двух… окно, получается.

— Так это же хорошо. Иди, поспи. Не высыпаешься же.

— А ты?

— А я поеду на работу, — со вздохом. — Кто же меня отпустит?

— Жаль, — Людмила встает со своего места, подходит к нему, обнимает за плечи. И, наклонившись к уху: — Не хочешь сеанс массажа? Индивидуальный? Я могла бы… очень тщательно надо тобой поработать…

— Люся… — стонет он. — Прекрати! У меня на девять совещание назначено!

— Прости-прости, — целуя его в макушку и разгибаясь. — Конечно, езжай. А я, пожалуй, и правда пойду, попробую поспать, раз уж такой шанс выпал.

Она не спеша выходит из комнаты, на ходу расстегивая пуговки на синем джемпере. Он остается один и смотрит на телефон, лежащий тут же, на столе. Размышляет Григорий недолго.

— Олеся, отмени совещание, у меня срочные дела. Буду позже.

— Людмила, ты мне обещала! Что никаких сеансов после семи! — любимый мужчина, он же теперь — законный супруг, не стесняется в демонстрации негодования.

— Гриша, это особый случай. И особый клиент.

— Мужчина?

Его ревность была бы так лестна, если бы не доставляла ей столько проблем. И так пришлось существенно пересмотреть свою клиентскую базу, потому что реально же до скандалов доходило. Смешно… и не смешно одновременно. Когда Гришка злится, это выглядит очень не смешно. И объяснять ему бесполезно, собственник чертов.

— Гриша… он парализованный. Пожалуйста, пойми, ему нужно. Я много лет с Александром Андреевичем работаю.

— Ладно, — он морщится недовольно, но соглашается. — Люся, но помни — ты мне обещала!

— Да, конечно, дорогой, — она примирительно целует его в упрямо выдвинутый подбородок. — Это исключительный случай.

— У тебя все случаи исключительные, — ворчит он. — А мы с тобой договаривались, что ты будешь работать только во «Фламинго»!

— Со временем — обязательно. Гришенька, но я не могу так сразу людей бросить! Я сокращаю, правда. Я помню…

— Что-то я не замечаю, — он по-прежнему неуступчив. — Между прочим, я консультировался с Валентином Алексеевичем.

— На какой предмет? — Людмила округляет в изумлении глаза.

— На твой! Он мне сказал… — тут Григорий лезет во внутренний карман пиджака, достает какую-то бумажку, вглядывается в буквы, — где-то я тут записал… Вот! Наружный эпикондилит плеч, теносинавит сухожилий мышц-сгибателей, синдром запястного канала…

— Гриша, что это?!

— Это то, что тебя ждет, если ты не перестанешь так впахивать!

Она не знает, плакать или смеяться. И Валентин Алексеевич туда же, предатель. А еще учитель называется!

— Гриша, да все не так страшно, поверь мне.

— Я не собираюсь проверять это на практике! И потом, в этом вопросе я Валентину верю больше чем тебе. Люся, ты мне обещала, что свернешь частную практику.

— Обязательно, любимый. Просто дай мне время на это.

— Люся, я занят. Срочное что-то? — слегка раздраженно в трубку.

— Нет, солнышко, ничего срочного, — невозмутимо отвечает она. — Я позвоню попозже. Удачи.

— Занят? — Георгий изумленно выгибает бровь, глядя на телефон в руке брата. — Это что-то новенькое. С каких это пор ты для бываешь для Люси занят? Тем более, что и не занят вовсе?

— А вот так вот.

— Ага, — понимающе улыбается младший, — воспитываешь женщину?

— Пытаюсь, — вздыхает Григорий. — По-моему, не очень успешно. Опять вчера в восемь вечера домой пришла. Ну, куда это годится — жена приходит домой позже мужа?!

— Бедненький… И ужин тебе никто не приготовит…

— Да не в ужине дело! И его готовят, кстати. И вкусно. Но ведь… — он качает головой, — неправильно это.

— Да не переживай так. Вот забеременеет Лютик — и все само собой образуется.