Большой рождественский бал

— Почему моя голова не имеет права заболеть после того, как мной пренебрегли на людях? — спросила она. — Вы думаете, никто не видел, как мой кавалер покинул меня за ужином?

— Мы пошли на вечер, чтобы посмотреть, не удастся ли нам что-нибудь обнаружить. Миссис Леонард — наилучший объект для наблюдения.

— Я удивлена, что мистер Бьюрек — не лучший кандидат.

— Я вижу его каждый день. Если он остался там, мы могли бы заметить, не составил ли он пару миссис Леонард. Это было бы интересно. Странно, что он не приближался к ней весь вечер. Он работает в штабе дольше, чем я, и обязательно должен быть с ней знаком. Они обменялись лишь взглядами.

— Вы должны спросить ее о Бьюреке, когда будете навещать ее, — посоветовала Кетти, надев на лицо маску явного безразличия.

— Будет лучше, если Гордон продолжит слежку за ней. — Я подумаю — может, мы переключим его с нее на Бьюрека. Совершенно ясно, что миссис Леонард не шпион.

Кетти было совершенно ясно, что лорд Костейн легко втянулся в замечательный флирт.

— Предлагаю вам взять косточку для Мэй, когда соберетесь навестить миссис Леонард, лорд Костейн, — сказала она с понимающим взглядом. — Боюсь, что путь к сердцу этой леди лежит через ее мопса.

— Вы читаете мои мысли как книгу, мадемуазель. Я попрошу повара оставить мне сахарную косточку.

В молчании они проехали несколько кварталов. Тишину нарушал только стук копыт и колес, доносящийся через закрытые окна. Когда они повернули на Кинг Чарльз-стрит, Кетти спросила:

— А вы узнали, откуда миссис Леонард берет деньги? На ней был очень дорогой с виду бриллиантовый гарнитур.

— Едва ли можно задавать такие личные вопросы при первом знакомстве.

— Возможно, когда вы узнаете ее лучше… Экипаж подъехал к фасаду дома и остановился.

— Я провожу вас до дверей, — сказал Костейн. — Не беспокойтесь, если увидите мой экипаж у дома — я хочу перекинуться парой слов с Гордоном. Он сказал, что не задержится надолго.

— Очень хорошо.

Он проводил Кетти до двери и, перед тем как открыть ее, сказал:

— Я не знаю, что нам принесет завтрашний день. Не могли бы вы не занимать ничем вечер на случай, если что-нибудь произойдет.

Оставить вечер незанятым было для Кетти очень просто, но она этого не раскрыла.

— Мы часто бываем дома по вечерам в пасмурные зимние месяцы. Наверняка завтра вечером я не буду занята.

Она думала, что Костейн улыбнется и наконец-то притворится, что хорошо провел вечер, но он хмурился, глядя на дверной молоток:

— У вас случайно нет книг по астрологии?

— Не думаю. Это глупости, вы же знаете.

— Я знаю, но припоминаю, что кто-то говорил мне, что я Весы. А миссис Леонард сказала, что я Лев.

— Вы хотите пристыдить ее? Зачем ей хвастаться знанием такой идиотской вещи, как астрология, если она ничего в ней не понимает?

— Возможно, как раз потому, что вещь идиотская. Это так же, как и невероятное обожание собаки, должно убедить меня, что дама глупа.

Кетти прикусила губу:

— Вы считаете, она хочет заставить нас думать, что она дурочка — а на самом деле она хитрая, как лиса. Я спрошу дядю Родни про астрологию. Он знает массу бесполезных вещей.

— Вы сердились на меня, что я флиртовал с ней, но теперь сами видите — все это было нужно для дела, — сказал Костейн с дразнящей улыбкой.

— Я сердилась не поэтому! Я почувствовала себя просто оплеванной, когда вы ринулись, чтобы занять место рядом с ней за ужином и покинули меня и Гордона на глазах у всех. У дам есть гордость, знаете ли.

Он лениво приподнял бровь:

— У джентльменов тоже, мисс Лайман. Вы же в конце разыграли настоящую сцену досады.

— Мне кажется, вы хотели сказать «ревности», милорд.

— Если вы предпочитаете называть вещи своими именами.

— Вот именно, и мне удобнее называть оскорбление оскорблением, а не ревностью.

— Когда джентльмен оскорбляет леди, он в любом случае не прав, и я приношу извинения. Такое больше не повторится.

— Забудем об этом. Я понимаю, что дело стоит выше удовольствия.

— Хорошо. Тогда вы должны зарубить себе на носу, что мне было бы намного приятнее быть вашим соседом за ужином. Я никогда не умел достаточно хорошо делать неискренние комплименты. Это меня утомляет.

— Тогда чего же ради вы беспокоились?

— Потому что миссис Леонард ожидала их.

— Ах, миссис Леонард!

— Великий Боже! Не думайте, что мои слова — пустая похвала, мисс Лайман. Я на самом деле думал, что мы с вами прекрасно понимаем друг друга.

Так как они достигли взаимопонимания в том, что их объединяет общее дело и у него нет романтического интереса к ней, она едва нашлась, что ответить. Мгновение спустя она сказала:

— У него же есть книга по астрологии. Я имею в виду, у дяди Родни. Я вспомнила, что видела ее на полке. Это ужасная, дешевая книга в мягкой обложке, вся изрисованная мелкими символами. Бараны, козлы и разные существа. Я проверю все это немедленно. Только подумайте, если она притворяется, лорд Костейн, тогда… — Она нахмурилась и остановилась. — А что тогда? Как она могла получить доступ к каким-нибудь государственным секретам? Мистер Леонард не имеет права выносить документы из кабинета, не так ли? Ему пришлось бы снимать с них копии на работе, а это значит, что они сообщники.

— А может, это кто-нибудь другой? Вы не забыли мистера Бьюрека, который донимал вас расспросами и так старательно весь вечер избегал эту даму? Кроме того, есть другие джентльмены. Я упомянул только мистера Бьюрека потому, что вы его знаете.

— Было бы лучше, если бы Гордон продолжал следить за миссис Леонард. Я хочу сказать, в случае если вы не Лев, — добавила она и засмеялась тому, что такое важное обстоятельство висело на таком тонком волоске.

— Вы должны сообщить мне мой знак завтра. Я заскочу в обед, если получится. Скажем, около четырех, как раз время чая.

— Мама будет рада, — сказала она необдуманно.

Костейн был слегка удивлен, что мисс Лайман не выказала большого восторга. Впрочем, он сам весь день из кожи лез, чтобы заставить ее понять, что между ними нет ничего серьезного, должно быть, она рассчитывала, что он оценит ее сдержанность.

Он открыл дверь, и Кетти вошла в дом.

— Я не должна заботиться о формальностях, уверяя вас, что прекрасно провела вечер, не так ли?

— Конечно, нет, мадемуазель. Это одно из маленьких преимуществ нашего положения. Нам не нужно симулировать восхищение, которого нет. Однако если говорить честно, то мне было приятно.