Большой секрет

— Не сходи с ума, отпусти его, — попросил Саша и попытался приблизиться к нам, но она надавила сталь на мое горло сильнее, заставляя его тоже замереть на месте.

— Не подходи, или я, честное слово, с удовольствием воткну их ему в глаз. Жить будет, но останется инвалидом, это я могу пообещать.

— Ты что творишь, дура? — в дверях комнаты появился Ярослав, из-за его спины выглядывали еще люди.

Эта ночь будет мне сниться в ночных кошмарах. Если я уеду отсюда живой.

— Не лезь, это тебя не касается, — процедила фурия, делая разворот и настороженно оглядываясь, не приблизился ли кто.

— Чего ты хочешь? — вдруг устало спросил Саша. — Ну давай выкладывай всем, что ты видела. Чего ты тянешь?

Ребята недоуменно переглядывались, девчонки сжались в кучку и перешептывались. У меня так вообще словно язык отнялся.

Все как будто происходило не со мной, и не к моему горлу были приставлены ножницы. Я будто безучастно наблюдала все со стороны, съежившись от жгучего чувства вины.

Совсем тихо играла на фоне музыка, кто-то вламывался в дверь, заходя внутрь в мокрых купальниках, но тут же замирая от увиденной картины.

— Дурак, — бросила она. — Я тебе шанс хотела дать. Думаешь шантажировать приехала?

— Мне. Плевать. Только пацан тут не причем, чего ты в него так вцепилась?

— Подождите… — я заставила себя вымолвить хотя бы слово. — Все совсем не так.

Только не дать ему признаться при всех, что он целовал Валерку! Только бы остановить это!

— Не надо, Валер, ты же видишь, что она не в себе, — остановил он меня, и словно в подтверждение его слов, она громко и истерично рассмеялась.

— Ты совсем слепой, Орловский? — смеялась она, вытирая кулаком с зажатыми ножницами слезы из глаз. — Она тебя умело водит за нос, вот только истиной причины я пока не пойму, но начинаю догадываться.

Он с недоумением посмотрел на нее, нахмурив брови и ничего не понимая.

— И ты даже ни разу не подумал о том, что какие родители назовут брата с сестрой одинаковыми именами? Валерий и Валерия. Ну такой бред! — Она снова засмеялась, пока я стола ни жива, ни мертва, боясь посмотреть ему в глаза, уставившись в несуществующую точку.

Я все скажу. Я смогу вымолвить слово. Сейчас, на счет три. Раз…

— Твою мать, о чем ты? — растерянно спросил он, но, кажется, в его голосе уже звучит устрашающая догадка.

Два…

— На смотри, дурачок! — С этими словами она одним движением руки скинула с меня кепку и набросилась с ножницами, чем вызвала чей-то крик со стороны.

Дальше началось что-то невообразимое. Она проткнула мою футболку сверху и распорола ее ножницами вниз. Отбросила ножницы в сторону, где они жалобно звякнули под чьими-то ногами. Схватила меня за лохмотья и дернула в разные стороны, сдирая остатки футболки вместе с наброшенной на плечи ветровкой. От внезапной атаки я растерялась, но успела скрестить руки на груди. Но, не остановившись на этом, она, яростно шипя, приняла дергать меня за эластичные бинты, растягивая их к чертям собачьим. Я пыталась отбиться от нее и одновременно с этим удержать бинты, которые уже не прикрывали грудь, а показывали, что она есть. Волосы упали на лицо, прикрывая пылающие щеки и горящие от навернувшихся слез глаза. Через мгновение ее оттащили от меня мужские руки, пока я стояла и ошеломленно тряслась, по-прежнему не осмеливаясь поднять глаза на Сашу.

— Лера? — пораженно раздался тихий голос Орловского, и я все-таки подняла взгляд и прямо посмотрела на него.

Он уставился на меня неверяще, в его глазах играла целая гамма смешанных чувств, когда он понял, что нету никаких брата с сестрой, только я, которая обманывала его несколько месяцев.

— О*уеть, — выдал кто-то, может это был Леха, а может кто-то другой.

В голове раздавался грохочущий шум, подавляя другие, не важные для меня сейчас звуки. Я не очень осознавала происходящее, но мне была важна только одна реакция.

— Саша… Я могу все объяснить, давай поговорим, — жалобно попросила я, пытаясь уловить в нем хотя бы какую-то для меня надежду.

— Ты все это время притворялась Валеркой? — В его застывших глазах стоял шок, изумление, осознание происходящего, и… отстраненный холод.

— Я… Это просто нелепая шутка…

— Тогда почему ты не смеешься? — холодно спросил он, продолжая впиваться в меня глазами.

— Мне это нужно было для работы…

— Твоя работа давно закончена, — резко перебил он, вдруг посмотрев на меня как на малознакомого человека, отчего сердце тоскливо заныло… — Для чего ты снова это делаешь?

Он не кричал, говорил ровно и абсолютно нормальным голосом, но лучше бы он орал, матерился и махал кулаками, чем отстранялся вот так от меня, дальше и дальше. Даже его ярость — то чувство, которое я была готова ощутить сейчас, исчезла, оставив место пустоте и равнодушию. Как же больно…

— Давай поговорим, только ты и я, — прошептала я, вцепившись в свои бинты, стоя перед всеми с оголенными плечами, под натиском осуждения и всеобщего презрения.

Я даже не дернулась, когда кто-то накрыл мои обнаженные плечи и спину какой-то тканью. Наверное, это моя же ветровка.

— Ты хоть знаешь, что я пережил? — севшим голосом спросил он.

— Саша…

— Нет, ты не имеешь ни малейшего представления. Для тебя это была всего лишь шутка. — Он бросил мне мои же слова. — Смеялся?

Не замечая, он по-прежнему обращается ко мне как к парню.

— Да послушай же! Я правда хотела сказать…

— Когда? У тебя было столько шансов это сделать! А теперь уже поздно. Свали отсюда нахрен, — отчеканил он и указал рукой на дверь.

Меня колотил озноб, по щекам уже бежали слезы, я вцепилась в края ветровки, будто боясь упасть. Хотя уже давно упала.

— Саша, я тебя прошу… — сипло выдавила я. — Дай мне шанс.

— Уходи, я сказал, — он повысил голос. — Немедленно! Или тебя некрасиво выведут.

Зеленые глаза больше невозможно было прочесть. Он закрылся от меня большим тяжелым замком. И это полностью моя вина.

Я развернулась и, практически не глядя, медленно побрела на выход, вытирая слезы. Краем глаза заметила торжествующую Алису, которую, оказывается, скрутил Стас.

— Куда ты ее в таком состоянии в ночь? — заговорил кто-то за моей спиной, но я уже не слышала, полностью погрузившись в свой болезненный вакуум.

Выйдя за ворота окончательно расклеилась и разревелась, опускаясь на землю. Так и сидела на четвереньках в потемках, размазывая слезы по лицу. Потом все же нашла силы достать свой кнопочный телефон, дрожащими руками набирая номер такси…

— Я тебя отвезу, — раздался сзади ровный голос, и я повернулась назад, вытирая глаза рукавами, чтобы увидеть говорящего. Кто-то стоял и смотрел как я плакала.

Это не Саша, его голос совсем не такой. Его глубокий, хрипловатый, проникновенный и, главное, узнаваемый среди тысяч разных звуков. А этот…просто другой.