Болтливые куклы

— Шен! Смотри, здесь написано, что первые актеры театра Великой Богини были все свободными! — Хекки до сих пор очень гордился, в храме его научили читать, но Шену даже в голову не приходило, что ушлый маленький лисенок догадается утащить книгу из храмовой библиотеки!

— Хекки! Тебя выпорют за это! — воскликнул он, сердито отбирая книгу у мальчика.

В ответ Хекки лишь хитро улыбнулся, показав свежую дырку между жемчужно-белых зубов.

— Не выпорют, я ее тихонечко взял. Никто и не заметил. А потом обратно положу.

— Ну зачем тебе это, глупый? — Шен в недоумении смотрел на младшего друга, силясь понять, что за демоны выкрали душу наивного малыша и оставили вместо нее этого лукавого подменыша, вечно готового на шалости и опасные забавы. — Хекки? Зачем? Ты мог бы просто позвать меня в библиотеку и показать там!

Лисенок только плечом повел. И посмотрел на Шен Ри своими ясными глазами цвета лесной глубины. Невинными, как у Воздушной Феи в день ее рождения. Вот только за последнее время Шен уже неплохо научился противостоять этому невозможному обаянию.

— Ничего не хочу знать, — звенящим от холодного гнева голосом сказал он Хекки. — Возьми это и отнеси обратно. Сейчас же!

Он и сам не ожидал, что может так рассердиться на одного из самых близких людей. Но эта бессмысленная дерзость, эта доходящая до неприличия беспечность возмутили его, как не возмущало ничто и никогда.

Зачем лишний раз гневить богов? А людей гневить еще глупее.

Хекки такого приема тоже не ожидал. Распахнув глаза в уже непритворном изумлении, он сделал шаг назад, а потом выхватил книгу у Шена из рук и бросился прочь.

Все это произошло так быстро и так нелепо, что Шен Ри опомнился лишь, когда тень Хекки исчезла за узкой раздвижной дверью.

— Хекки… — его голос растворился в каменной тишине.

Это было плохо. Так плохо, что Шен в отчаянии опустился на свою низкую кровать и обхватил голову руками. Они и с Хекки и прежде могли не сойтись во мнениях, поспорить, но прежде младший всегда смиренно принимал волю старшего. Как это и положено. Он огорчался, но искренне верил, что с высоты своего опыта Шен Ри лучше знает, что можно делать, а чего не стоит.

Теперь все изменилось.

Слишком рано.

Шен с грустью посмотрел в опустевший дверной проем. У него пропало всякое желание идти в сад, куда он так стремился рано с утра, пока еще не начались последние приготовления перед завтрашним выступлением.

Таким и застал его Зар, вернувшись в комнату, раньше времени.

— Что случилось? — в голосе его Шен Ри услышал даже не тревогу, а настоящий страх. — Шен? Ты упал? Что-то с ногами?!

— Нет, нет… Это Хекки… — Шен поднял глаза и встретился взглядом с другом. — Мы… поссорились.

Белый Змей нахмурился и сел рядом.

— Забудь, — коротко сказал он. — Я уж думал правда что-то плохое… — Зар качнул головой, словно отгоняя дурные мысли. — С Хекки я поговорю. Он совсем ум потерял в последнее время. Красотка сказал мне пару дней назад, что видел, как наш лисенок крадет сладости с алтаря Великой Богини в саду. Я знаю, многие малыши делают это, особенно когда хотят покрасоваться друг перед другом, но Хекки не красовался. Он просто сладкоежка и глупец, каких этот храм не видывал уже давно. Я поговорю с ним сегодня же. А ты ступай к мастеру Ро, он там что-то добавил к твоему наряду, хочет проверить, ладно ли будет смотреться.

Весь день после этого Шен Ри был занят, как никогда прежде. Только вечером совершенно обессиленный он вернулся в свою комнату. И обнаружил, что его кровать усыпана маленькими белыми цветами. Такие цветы росли лишь в одном месте — в том укромном уголке, куда Шен и Хекки уходили прятаться от всех своих печалей.

В день своего первого выхода в роли Феи Снов Шен Ри проснулся раньше обычного. Храмовый гонг еще не звенел, над миром висела густая и темная летняя ночь.

Тихо покинув комнату, Шен вышел в сад и поднял глаза к небу. Тут и там мерцали россыпи звезд, но луну он так и не нашел — вероятно, ее закрыли неровные плотные облака. Шен Ри подумал, что это не очень хороший знак и сложил пальцы колечком, чтобы отвести беду. Впрочем, никаких дурных предчувствий у него не было, только непроходящее уже несколько дней волнение. Шен боялся, что это состояние ума помешает ему в самый решающий момент и потому решил, что лучше всего будет провести утро не в суете последних приготовлений, а наедине с собой.

Он укрылся в одной из храмовых беседок — самой старой и почти заброшенной — чтобы в одиночестве вспомнить все чему юных воспитанников театра учили на уроках об истинном предназначении. Обычно мальчики из храма невыносимо скучали на этих уроках, предпочитая тренировать свое тело, а не ум, но Шену они все-таки нравились. Ему тоже плохо давалась наука остановки мыслей и обращения к своему сердцу, но он находил в ней определенное удовольствие. Особенно, когда хотя бы на несколько мгновений умудрялся заметь во внутреннем безмолвии.

На этот раз он не стал изнурять себя попытками остановить ум, а просто сосредоточился на дыхании, звуках ночного летнего сада, приятном ощущении прохлады, ярких звездах. Он лежал на старых истертых камнях, смотрел в небо через широкую дыру в крыше беседки и словно растворялся в окружающем пространстве.

— Где тебя демоны носили, крысенок?! — мастер Обо, главный постановщик представлений смотрел на Шен Ри с большим гневом в глазах. — До начала осталось меньше часа! Или ты забыл, что сегодня выступаешь?

Шен привычно опустил глаза в пол и почтительно сложил ладони у груди.

— Я молился Великой Богине, — соврал он, не испытывая стыда от этой лжи. По большому счету его уединение мало чем отличалось от настоящей искренней молитвы, хотя никакая Богиня в нем — к счастью! — не присутствовала.

В ее милость Шен Ри не верил с того момента, как узнал, отчего стал изгоем в своей семье.

Мастер Обо сердито фыркнул, но гнев схлынул с его лица.

— Молился он… Ступай к Ро, бездельник! Да бегом, бегом! Чтобы ноги земли не касались!

И Шен припустил, что было духу к гримировочной комнате.

Обычно танцоры облачались в свои наряды незадолго до начала представления, однако грим требовал особой тщательности, поэтому Шен Ри понимал волнение господина Обо. Но он знал, что все успеет. Мастер Ро обещал лично нанести краску на лицо Феи Снов, а это значит, что красно-белая маска будет безупречной.

Так оно и вышло.

Мастер преображения ни словом не укорил Шена — напротив, он был ласков так, словно готовил к выступлению родного сына. Мягкими кистями нанес белила и кармин, расчесал длинные волосы, застегнул все петли на платье, расправил каждую складку наряда…