Борьба за наследство Киевской Руси : Краков, Вильнюс, Москва
Шрифт:
Псков постигла та же участь, что и Новгород: все посадники, бояре, торговые и зажиточные люди были арестованы и с легкой поклажей отправлены в Москву с семьями и вместе с теми людьми, что были ранее арестованы в Новгороде. Всего было выселено из Пскова триста знатных фамилий. А псковские пригороды и волости великий князь раздал московским боярам и детям боярским.
«И послали в Псков из Москвы знатных людей, купцов, устанавливать заново пошлины, потому что в Пскове не бывало пошлин; и прислали из Москвы казенных пищальников и караульных. И жил великий князь в Пскове четыре недели, а поехал из Пскова на второй неделе поста в понедельник, и взял с собою второй колокол, а оставил здесь тысячу детей боярских и пятьсот пищальников новгородских.
И начали наместники
Вечный мир с Литвой, как упоминалось, продлился не более четырех лет, да и в течение этого времени стороны предъявляли друг другу претензии о неполной выдаче пленных, о задержке купцов или их товаров, о притеснениях в Литве вдовы предыдущего великого князя литовского Елены, сестры великого князя московского. Пока шли эти препирательства, король польский и великий князь литовский Сигизмунд I сделал очень важные шаги по улучшению взаимоотношений с Крымом и обязался платить крымскому хану Менгли-Гирею ежегодно 15 тысяч червонцев, чтобы тот объявил войну Москве.
Сыновья хана Ахмат-Гирей и Бурнаш-Гирей со своими отрядами татар внезапно ворвались в Верховские княжества и разорили окрестности Белева и Одоева. В то же время умерла вдовая великая княгиня литовская Елена Ивановна, что было также использовано Василием III для обвинения великого князя литовского в его плохом отношении к сестре московского государя. А король Сигизмунд I в том же 1512 г. женился на Варваре, сестре трансильванского воеводы Яноша Заполия, что еще более повредило взаимоотношениям Польши и Германской империи.
В это время в Венгрии шла борьба феодалов с многочисленными крестьянскими повстанцами-куруцами [18] под руководством Дьерда Дожа, что ослабляло возможность Венгрии противостоять претензиям германского императора. Именно Яноша Заполия призвали венгерские феодалы на помощь против повстанцев Дьерда Дожа, и он со своим войском разгромил в июле 1514 г. это крестьянское войско. А после смерти в 1526 г. венгерского и чешского короля Владислава Ягеллона в битве с турками Венгрия разделилась на две части: в юго-восточной части королем стал Янош Заполия, а в северо-западной – Фердинанд I Г абсбург.
18
Куруцы (венгерское kurucok) – крестоносцы, именно так называли венгерских крестьян, призванных папой Львом X в крестовый поход против турок. Куруцов, по просьбе папы, феодалы не только вооружили, но и вынуждены были пообещать этим крепостным получение свободы. Чего феодалы боялись, то и произошло – большой помощи в противостоянии с турками эти крестьяне не оказали, зато подняли восстание против своих угнетателей. В дальнейшем крестьянские повстанцы этого региона на все времена сохранили за собой это название, уже не имевшее никакого отношения к крестоносцам.
Понимая, что считать крымского хана союзником Москвы теперь нельзя, великий князь Василий III предпринимал усилия по возобновлению договора о взаимопомощи с германским императором Максимилианом I. Именно князь Михаил Глинский взялся за непростую задачу – передать московскую грамоту в Вену, так как со всех сторон Московское государство окружали в это время если не враги, то и не друзья. В ответ император нашел возможность прислать своего посла только в 1514 г. с согласием заключить договор о совместных и одновременных действиях против Польско-Литовского государства, при этом зоной исключительных интересов Германской империи являлись земли Пруссии, а Московского государства – Киевское воеводство. Союзники уважительно
называли друг друга братьями, великими государями и царями, а в варианте грамоты для императора Максимилиана, переведенной на немецкий язык, великий князь Василий именовался как Kayser (кайзер, или кесарь, т. е. император).Договор был утвержден сторонами, но на практике не выполнялся. Внутренние вопросы европейской политики отвлекли императора, более того, он озаботился созданием родственных связей с потомками польского короля Казимира IV. Так, Мария, внучка императора и дочь Филиппа Кастильского, была выдана замуж за Людовика, сына венгерского и чешского короля Владислава IV, родного брата короля польского и великого князя литовского Сигизмунда I. В то же время Фердинанд, внук императора и сын Филиппа Кастильского, женился на дочери короля Владислава IV.
Все-таки если не военная, то экономическая польза была Москве от договора с Веной: новгородские наместники заключили мирное соглашение с семидесятью ганзейскими городами сроком на десять лет. Стороны обязались не вспоминать взаимных обид, при этом немецкие торговцы обещали не вести торговли с Польшей и Литвой, а новгородцы вернули им отобранные ранее торговые ряды, дома и церковь. Немецким купцам позволялось торговать солью, серебром, оловом, медью, свинцом, медом, сельдью и ремесленными произведениями. Однако большого доверия к новым новгородским купцам московского происхождения у немецких торговцев, видимо, не было, так как Н. М. Карамзин приводит свидетельство очевидца о полном упадке в торговле Новгорода с Ганзой к 1570 г.
В 1514 г. усилиями князя Михаила Глинского в Чехии и Германии были наняты военные специалисты в использовании артиллерии, которые добрались в Москву через Ливонию. Для взятия крепостей нужны были умелые действия артиллеристов, ведь великий князь Василий III решил все свои войска использовать для взятия хорошо укрепленного Смоленска. Правда, князь Михаил Глинский гарантировал великому князю успех в этом деле, а также помощь его сторонников в Литве, прося Василия III за эти услуги передать ему Смоленск в удел с правом наследования.
На этот раз великий князь сам возглавил войска, и в середине лета осада Смоленска началась. Московская артиллерия настолько удачно действовала под управлением некоего Стефана, что деревянные стены Смоленска были разрушены в нескольких местах, а залпы из пушек мелкими камнями, покрытыми свинцом, т. е. картечью, наносили такой урон защитникам города, что среди них началась паника. В то же время подкупленные князем Михаилом Глинским горожане вели пораженческую агитацию среди воинов и жителей Смоленска. В этот раз достаточным оказалось артиллерийского обстрела города, чтобы его защитники и православный смоленский епископ Варсонофий в тот же день принудили воеводу Юрия Сологуба объявить о полной капитуляции.
Сигизмунд Герберштейн в своих «Записках о московитских делах» по свежим следам взятия Смоленска сообщил, что князь Михаил Глинский «склонил Василия к войне и обещал ему, что он покорит Смоленск, если он снова будет осажден, но с тем условием, чтобы московский князь отдал ему это княжество. Потом, когда Василий согласился на предложенные Михаилом условия и снова уже теснил Смоленск тяжкою осадою, Глинский овладел городом посредством переговоров или, справедливее сказать, через подкуп и привел с собою в Москву всех начальников войска, исключая только одного, который воротился к своему государю, не зная за собой никакой измены» [61, 171]. Действительно, воевода Юрий Сологуб отказался перейти на службу к московскому государю, и был милостиво отпущен в Литву, где его казнили за сдачу Смоленска.
Князь Михаил Глинский не получил Смоленска в отчину и затаил на великого князя обиду, считая именно своей заслугой скорую сдачу города московскому войску. А Василий III торопился развить успех и направил своих воевод к Мстиславлю. Княживший в этом городе князь Михаил Заславский, потомок Гедимина, не видя возможности сопротивления московскому войску, сдал город без боя и присягнул великому князю. Вслед за этим сдались Дубровна и Кричев. Оставив в Смоленске московский гарнизон, великий князь отправился в Дорогобуж, а своих воевод послал к Борисову и Минску.