Борьба за наследство Киевской Руси : Краков, Вильнюс, Москва
Шрифт:
В Московском государстве подрастал великий князь Иван IV, так что время могущественных бояр Шуйских, взявших в свои руки власть в стране, должно было скоро кончиться, несмотря на все потехи, которыми они баловали недоросля. Отстранение от власти этих суздальских князей, потомков великого князя Андрея Ярославича, издавна соперничавших с потомками великого князя Александра Ярославича Невского, произошло в 1543 г. и показало московской знати, какая судьба ждет ее в ближайшем будущем:
«Тоя же зимы декабря 29 день, князь великии Иван Васильевичъ всеа Русии не мога того терпти, что бояре безчиние и самоволство чинят без великого князя велниа своим совтом единомысленных своих совтников, многие убииства сотвориша своим хотнием и перед государемъ многая безчиния и государю безчестия учиниша и многие неправды земл учиниша в государеве
Взявшего власть в свои руки четырнадцатилетнего великого князя внешние силы тут же решили проверить на умение руководить Московским государством и защищать его границы. Так, крымские татары под руководством царевича Имин-Гирея опустошили окрестности украинских городов Белева и Одоева. В Казани тоже не было спокойствия, и великому князю пришлось посылать одно войско из Москвы, другое из Вятки с карательными целями к этому полунезависимому городу. Воеводы князь Семен Иванович Пунков, Иван Васильевич Шереметев, князь Давыд Федорович Палицкий, а также князь Василий Семенович Серебряный опустошили окрестности Казани и напустили страха на казанских изменников, которые пообещали выдать своего царя Сафу-Гирея великому князю, но тот бежал. Государь московский своей волей посадил на Казанское царство Шиг-Алея, отсиживавшегося до этого в Москве, но тот недолго сумел поцарствовать: местная знать изгнала его и вновь приняла к себе Сафу-Гирея.
В 1547 г. молодой великий князь для усиления своего авторитета решил венчаться на царство. Вот как об этом сообщает летописец:
«И туто же князь великии учялъ говорити богомолцу и отцу своему Макарию митрополиту и своим бояром: „по твоему отца своего митрополита по благословению и с вашего боярского совту хочю яз напред своеи женитвы поискати прежних своихъ прародителеи чинов: какъ наши прародители цари и великие князи и сродничь наш великии князь Владимер Всеволодичь Манамах на царство на великое княжение садилися, и аз по тому же тотъ чин хочю исполнити и на царьство на великое княжение хочю сести. И ты господине отецъ мои Макареи митрополитъ то дело благослови меня совершити“. И Макареи митрополит слышав то от государя великого князя и благословил его прежних прародителеи его чинов искати и на царство на великое княжение благословил сести; а бояре то слышав велми же возрадовашася, что государь в таком во младенчестве, а прародителеи своихъ чинов великих цареи и великих князеи поискалъ» [42, 149].
После венчания на царство Иван Васильевич стал носить титул царя всея Руси, великого князя московского, смоленского, тверского, югорского, пермского, вятского, болгарского, повелителя и великого князя нижегородского, черниговского, рязанского, полоцкого, ржевского, бельского, ростовского, ярославского, белоозерского, обдорского, кондинского и иных, но основной оппонент московского царя – король польский и великий князь литовский – еще долго не признавал этого царского титула.
В том же 1547 г. царь Иван IV женился на Анастасии, дочери окольничего своего Романа Юрьевича Захарьина, а после свадьбы он решил женить и брата, князя Юрия Васильевича на Ульяне Дмитриевне Палецкой. По случаю своей свадьбы царь вернул расположение многим князьям Шуйским и их приспешникам, что естественным образом привело к новой борьбе за места возле царского престола. Бывшие до этого в силе родные дяди царя, Юрий и Михаил Васильевичи Глинские, подверглись нападкам московского люда, вероятнее всего по навету новых царских родственников Захарьиных, но не напрямую, а через все тех же князей Шуйских, их прежних врагов.
Использовав последствия сильнейшего пожара в Москве, духовник царя благовещенский протопоп Федор, боярин князь Федор Иванович Скопин-Шуйский и Иван Петрович Федоров стали утверждать, что город сгорел вследствие волхования, т. е. колдовских чар. В те времена такое утверждение было вполне реальным для производства расследования и поиска колдуна. Когда же бояре, которым было поручено таковое расследование, собрали московских жителей, озлобленных потерей своих жилищ и нажитого добра, и спросили у них, кто, по их мнению, мог быть виновником пожара в Москве, те, видимо заранее подговоренные кем-либо из
Шуйских, показали на старую княгиню Анну Глинскую. Бабушка московского царя выросла и была воспитана в Польско-Литовском государстве, а значит, стереотипом поведения значительно отличалась от жителей Москвы, что вызывало у них как минимум сильное подозрение.Сама княгиня Анна была в это время во Ржеве, где служил ее сын князь Михаил Глинский, а вот князь Юрий Глинский по каким-то делам прибыл в сгоревшую Москву. Именно на него и напустили бояре московскую чернь – его убили в церкви, а затем подвергли избиению и умерщвлению людей князей Глинских. Узнав об этом, князь Михаил Глинский с князем Иваном Турунтаем Пронским хотели бежать в Литву, но посланный вдогонку за ними князь Петр Иванович Шуйский перехватил их и доставил в Москву к царю, перед которым они оправдались страхом быть убитыми наподобие князя Юрия Глинского и были взяты на поруки царем и митрополитом. Надо отметить, что аналогичные методы борьбы за власть и манипулирования простым людом князьями Шуйскими применялись еще не раз.
В 1549 г. перемирие с Литвой, установленное в 1537 г., было продлено еще на пять лет, причем переговоры в Москве велись об установлении вечного мира, но взаимные претензии и неуступчивость сторон в очередной раз позволили только продлить перемирие:
«Прииидоша ко царю великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии послы Литовские от Жигимонта Августа короля Полскаго, панъ Станислав Петровичь Кишка воевода Витебскои да панъ Ян Юрьев сынъ Комаескои дръжавца Ожъскои и Переломскои да писарь Глб Есманов, и говорили от короля о вчном миру, да о вчном миру не здлали, а здлали перемирие на пять лт. И отпустил государь царь и великии князь послов Литовских, взял перемирие» [42, 155].
На самом деле все происходило не так просто: изменилось наименование титула московского правителя, которое литовская сторона признавать не собиралась. Более того, споры о титулах, уже не только Ивана Васильевича, но и Сигизмунда-Августа, вынудили литовских послов собираться домой, но царь, настроившись воевать на восточном фронте, не мог отпустить послов без договоренности о перемирии. Наконец, решение было найдено – текст договорных грамот в части титулов был разным, и каждая сторона подписывала тот документ, который ее устраивал. Договорная грамота, передаваемая королю, содержала царский титул московского государя, а в той, что затем должна была остаться в Москве, Иван Васильевич именовался великим князем.
Продлив перемирие с Литвой, царь мог без опасения сосредоточиться на военных действиях как с крымскими, так и с казанскими Гиреями, тем более что в том же 1549 г. погиб казанский царь Сафа-Гирей, оставивший после себя наследником престола двухлетнего сына Утемиш-Гирея. И хотя казанская знать от имени своего малолетнего царя предлагала московскому государю соблюдать мир, он решил использовать момент казанских неурядиц для окончательного покорения Казани.
Войско в 60 тысяч воинов, возглавляемое царем, пыталось сразу овладеть городом, который защищали деревянные крепостные стены. Но сначала сильные морозы сдерживали натиск московитян, а затем в середине февраля началась такая сильная оттепель, что на реках взломало лед. Отсырел порох, и московиты не могли использовать артиллерию, поэтому военные действия пришлось прекратить, а войскам вернуться домой.
На обратном пути по велению царя была построена на противоположном берегу Волги в 50 километрах от Казани крепость в устье реки Свияги. Военные действия продолжались, но только в 1552 г. Казань была захвачена московскими войсками и разорена дотла, столица волжских татар на триста лет превратилась в чисто русский город. Затем в 1554 г. было завоевано и Астраханское царство. Это позволило Московскому государству не ожидать более нападения с восточной стороны и сосредоточиться на своих западных границах.
В 1552 г. у царя Ивана Васильевича и царицы Анастасии Романовны родился сын Дмитрий, который погиб в следующем году в результате несчастного случая. Несмотря на гибель царевича, вопрос престолонаследия в Московском царстве все же не стоял так остро, как в Польско-Литовском государстве. Король Сигизмунд II после смерти любимой жены Варвары долго не мог придти в себя и доверял различным мошенникам алхимикам. Те решили устроить для короля сеанс спиритизма, на котором собирались якобы вызвать его умершую супругу. Можно было бы и не упоминать об этом случае, если бы одним из этих алхимиков не был Юрий Мнишек, сыгравший в истории России начала XVII в. одну из главных ролей.