Борьба за наследство Киевской Руси : Краков, Вильнюс, Москва

Для короля это внезапное нападение было полной неожиданностью, и он не предполагал здесь, в Задвинье, держать большое войско. Литовский гетман Иван Ходкевич, даже не вступая в бой с намного превосходящим противником, отступил за Западную Двину (Даугаву), поэтому начало кампании было для российских войск спокойной прогулкой. Царю, почти без сопротивления, достались такие города, как Мариенбург (совр. Алуксне), Крейцбург, Лаудон (совр. Лудза), Берсон, Люцин, Кальценау, Розиттен, Динабург (совр. Даугавпилс), Зесвеген и многие другие менее крупные.

Жители Лаудона слишком долго раздумывали над предложением сдать город, за что царь приказал горожан ограбить, а город сжечь, а вот жители и гарнизон Зесвегена попытались оказать сопротивление, но после нескольких дней обстрела города из многих пушек крепостные стены рухнули и осажденным пришлось сдаться на милость победителей. Но о милости и речи не было: царь повелел знатных дворян посадить на кол, остальных жителей продать в рабство татарам.

Через месяц с начала этой военной кампании вся территория бывшей Ливонии севернее Западной Двины оказалась под властью царя Ивана Грозного, кроме Риги и Ревеля. Союзник царя, король Магнус, получивший свой титул по его милости, тоже брал города у короля Стефана практически без сражений, так как население предпочитало датское подданство московской неволе. Таким образом, Литва лишилась Вендена (совр. Цесис), Кокенгаузена, Ашерадена, Ленварда (совр. Лиелварде), Роннебурга, Шванебурга, Тирзена, Пебальге, Вольмара (совр. Валмиера) и др.

Король Магнус, обрадовавшись такой легкой добыче, просил у царя разрешения на включение этих городов в состав своего королевства. Но не тут-то было, царь в гневе на своего ставленника занял Кокенгаузен и казнил там 50 человек датского гарнизона, а жителей велел продать в рабство татарам. В своем письме Магнусу царь не только выговаривает ему за проявленную инициативу, но и оставляет ему из занятых городов только Венден, в противном случае предлагал отправиться домой в Данию, а при неповиновении пообещал сослать в Казань.

Затем царь сам с войском пришел к Вендену, где королю Магнусу пришлось не только на коленях выпрашивать прощенье, но и отведать царского кнута, а затем отсидеть несколько дней взаперти. Вполне возможно, что жители Вендена, открывшие перед царем ворота города, отделались бы легким испугом. Однако датский гарнизон, хорошо представлявший свою участь, решил запереться в замке и не вышел оттуда даже по просьбе короля Магнуса. Через несколько дней, видя бессмысленность дальнейшего сопротивления, датчане взорвали замок вместе с собой, чтобы не попасть в руки царских палачей. Подвиг датского гарнизона только еще более озлобил царя, и он отдал город войску на разграбление, а жителей обрек на смерть и насилие. Н. М. Карамзин сообщает: «Сия венденская кара принадлежит к ужаснейшим подвигам Иоаннова тиранства: она удвоила ненависть ливонцев к россиянам» [29, № 7–89, 167].

А вот литовских пленников, в том числе князя Александра Полубенского, царь Иван IV пощадил, более того – одарил шубами и золотыми кубками и отпустил в Литву, напутствуя их словами для передачи королю Стефану, чтобы тот просил у царя вечного мира на московских условиях. Завершив свой удачный поход, царь отправился с большей частью армии в Москву, оставив в Ливонии наместниками князей Ивана Шуйского и Василия Сицкого. Но оставленных при них войск было недостаточно для сопротивления немецким и литовским силам, и уже в начале 1578 г. от российских завоеваний в Ливонии не осталось ничего, а московский гарнизон в Вендене постигла та же участь, что и его жителей при сдаче города царю.

В январе 1578 г. в Москву прибыли послы от польско-литовского короля Стефана с предложениями заключения вечного мира при условии, что царь вернет ливонские города и Северскую землю. Причем король вновь пренебрег принятым в Москве титулованием царя, называя его просто братом, а себя – еще и ливонским государем. Царь Иван Грозный такие условия к вечному миру отклонил, потребовав взамен передачи России, кроме Ливонии, еще Курляндии, Полоцка, Киева, Канева и Витебска. А на фамильярность короля ответил самим же придуманной байкой о том, что бывший дом Ягеллонов-Гедиминовичей происходил от полоцких князей, потомков Рогволода, которого великий князь киевский Владимир Святославич победил еще в X в., а значит, и Великое княжество литовское и Польское королевство должны принадлежать царю Ивану по «древнему праву». Стефан же Баторий доставшегося ему сана не достоин, а тем более быть братом царю. Но несмотря на выдвижение взаимно неприемлемых требований, в марте 1578 г. стороны продлили перемирие еще на три года.

И все равно – война была неизбежна. Король Стефан, понимая, что российскому количеству воинов надо противопоставить европейское качество регулярных, хорошо вооруженных войск, на свои личные королевские деньги, а также сделав займы у частных лиц, стал создавать современную для того периода армию. В нее вошли, кроме польской, литовской и трансильванской конницы, пехотные полки, вооруженные исключительно огнестрельным оружием, а также полки наемников из Германии и Чехии. Отмуштровав это войско в течение полугода, король заключил с Оттоманской империей и Крымом дружеские союзы, а в июне 1578 г. послал гонца в Москву с объявлением войны, на этот раз сам нарушив только начавшееся перемирие. Причиной войны король Стефан объявлял вторжение московских войск в Ливонию. Дело было в том, что оскорбленный действиями царя Ивана ливонский король Магнус, опасаясь за свою жизнь, помирился с польским королем и бежал с семьей в Курляндию. Царь, узнав о предательстве своего ставленника, направил князя И. Ф. Мстиславского занять Венден, но тот не справился с поставленной задачей.

Вообще-то объявление войны польским королем не было неожиданностью для царя, он и сам готовился нарушить перемирие, для чего направил в Ливонию свои войска. А получив от Стефана Батория уведомление о разрыве мирных отношений, Иван IV тут же повелел начать военные действия в Ливонии, где уже находились наиболее готовые к войне войска под руководством князей И. Ю. Голицина, В. А. Тюменского, Д. И. Хворостинина, М. В. Тюфякина. По какой-то странной причине царь не всегда назначал главнокомандующего войсками, видимо считая таковым себя, а из-за длительных споров между воеводами за главенство по принципу, чей род старше и знатнее, войска теряли удобное для военных действий время, а иногда и победу.

Именно так получилось и на этот раз: 18 тысяч воинов после захвата небольшого населенного пункта в июле месяце топтались на месте и только в октябре подошли к Вендену. Литовский гарнизон трижды отбивался от штурмующих город российских войск, затем к Вендену подошло войско литовского гетмана Андрея Сапеги, объединенное со шведским войском генерала Бойэ. Московские воеводы не удосужились организовать при осаде города укрепления для защиты от нападения извне, поэтому российским войскам пришлось встречать врага в чистом поле, где правильный европейский строй литовцев, немцев и шведов имел решающее преимущество.

Первой покинула поле брани татарская конница, пробившаяся сквозь шведские ряды атакующих войск, за ними ночью на конях ушли к Дерпту и военачальники, бросив на произвол судьбы пехоту, а ведь среди бежавших были представители лучших российских фамилий, так называемый цвет нации. Бежали князь Иван Голицин, окольничий Федор Шереметев, князь Андрей Палицкий и присланный царем для надзора над воеводами дьяк Щелкалов. Утром, узнав, что главные воеводы оставили их без руководства, дрогнули и стали в панике разбегаться пехотные части, поэтому возобновившийся бой завершился бойней для 6 тысяч российских воинов.

Далеко не все россияне оказались слабыми духом в этой ситуации: так, артиллеристы окольничего Василия Воронцова вели огонь до последней возможности, а чтобы не попасть в плен, где их, скорее всего, ждала страшная смерть, повесились на стволах своих орудий. Погибли вместе со своими пехотными отрядами князь Василий Сицкий, князь Михаил Тюфякин, а также приближенный царя Даниил Салтыков. И только князья Семен Тюфякин, Дмитрий Хворостинин, Андрей Татев, а также дьяк Клобуков попали в плен.

Теперь уже царь Иван IV направил своих послов к королю Стефану Баторию с предложением обсудить возможность заключения мира, при этом не настаивал на соблюдении обычных при встрече посольства церемоний, главным для него было потянуть время, чтобы успеть собрать еще более многочисленное войско. Но для того чтобы заключить вечный мир на своих условиях, король собирался прежде отобрать у России Полоцк, Смоленск и Северскую землю, хотя панство не желало тратить деньги на войну и соглашалось с московскими предложениями. Для продолжения войны требовались деньги, поэтому король обратился с просьбой о финансовой и материальной поддержке к римскому папе и германскому императору, датскому королю и курфюрсту бранденбургскому и даже турецкому султану. Однако все они отделались обещаниями моральной поддержки, разве что из Бранденбурга были присланы несколько пушек. Пришлось королю вновь занимать деньги у частных лиц для формирования наемного войска и его вооружения, а это заняло много времени.