Борьба за наследство Киевской Руси : Краков, Вильнюс, Москва
Шрифт:
«Скажи государю московскому, что вражда угасла в моем сердце; что не имею никакой тайной мысли о будущих завоеваниях, желаю его истинного братства и счастия России. Во всех наших владениях пути и пристани должны быть открыты для купцов и путешественников той и другой земли, к их обоюдной пользе: да ездят к нему свободно и немцы и римляне чрез Польшу и Ливонию! Тишина христианам, но месть разбойникам крымским! Пойду на них: да идет и царь! Уймем вероломных злодеев, алчных ко злату и крови наших подданных. Условимся, когда и где действовать. Не изменю, не ослабею в усилиях: пусть Иоанн даст мне свидетелей из своих бояр и воевод! Я не лях, не литвин, а пришелец на троне: хочу заслужить в свете доброе имя навеки» [29, № 8–89, 122].
Даже если Поссевин несколько приукрасил пожелание короля Стефана Батория, было понятно, что России ожидать военных действий со стороны Польско-Литовской республики во весь
Существенная помощь Антония Поссевина в установлении мира и прекращения войны была чуть ли не единственным достижением его миссии в России. Оказать влияние на царя Ивана Васильевича в деле сближения римской католической и московской православной церквей ему не удалось. Скорее всего, у московского государя изначально не было желания подчиняться кому-либо, пусть даже в таком номинальном подчинении, как папе римскому, и только опасность потери своей власти в стране вследствие завоеваний Польско-Литовского государства заставила его временно заигрывать с римской курией.
В марте 1584 г. царь Иван Васильевич умер, оставив после себя наследником престола своего сына Федора Ивановича (1557–1598) от первой жены Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой, умершей в 1560 г. В своей жизни Иван Васильевич был женат как минимум семь раз: кроме Анастасии Романовны, в 1561–1569 гг. на кабардинской принцессе Марии Темрюковне; в 1571 г. на купеческой дочери Марфе Васильевне Собакиной, умершей через две недели после свадьбы; в 1572–1575 гг. на дочери своего придворного вельможи Анне Колтовской, заточенной им в монастырь; недолгое время был женат на Анне Васильчиковой и Василисе Мелентьевой в 1575 г.; в 1580–1584 гг. на Марии Федоровне Нагой, от которой у царя был сын Дмитрий. Для управления страной незадолго до своей смерти царь назначил в помощь своему слабоумному сыну Федору регентский совет в составе князя Ивана Федоровича Мстиславского, князя Ивана Петровича Шуйского, Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, Бориса Федоровича Годунова и Богдана Бельского.
А в декабре 1586 г. умер король Польско-Литовской республики Стефан Баторий, как и его соперник, царь Иван Грозный, на 54-м году жизни. Соответственно в республике было объявлено «безкоролевье» для выборов нового государя. Среди претендентов на престол были шведский принц Сигизмунд Ваза, московский царь Федор Иванович и австрийский эрцгерцог Максимилиан. Соответственно и государство разделилось на три партии, поддерживающих своих кандидатов: партия Яна Замойского-Сигизмунда, сына Екатерины Ягеллон и Юхана III, партия Андрея Зборовского – Максимилиана, брата германского императора Рудольфа II, и партия Яна Глебовича и Криштофа Радзивилла – Федора, царя московского.
Первые две партии были куда более многочисленны, и шансов на выигрыш у них было больше, тем более что российская делегация в очередной раз повторила ошибки предыдущей избирательной кампании: не привезла с собой достаточного количества денег для подкупа возможных сторонников. Литовская партия предъявляла и требования к московскому кандидату: во-первых, короноваться в Кракове; во-вторых, титул будущего государя должен быть король польский, великий князь литовский, царь московский и т. д.; в-третьих, переменить веру или просить римского папу Сикста VI одобрить выбор православного короля с последующим созданием унии двух церквей. Кроме того, царь должен был обещать выплатить долги предыдущего короля порядка 100 тысяч венгерских золотых, а также обещать, что все города Ливонии, отвоеванные у Швеции, будут уступлены Литве, кроме Нарвы; купцам польским и литовским будет открыт путь во все московские области и восточные страны, а между жителями соединенных государств будет позволено свободное сообщение и сватовство.
Московская сторона не только не соглашалась с большей частью этих требований, но и отвергла условия свободного передвижения граждан: «У вас, – говорили они, – в ваших государствах людям вольность ездить во все государства; а в Московском государстве того в обычае не живет, что без государева повеленья ездить по своей воле и вперед тому быть непригоже, о том вам много говорить не надобно» [68, 292]. К. Валишевский приводит слова одного из лидеров сторонников выбора царя Федора королем Польско-Литовской республики Кристофа Зборовского, которые дают реальную оценку действий российских представителей: «Москвитяне хотят пришить Польшу к своей стране, как рукав к кафтану» [6, 17].
Поскольку Москва не желала пойти на уступки Литве, было маловероятно, что царя Федора изберут королем, и тогда российская делегация изменила свои планы, начав предлагать панам поддержать кандидатуру эрцгерцога Максимилиана, чем еще более обидела литовскую партию. В конце концов все произошло по сценарию предыдущих выборов: в августе 1587 г. сторонники
Яна Замойского провозгласили королем Сигизмунда Шведского, а сторонники Андрея Зборовского – Максимилиана Австрийского. Как сообщает летопись, в результате споров, переходящих в вооруженные стычки, на сейме погибло около 700 человек. Учитывая ошибки своего предшественника, Максимилиан с австрийским войском осадил Краков, но горожане отказались открыть ему ворота. В то же время Сигизмунд высадился в Данциге и население города поддержало нового короля. Вскоре Сигизмунд прибыл в Краков, где был коронован, а его сторонники во главе с канцлером Яном Замойским одержали победу над войском Максимилиана Австрийского в Силезии, в этом сражении сам неудавшийся претендент на польскую корону попал в плен.В ноябре 1592 г. умер шведский король Юхан III, его сын, польский король Сигизмунд III, срочно прибыл в Швецию на похороны отца и тут же короновался на шведский престол. Появилась возможность реального объединения Швеции и Польско-Литовской республики в одно государство, чего, собственно, так боялись в Москве. Однако новый король, принявший в Польше католическую веру, не был однозначно воспринят шведами-протестантами, а когда он женился на австрийской принцессе-католичке, симпатии подданных перешли к его дяде, герцогу Карлу Зюдерманландскому. В 1598 г. король Сигизмунд III в битве при Стонгебру попытался отспорить свои права, но дядя сумел собрать значительное войско сторонников и одержал победу над племянником. Управление Швецией перешло к герцогу, а в 1604 г. он был коронован как Карл IX. Вполне естественно, что Польско-Литовская республика, разоренная предыдущими войнами, все это время не могла строить планов новой войны с Россией, а ее король еще долго был занят вопросами шведского наследства.
В России с воцарением болезненного Федора Ивановича власть очень скоро перешла к его шурину, боярину Борису Федоровичу Годунову, который успешно отстранил от управления страной остальных членов регентского совета. Но еще до этого, предположительно усилиями Богдана Бельского, сразу после смерти царя Ивана Васильевича весь род Нагих вместе с царевичем Дмитрием был сослан в Углич. С тех пор существует легенда, что по дороге в ссылку Нагие постарались подменить ребенка, опасаясь за его дальнейшую жизнь.
Для того чтобы понять, почему царь Федор Иванович не мог самостоятельно управлять государством, следует ознакомиться с характеристикой, данной ему англичанином Джильсом Флетчером, который в 1588–1589 гг. находился в России с посольским поручением.
«Теперешний царь (по имени Феодор Иванович), относительно своей наружности, росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водяной; нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается, так что почти смеется. Что касается до других свойств его, то он прост и слабоумен, но весьма любезен и хорош в обращении, тих, милостив, не имеет склонности к войне, мало способен к делам политическим и до крайности суеверен» [61, 143]. Зато он не уподоблялся своему отцу ни по жестокости, ни в пренебрежении к собственному народу. По словам того же автора, царь Иван Грозный «часто гордился, что предки его не русские, как бы гнушаясь своим происхождением от русской крови. Это видно из слов его, сказанных одному англичанину, именно его золотых дел мастеру. Отдавая слитки для приготовления посуды, царь велел ему хорошенько смотреть за весом. „Русские мои все воры“ (сказал он). Мастер, слыша это, взглянул на царя и улыбнулся. Тогда царь, человек весьма проницательного ума, приказал объявить ему, чему он смеется. „Если Ваше Величество простите меня (отвечал золотых дел мастер), то я вам объясню. Ваше Величество изволили сказать, что русские все воры, а между тем забыли, что вы сами русский“, – „Я так и думал (отвечал царь), но ты ошибся: я не русский, предки мои Германцы“» [61, 29]. Мнение самого царя Ивана Васильевича о своем происхождении надолго стало одним из аргументов историков-норманистов германского происхождения варяга-руса Рюрика.
Правление царя Федора с помощью своего шурина Бориса Годунова было вполне мирным, более того, в это время произошли номинальные присоединения к России Грузии (в 1587 г.), Киргизской Орды и Пегой Орды (в 1596 г.), и хотя царь вряд ли знал, где находятся его новые владения, но прибавил к своему титулу: «государь земли Иверской, Грузинских царей и Кабардинской земли, Черкесских и Горских князей». Главным же событием периода правления этого богобоязненного царя было принятие в московской православной церкви патриаршества в 1589 г. В своем управлении государством от имени царя Борис Годунов сталкивался с противостоянием церкви в лице митрополита Дионисия и крутицкого епископа Варлаама, которые поддержали оппозицию этому временщику, желавшую развести царя с его бесплодной женой Ириной Годуновой. Однако любящий свою жену царь Федор воспротивился козням князей Шуйских и Мстиславских.