Борден
Шрифт:
Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.
Какого черта он собирается теперь делать?
Глава 21
Эмма
— Почему мне кажется, что ты что-то не договариваешь? — спросила бабушка, вынимая из духовки булочки с сосисками.
Я перевела взгляд со своего шоколадного торта на нее. Можно играть в молчанку или же просто
— Что, например? — вместо ответа сказала я.
Она скрестила руки, опираясь бедром на столешницу и завладевая моим вниманием. Ее лицо было серьезным, и я знала, она ждет от меня откровенности.
— Ты сама не своя, — сказала она. — Ты спряталась в свою прежнюю скорлупу, и по прошлому опыту я знаю, что это не всегда хорошо.
— Ну, это не так, как в прошлые разы, обещаю.
— Тогда поделись со мной, дорогая.
Я вздохнула, отодвигая от себя тарелку. Несколько мгновений я не отводила взгляд от блюда, а потом пробормотала:
— Ты помнишь, я говорила тебе о своей новой работе?
Она занервничала.
— Да.
Еще один долгий вздох, еще несколько минут.
— Я работаю на Маркуса Бордена.
Ее рот приоткрылся, руки опустились.
— Ты ведь не серьезно, Эмма.
Я кивнула.
— Серьезно.
Ух. Последовал осуждающий взгляд. Я виновато отвернулась и поморщилась. Она была так счастлива услышать о моей новой работе. Теперь все потеряло значение.
— Ты с ума сошла?
— Нет.
— Он причинил тебе боль?
Я украдкой взглянула на нее. Она побледнела, глаза наполнились слезами. Это разбивало мне сердце.
— Нет, бабуля, он этого не делал, — мягко ответила я.
— У тебя отметины по всему телу, Эмма. Не думай, что я не заметила.
Как, черт возьми, она могла заметить? Я пыталась скрыть их. Хотя они не такие уж серьезные. Только бледные синяки на плечах и следы укусов на груди и шее. Перед приездом я замазала их тональным кремом. Может, это чертово освещение сделало их заметнее?
— Это не… — я сделала паузу, подбирая правильные слова, чтобы не показаться извращенной девицей. — Он не причинял мне боли, хорошо? Просто поверь мне на слово.
Уточним: он не причинял мне боли с плохими намерениями.
— Просто не понимаю, как такое могло случиться, Эмма.
Отбросив прихватки, она оставила булочки готовиться в духовке, и отошла, медленно переставляя ноги. Это напомнило мне, насколько слабой она была на самом деле. Мы сели рядом.
— Разве я не предупреждала тебя об этом мужчине?
— Да, было. Но он не такой, каким ты мне его представила.
— Ты должна уволиться, Эмма. Как можно скорее, пока он не запустил в тебя свои когти.
Его когти уже были в моем сердце.
— Все не так, как кажется, бабуля.
Она подавила вздох и покачала головой.
— Все дело в его внешности? Я знаю, он великолепен, но это кажущаяся видимость...
— Нет, это не так. И я узнала кое-что о Джоэле. Помнишь его? Парень, с которым ты меня познакомила.
Он сумасшедший.Ее темные глаза полезли на лоб.
— Чтооо?
— Да. Он доктор Я-Люблю-Смерть. Бабуля, он говорил о тюрьмах и поездках на территорию, где умер какой-то зэк. На мой взгляд, иногда у тебя ошибочное представление о вещах. Теперь я понимаю, что у Бордена есть проблемы, но он хорошо ко мне относится, и я не стану увольняться с работы только потому, что тебе этого хочется.
Очень трудно убедить ее в этом. Я знала, что у нее добрые намерения, но не была готова говорить об увольнении. Потому что увольнение означало отказ от Бордена, а я не могла этого сделать. Я просто надеялась, что она прекратит этот разговор до того, как я позволю надавить на жалость.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — просто сказала она, но голос выдавал, насколько ей было страшно.
— Знаю.
Я ее не убедила.
— Твоя мать говорила то же самое о твоем отце, и посмотри, что вышло. Он влез в ее душу и разорвал на части, пока она не стала настолько запуганной, что убила его. Мужчины могут открывать самые худшие наши стороны, Эмма.
Я напряглась, словно она ударила меня. Сказать на это было нечего. Я просто уставилась на нее, выпучив глаза. Она никогда не говорила о своей дочери — моей матери. Эта тема была негласно похоронена много лет назад.
Бабушка не подходила ко мне в течение следующего часа, пока я была у нее. И едва сказала хоть слово. Вместо этого она вернулась к приготовлению булочек. Сложив их, она подала мне контейнер, все время избегая смотреть мне в глаза.
— Я иду спать, — сказала она, слегка погладив меня рукой по щеке, прежде чем уйти. — Береги себя, Эмма.
Она ушла в свою комнату, а я пересекла короткое расстояние до машины Человека-усы, ощущая себя полным дерьмом. Не надо было рассказывать ей. Можно было соврать и сделать вид, что все в порядке. Она бы никогда не узнала про Бордена и никогда не посмотрела бы на меня с таким разочарованием.
— Вкусно пахнет, — сказал Человек-усы, когда я забралась в машину.
Я подала ему контейнер с булочками.
— Можешь попробовать.
Он жевал их всю дорогу домой, пока я хмуро таращилась в окно. Любой испугался бы в моем положении, но Борден уничтожил мой страх перед ним, приведя в свой офис.
— Как много женщин ты видел с Борденом? — вслух поинтересовалась я.
Человек-усы замер, не донеся булочку до рта.
— Ни одной.
С отвисшей челюстью я повернулась и посмотрела на него.
— Реально? Вообще ни одной?
— Иногда парни любят снять для него нескольких девчонок, но они остаются в его компании пару минут, после чего он вышвыривает их.
— Постой, где он это делает?
— В своей квартире. Он и в мыслях не держал заниматься этим на работе, если это то, о чем ты думаешь. В офисе он всегда занят только делами, его голова постоянно в игре. На самом деле, женщины для него ничего не значат после… ну…
— После Кейт Девено.
Он мрачно взглянул на меня.