Бородинское поле

лишь об одном: как можно скорее выкатить орудия на прямую

наводку и открыть огонь. Первым замертво упал в снег

командир взвода. Потом одна за другой были убиты лошади.

Казалось, батарея не достигнет цели и приказ не будет

выполнен. Тогда Глеб Макаров с командиром дивизиона

Кузнецовым, санинструктором Фроловой и еще двумя бойцами

стали на лыжи и бросились на подмогу Думчеву. Капитан

Кузнецов был смертельно ранен в голову, не смог добежать до

орудий. Саша наклонилась над ним и едва успела сделать

перевязку, как он скончался у нее на руках, не приходя в

сознание.

Только одно орудие удалось выкатить на удобную

позицию для прямой наводки: орудие сержанта Ивана

Федоткина, заряжающим которого по-прежнему был Елисей

Цымбарев. Но на этот раз обязанности наводчика выполнял

командир батареи капитан Думчев, а за командира орудия был

сам Макаров. Все это видели с НП командарм и комдив.

– Что это значит?
– спросил генерал, глядя в стереотрубу,

как тащат две пушки на открытую позицию.

– Это из полка Макарова, товарищ командующий. У него

кончаются снаряды, и он решил... У него нет другого выхода...

– Да, другого выхода у нас нет, - угрюмо проворчал

Говоров с оттенком досады.

А когда оба фашистских танка были подбиты всего пятью

выстрелами и батальон с криком "ура" пошел в атаку и

ворвался в Акулово, командарм посоветовал Полосухину

позвонить Макарову и поблагодарить. К телефону подошел

комиссар Брусничкин.

– Давай мне Макарова, - приподнято потребовал комдив.

– А его здесь нет, товарищ полковник, он там, - поспешно

и как-то вкрадчиво ответил Брусничкин.

– Где там?
– повысил голос комдив.

– С батареей. Они, товарищ полковник, выкатили на

открытую позицию орудие и ведут огонь прямой наводкой по

танкам...

– Это я вижу, танки уничтожены.
– И положил трубку, не

сказав больше ни слова. Потом поднял на командарма глаза и

машинально повторил всего лишь два слова Брусничкина, тихо

и медленно: - Он там...

Говоров кивнул и, отвернувшись, что-то пробурчал по

своему обыкновению. Он все понял.

С тех пор он не видел Макарова и не разговаривал с ним

по телефону. Он не считал, что командир полка поступил

разумно, лично возглавив артиллерийскую группу Думчева, но

и не осуждал его. Обстоятельства требовали быстрых и

продуманных действий, Макаров принял именно такое,

пожалуй, в данном случае самое верное решение. И совсем не

было необходимости ему самому и даже командиру дивизиона

Кузнецову рисковать жизнью, идти во главе орудия. Но приказ,

от которого зависело очень многое, в том числе и жизни

десятков людей, был выполнен, и Макаров не в первый и,

надо полагать, не в последний раз показа себя бесстрашным и

волевым командиром. Макаров был представлен к званию

Героя, а многие из его подчиненных - к орденам и медалям.

Кроме того, ему присвоено звание полковника, сам Макаров об

этом еще не знал. Говоров решил первым поздравить его с

таким событием и тем самым, может, как-то успокоить вою

совесть: он сам считал бестактным и грубым разговор по

телефону с НП Полосухина. Говоров знал, что полк Макарова

выведен из боя на отдых и пополнение. Потери как в людях,

так и в вооружении были весьма серьезные, в чем нельзя

было винить командира. Пожалуй, удивительным было то, что

в этом кромешном аду первых четырех дней декабря полк все-

таки выстоял, нанеся врагу огромный урон.

Макаров встретил командарма на улице бывшей деревни

недалеко от избы. Ширококостный, большелобый, в уже не

новом полушубке, при ремне и портупее, он подошел с

рапортом, но Говоров перебил его, дружески протягивая

крепкую руку:

– Здравствуйте, полковник. Поздравляю вас и благодарю

за честную службу и личное мужество.

Большие ясные глаза Макарова лучились радостным

светом, и он, не умеющий лукавить и правильно понявший, что

означало это "полковник", ответил с достоинством и тактом:

– Благодарю вас, товарищ генерал. Я просто выполнял и

буду выполнять свой долг перед Отечеством, как подобает

коммунисту и гражданину. . Пожалуйста, в избу, товарищ

командующий. Может, чайку горяченького с дороги? -

предложил с осторожным простодушием.

– Некогда чаевничать, полковник. - Говоров нарочито

сделал ударение на последнем слове и, легонько взяв за

локоть Макарова, отошел вместе с ним в сторонку.
– Вот что,

товарищ Макаров, есть у нас мнение забрать вас в штаб

армии. Мы начали наступать и будем гнать фашистов до

самого Берлина. Надеюсь, вы понимаете, что роль артиллерии

по-прежнему остается одной из ведущих. Потом, новое звание

требует и новой должности...
– Одобрительная теплая улыбка

проскользнула в хмуром взгляде командарма.

– Спасибо за доверие, товарищ генерал, - просто, не

мешкая, сказал Макаров. - Но позвольте мне быть

откровенным. Я бы хотел остаться в прежней должности. Ведь

я, товарищ генерал, от самой границы с первого дня войны

отходил и, кажется, неплохо усвоил науку оборонительных

боев. Теперь же мне бы хотелось поучиться наступать. И

именно в должности командира полка. Убежден, что здесь я

принесу больше пользы.