Босоногий друг

– Даня… - Мама порывисто поднялась и обняла, прижимая мою голову к своему плечу. Надо же. Неужели стоило заключить сделку с демоном, что бы мама наконец-то обняла меня? – Обещаю, что не скажу ни слова, только расскажи мне всё-всё, ладно?

Хах, боюсь, так не получится. В таких случаях всегда есть вещи, которые лучше не придавать огласке.

Я крепко сжала мамины руки и поднялась, кивком головы указывая на кровать. Когда мы сели, в который раз тяжело вздохнула и начала говорить сдавленным тоном, чувствуя на себе обеспокоенный взгляд:

– Знаешь, мам, эта история может показаться тебе глупой и в какой-то мере очень простой, и, в общем-то, так и есть. Эта история совсем не о героях, не о правильных поступках и не о героических подвигах. Но эти события что-то изменили во мне. Люди, которых я встретила, помогли мне понять, что есь что-то прекрасное в том, чтобы быть самим собой. И, поверь, мне очень стыдно за свои поступки! Но у меня такое чувство, что что бы я ни делала, мне никогда не измениться. Поэтому за то время, что вы находились под заклинанием, я не совершила ничего правильного или героического. Всю жизнь меня преследовали одни глупости, и это как клеймо. Это навсегда останется со мной, увы. Но в то же время со мной произошло столько замечательного, столько весёлого и… нежного… мам, всего лишь одна неделя подарила мне то, чего я так ждала все восемнадцать лет! И знаешь, наверное, если бы мне предоставили шанс всё изменить, если бы сейчас я могла вернуть себе титул принцессы в обмен на то, чтобы стереть эту неделю с лица земли, я бы послала всё к чертям!

– Даня! – вздрогнула мама, услышав ругательство.

– Тс. Послушай. После того, как я решилась на договор, начался просто сущий ад…

Дальше наш ждал целый час моего беспрерывного монолога. Может и не час, время как-то резко потеряло свой вес. Я говорила и говорила. Смотрела в мамины глаза и видела в них удивление, страх, кучу невысказанных вопросов, и главное – то, чего мне не хватало долгие восемнадцать лет – сопереживание. И хотя раньше она действительно осуждала почти каждое моё слово или движение, так или иначе, она оставалась моей матерью. И теперь я поняла, что под всей её внешней строгостью и холодностью скрывалась любовь. Любовь к своему ребёнку. И вот, когда наступил критический момент, когда нервы каждого из нас взвинтились до предела, она наконец-то проявила волнение. Искренне волнение. А вместе с ним – показала свою любовь. Без слов. Но слова и не требовались, и так было понятно.

И даже рассказывать ей всё, что со мной произошло, стало как-то легче.

Ровно до того момента, пока речь не зашла о Нейте. Сперва я умолчала о том, что он пропавший сын Третьего Королевства (всё-таки это была не моя тайна, и не мне решать, кому и когда о ней рассказывать), затем смущённо опустила тот момент, когда мы спали в одной постели. Потом – как он помог мне при панической атаке.

И в итоге получилось скомкано и странно. Ведь про Гервика я рассказывала с умилённой улыбкой, вспоминая, как он испугался загадать желание, хотя очень рвался найти волшебный цветок. Или когда он боялся колдовать, и пришлось разлить чай по всему столу, чтобы парень, наконец, решился.

А про Нейта вышло сухо и уклончиво. Стоило мне понять, что сейчас может всплыть какая-то нелепая подробность, или даже интимная, я тут же принималась смущённо разглядывать пол и сбивчиво пытаться сменить тему.

Именно поэтому, когда рассказ подошёл к концу, меня поверг в замешательство мамин вопрос, заданный немного ошарашенным тоном:

– Неужели наша Даня влюбилась?

– Ч-что?! – опешила я. – В кого?

– В этого парня, - прозорливо заметила мама. – Или скажешь, что я не права?

– Нет! Я не… не… ну это.

– Не влюбилась?

– Нет.

– Может, опишешь мне этого мальчика? Какой он?

– М-м-м… - промычала я, уставившись в пол. Почему-то эпитетов кроме как «смешной» и «ненормальный» на ум больше не приходило. В конце концов, нерешительно сказала: - Он смелый.

– И всё?

– Ну ещё он… заботливый.

Мама неожиданно улыбнулась.

– Что, ничего лестного на ум не приходит?

– Да нет. Он нормальный, но я не знаю, как его описать.

– Знаешь, я за твоего отца вообще не собиралась замуж выходить.

Я удивлённо посмотрела на маму. Та сидела с лёгкой улыбкой на губах и немного затуманенным взглядом, погружаясь в воспоминания.

– Я была завидной невестой, - не без гордости продолжила она. – Ох, не сосчитать сколько мужчин боролись за моё сердце. Вернее, за мою внешность и отцовское состояние. – На её лице появилась грустная усмешка. – Был среди всех претендентов один воин. Сильный, смелый, краси-и-ивый… все знакомые мне барышни на выданье обливались слюной зависти. Его звали Джон.

– Джон? – опешила я. Мне казалось, она говорила о папе.

– Джон.
– Мама кивнула. – Он был просто мужчиной мечты. Только папе не говори.
– Она строго погрозила мне пальцем. – А то он до сих пор без дрожи не может вспоминать об этой истории. В общем, в глубине души я знала, что Джон меня не любил. Да и я его, если честно, тоже. Но он был таким смелым, сильным. Такой высокий, смуглый, черноволосый… его тело было просто идеальным. – На этом моменте я смущённо кашлянула. Мама лишь улыбнулась. – Он мог сразиться со львом и выйти победителем. Эдакий эталон мужества и отваги. Он был из рода герцогов Леманийских, но, кажется, один из кузенов Джона, проиграл всё состояние в карты. И они были разорены. На самом деле, уже тогда я понимала истинные мотивы нашего будущего брака. Но я была красивой, а красота лишь добавляет людям надменности, и я знала себе цену. В общем, моим идеалам Джон отвечал сполна. И я считала, что как супруги мы будем идеальной парой.

– Но? – с надеждой спросила я.

– Но. Однажды Джон пригласил меня на конную прогулку. И всё было очень романтично, ровно до тех пор, пока вдали не прогремел какой-то жуткий гром, и моя лошадь не понесла. Джон не успел схватить её за узды, и поскакал за мной, но как только мы достигли леса, он отстал, а потом и вовсе пропал из виду. Я была слабой женщиной, и приструнить лошадь, естественно, не могла. Когда мы достигли реки, я уже готова была свалиться в воду, но вдруг, из ниоткуда, словно вихрь появился ОН.

– Папа? – поддавшись вперёд, с предвкушением спросила я.

– Ну, тогда я увидела огромное страшное чудовище. И, клянусь тебе, от страха мы с лошадью заорали одновременно. А этот огромный человек схватил животное под узды и с лёгкостью заставил остановиться.

– И вы влюбились?

– Знаешь, что он тогда сказал мне? «Таким ранимым особам не стоит браться за то, с чем они не в состоянии справиться»!

Ого. Ого! Да папа просто чудом избежал кровной мести.

– Лошадь добежала прямо до границы с Первым Королевством, и Рамиро любезно согласился проводить меня обратно в наше поместье.

Точно. До свадьбы мама была дочерью герцога, и жили они во Втором Королевстве.

– Путь был неблизкий, поэтому мы, само собой, разговорились. Я рассказала ему о своей скорой свадьбе, о Джоне, и о том, что он самый сильный и смелый мужчина на свете. Ну, зная твоего отца, не удивительно, что он тут же стал спорить. Я стала отвечать и защищать честь Джона, и в конце концов, мы доспорились до того, что Рамиро предложил устроить поединок и узнать, кто сильнее и смелее. И не обычный поединок, а с условием – тот, кто победит, женится на мне.