Боспорское царство

Подобно тому, как во времена Спартокидов иногда богатые боспорцы привозили изящные мраморные надгробия из Аттики, в римское время (в I в. н. э.) надгробия порой также доставлялись извне. Это бывало чаще всего в тех случаях, когда после смерти уроженцев малоазийских городов, проживавших на Боспоре, их родственники привозили надгробия из Малой Азии.⁵⁰

Надгробия, особенно с рельефами первых веков нашей эры, так же как и боспорские надгробия более раннего времени, представляют исключительный по важности исторический источник.

Одним из наиболее популярных сюжетов скульптурных рельефов на боспорских надгробиях римского времени было изображение сцены пира, на котором вместе с покойником присутствуют близкие его родственники. Обычно мужчина изображался возлежащим на ложе, впереди которого стоял трехногий столик, уставленный яствами и сосудами для вина. Сбоку, чаще всего у ног мужчины, представлена сидящая в кресле его жена, а по краям рельефа показаны маленькие фигуры прислужников-рабов. Этот весьма излюбленный сюжет в надгробных памятниках древней Греции отражает глубоко укоренившееся в сознании эллинов представление о том, что люди и после смерти нуждаются в земной пище, которая является материальной связью между умершими и живыми. На этом был основан обычай приносить регулярно, в определенные сроки угощение покойникам на могилу. Невыполнение этого обряда грозило близким родным бедствиями вследствие мести умерших, жаждавших пиршества. В сцене пира на надгробиях воспроизводилась воображаемая трапеза, в которой принимал участие покойник, якобы покидавший на время загробный мир, царство Аида, чтобы в кругу своих самых близких вкусить земные яства и тем самым снова, хотя бы кратковременно, приобщиться к жизни и ее радостям.⁵¹

Другой характерной особенностью боспорских надгробий римского времени является многочисленность рельефов с изображениями воинов. Как для других сюжетов, так и для изображений воинов были выработаны некоторые довольно прочно установившиеся схемы, по которым строилась обычно скульптурная композиция рельефа. Нередко на рельефе изображалась лишь фигура одиноко стоящего воина, опирающегося иногда рукой на колонку; позади чаще всего виден висящий на стене горит, рядом с колонкой стоит щит.

Имеются рельефы, на которых стоящий воин представлен рядом с сидящей в кресле его женой. На некоторых рельефах мы видим воина, стоящего вместе со своими товарищами по оружию; порой они образуют целую группу вооруженных воинов, держащих в левой руке большие овальные щиты, а в правой руке — по два копья. Но чаще на стелах представлены не пешие, а конные воины. Как правило, конного воина сопровождает другой всадник или пеший воин (рис. 63). Конный воин сидит на стоящей или спокойно шагающей лошади; гораздо реже на рельефе изображали мчащегося всадника. Конные воины вооружены: с левой стороны на боку висит меч и горит с луком, справа к бедру прикреплен короткий кинжал. Никогда не изображались воины в панцырях; единичны случаи, когда конный воин держит в руках копье; совсем редки изображения воинов в шлеме, хотя, как показывают росписи пантикапейскпх склепов, панцырь и шлем являлись обязательной составной частью оборонительного вооружения боспорских воинов во время сражения. Очевидно, надгробные рельефы изображают воинов не в походно-боевой обстановке, а в парадном виде воина-героя, победителя, выступающего перед зрителем без полного набора ратных доспехов.

Из текста некоторых надписей порой удается выяснить, что хотя умерший изображен на рельефе в виде воина, всё же военная служба не была его основной профессией. Это положение может быть отлично подтверждено, например, найденным в Керчи надгробием, относящимся к I в. н. э. Интересующее нас надгробие было воздвигнуто вольноотпущенником Сосием на могиле своего бывшего господина Стратоника (рис. 64). Надгробие в виде прямоугольной плиты завершается вверху декоративным анфемием и содержит два расположенных один над другим рельефа. В верхнем рельефе изображен Стратоник, одетый в длинный гиматий и держащий в левой руке свиток. Четыре таких же свитка лежат рядом на столе, поддерживаемом высокой подставкой. Вблизи изображена маленькая фигура слуги. Рукописи в виде свитков, изображенные на рельефе, показывают, что Стратоник был человеком науки или литературы. Надпись под рельефами, как мы увидим, подтверждает правильность такого предположения. Но второй, нижний рельеф изображает того же Стратоника в виде конного воина. В правой руке всадник держит сосуд, в левой — поводья. На правом боку воина висит горит с луком, на бедре с этой же стороны показан короткий кинжал с кольцеобразным навершием рукояти. Перед всадником стоит мальчик-слуга, держащий в правой поднятой кверху руке сосуд. Между мальчиком и всадником изображена, как символ верности, собака, вставшая на задние лапы и повернувшая голову к хозяину. Позади Стратоника видна часть фигуры второго всадника; лошадь его стоит на низком пьедестале. В надписи под рельефом говорится: «Храня и мудрость и дивный характер, ты погиб. Стратоник, оставив слезы печальному отцу. Божественный друг, дорогой прежним, будущие века узнают из [твоих] книг твою прелестную мудрость. Стратонику, сыну Зенона, своему господину, воздвиг это надгробие, памяти ради, вольноотпущенник Сосий».⁵²

Из текста эпитафии следует, что Стратоник был писателем или, скорее, философом. Это очень интересный штрих, характеризующий культурную жизнь Боспора. Но поскольку на нижнем рельефе Стратоник изображен в виде воина, следует заключить, что он нес и воинскую службу, при исполнении которой, быть может, его и постигла смерть.

Обилие изображений воинов на боспорских надгробиях обусловлено, прежде всего, тем, что основной состав армии в римское время рекрутировался из граждан боспорских городов. Вооруженное ополчение господствующего класса рабовладельцев составляло теперь главное ядро боспорского войска, призванного защищать свое государство от кочевников, напор которых на границы Боспора всё более усиливался и принимал угрожающий характер. С другой стороны, оно предназначалось для подавления внутри государства всяких попыток к восстанию эксплоатируемых масс, ждавших удобной возможности, чтобы сбросить с себя гнет.

Рис. 63. Надгробие Клеона, сына Клеона. I в. н. э. (Эрмитаж).

Вверять оборону государства наемному войску или войскам союзных племен, как это практиковалось при Спартокидах, в римское время Боспор позволить себе не мог.

Популярность изображений конного воина на надгробиях рельефах I—II вв. объясняется еще и тем, что образ реального воина соединялся в религиозном воображении боспорцев с образом бога-всадника, культ которого, очень широко распространенный во Фракии,⁵³ проник, повидимому, и на Боспор. Ассоциирование образа покойника с божеством было одним из проявлений античного религиозного мышления, представлявшего умершего в образе героя-сверхчеловека, постигшего тайны загробного мира.

Под рельефом с изображением воина-всадника на одном из надгробий I в. н. э., происходящем из города Фанагории, сохранилась очень выразительная стихотворная эпитафия, в которой местный поэт отразил указанные представления боспорцев — и вообще древних греков — о загробном мире. От лица близкого эпитафия говорит, обращаясь к умершему: «Ты, Тимофей, незапятнанный муж своей отчизны, умер, окончив три десятка лет. О, несчастный, я скорблю о тебе у многооплакиваемой могилы. Теперь, когда ты умер, да имеешь ты место с героями» (IPE, II, 362).

Рис. 64. Надгробие Стратоника, сына Зенона. I в. н. э. (Керчь, Археологический музей).

В римское время, как и раньше, в могилы вместе с останками умерших помещали различные их вещи и, прежде всего, глиняную посуду — блюдца, чаши, миски, кувшины, глиняные светильники. Самыми дорогими были импортные краснолаковые сосуды, наиболее изящные образцы которых встречаются в погребениях зажиточных боспорцев первой половины I в. н. э., когда в пантикапейский некрополь в особенном изобилии попадали изысканные изделия художественного ремесла импортного происхождения. Из таких произведений керамического производства начала нашей эры отметим изготовленный в Пергаме замечательный краснолаковый кувшин, украшенный великолепными рельефными изображениями двух цапель, которые нападают на змею, извивающуюся в промежутке между головами цапель (рис. 65). Сосуд найден в одной из пантикапейских могил. На голове погребенного в ней был обнаружен при раскопках золотой венок из листьев апия (сельдерея), а по обеим сторонам головы стояли: простой глиняный флакон — бальзамарий и указанный краснолаковый пергамский кувшин.⁵⁴

Рис. 65. Сосуд с изображением цапель, нападающих на змею. Начало I в. н. э. (Эрмитаж).

Довольно часты в могилах римского периода фигурные сосуды в виде человеческих голов или в виде животных. Например, в одной гробнице I в. н. э., раскопанной также на территории пантикапейского некрополя, найден небольшой глиняный сосуд, изображающий слона с поднятым хоботом (рис. 66). Сосуд этот, вероятно, был сделан в Александрии (Египет).⁵⁵ Нередко в составе погребального инвентаря оказываются терракотовые статуэтки, а в детских могилах еще и глиняные погремушки пли игрушечные повозки, воспроизводящие реальные, т. е. существовавшие в действительности типы грузовых и кочевнических телег (рис. 67).⁵⁶

Рис. 66. Фигурный сосуд в виде слона. I в. н. э. (Эрмитаж).

Особый интерес вызывают многочисленные терракотовые статуэтки, изготовлявшиеся в пантикапейских мастерских и изображающие в весьма схематизированном виде своеобразные человеческие полуфантастические образы, с сильно подчеркнутыми — иногда до карикатурности утрированными — деталями лица и других частей тела, что дает основание называть эти внешне уродливые фигурки «гротесками» (рис. 68). У них часто непомерно велики оттопыренные уши, сильно выступают носы; нижние конечности, вылепленные отдельно, обычно подвешивались к туловищу, сохраняя свою подвижность. Некоторые статуэтки имеют на голове рога или причудливые головные украшения, в руках они иногда держат предметы неясного назначения. Нередко эти загадочные существа представлены играющими на музыкальных инструментах.⁵⁷ Повидимому, часть таких статуэток изображала различных демонов, свойственных религиозным представлениям жителей боспорских городов. Некоторые статуэтки той же серии представляли исполнителей ритуальных действий, имевших отношение к какому-то местному популярному культу, может быть связанному с поклонением богине Кибеле или богу Сабазию.

Рис. 67. Глиняная игрушка, изображающая кочевническую повозку 1 в. н. э. (Эрмитаж).

Наряду с глиняной посудой и более редко встречающимися металлическими сосудами (бронзовыми, серебряными) в могилах первых веков нашей эры весьма многочисленны сосуды, исполненные посредством дутья из бесцветного прозрачного или цветного стекла. Присутствие стеклянной посуды резко отличает погребальный реквизит первых веков нашей эры от доримского времени, когда литые сосуды — и притом из непрозрачного цветного стекла — были редкими предметами роскоши. В пантикапейских и других боспорских некрополях римского времени стеклянные сосуды входят в состав почти каждого погребения. Если мы вспомним многочисленные находки разнообразных стеклянных сосудов (нередко очень дорогой выделки) в сарматских курганных погребениях на Кубани, то тем более будет понятно исключительное обилие стеклянной посуды в Пантикапее и других крупных боспорских городах, куда в первую очередь попадала привозившаяся извне стеклянная продукция. Даже в самых скромных захоронениях обычно находят стеклянные сосуды хотя бы в виде одного-двух бальзамариев, т. е. простых флаконов с коническим небольшим туловищем и высоким узким горлышком, предназначенных для хранения косметического масла. Стеклянные сосуды отличной выделки и чрезвычайно изящной формы — изделия лучших фабрик — встречаются в погребениях I, отчасти II вв. Позднее начинают преобладать более стандартные и рядовые типы. Впрочем, еще и в III в. н. о. на Боспоре были в ходу дорогие стеклянные сосуды, снаружи украшенные орнаментом, который выполнялся посредством шлифовки и резьбы.