Брачная охота на главу тайной канцелярии

— А меня не потянешь вниз? — поинтересовался он.

— Зачем? — не поняла я. Чтобы он здесь что-нибудь сломал? Я вроде без серьезных травм обошлась.

— Мало ли, — он пожал плечами и решился. Подошел, подал руку, помог подняться. — Эль точно не упустила бы возможности извалять меня.

Какая еще Эль? Что-то мне уже начинало казаться, что я Ведаса и его навыки общения с эмоциональными женщинами переоценила. Сильно. Будь у него мало-мальский опыт, он бы никогда не вспомнил, что какая-то другая женщина в данной ситуации повела себя по-другому! Чего он этим хотел добиться? Или не подумал, впрочем, как всегда?

Ведас прижал меня к себе, а у меня из головы не выходило его «Эль точно не упустила бы возможности». Не близость его тела волновала меня, а именно треклятое «Эль точно не упустила бы возможности». А я, значит, упускаю?! Упускаю?!! Ну, раз, обнимая меня, он вспоминает про какую-то Эль… значит точно упускаю!

— Придурок! — фыркнула я, пробормотав под нос. Плевать, что он услышит. Плевать, какие выводы из этого сделает. А вдруг задумается над своим поведением? Зная мужчин, я сама не верила в это. Вероятность минимальна, и факт превращается в легенду.

— Женщины! — вздохнул Ведас. — Постоянно что-нибудь навыдумывают. Вы находите проблемы, превращая в них ничего.

Это я из мухи делаю слона?! То есть он «подбрасывает на вентилятор», а мне терпи? Я похожа на терпилу? Я не буду строить из себя всепрощающую мать Терезу, закрывая глаза и на хамство, и на оскорбления. Пусть учится держать язык за зубами, иначе нам не по пути.

— Руки убрал! — гаркнула я и ударила по ним, выходя из объятий. — Зачем вообще подошел? В душу нагадить?

Может быть, эта ссора и к лучшему. Мне нельзя было в него влюбляться. Ему нельзя было в меня влюбляться. Он не тот. И я, наверное, не та, кто ему нужен. Он — местами язвительный хам, но в целом нормальный мужик, способный в трудную минуту взять себя в руки и делать то, что должен. Я не хотела испортить его… предательством.

— Сама позвала.

— Не помню, чтобы говорила нечто подобное!

Мне надоела неопределенность, недосказанность. Я никогда не смогу рассказать ему, кто я на самом деле, и буду до конца своих дней носить чужую фамилию и жить чужой жизнью. Он никогда не сможет рассказать мне о себе, потому что большая часть его жизни связана с секретной государственной работой. Когда в паре врет один, к этому еще можно подстроиться. Когда врут оба — ничем хорошим такие отношения не заканчиваются. И, тем более, не продолжаются.

— Ты мне нравишься гораздо больше, когда молчишь! — вдруг заявил Ведас.

— Ты тож…

Не успела я договорить, как Ведас схватил меня и прижал к кафельной стене. Я и так охолонулась после неудачного душа, так еще ударилась о пол, и теперь меня собирались «повозить» по стене? Сердце пустилось вскачь, когда я представила вертикальный повтор случившегося в часовне. Ведас приблизился ко мне настолько, что практически касался губами моих губ, и прошептал:

— Ты же не думала, что на границе будут комфортные условия? От вражеских проклятий молоденькие мальчишки заживо свариваются за несколько секунд. Здесь, в этой душевой. Отсюда столько тел вынесено. Столько представлены трибуналу за халатность. А ведь всего лишь хотели в теплой водичке плескаться. Хочешь также кончить? Не смей. Здесь. Колдовать.

— Даже не думала, — от неожиданности выдавила я.

Я ведь и вправду даже не задумалась, что могу сделать водичку потеплее, если хорошенько подумаю. Не привыкла я еще до конца о магии в моей жизни и возможности самостоятельно ею пользоваться. Если бы прожила в этом мире чуть дольше, могла бы совершить непоправимую ошибку.

Ни о каком сексе речи и не шло, так что я успокоилась. И обиделась еще раз. Нельзя же так обламывать! Да-да, Ведас отстранился и ушел в другой конец кафельной «коробки» и на личном примере показал, что под ледяным душем тоже можно мыться и не визжать. Хорошо ему! Он приученный! А что мне делать? Той, кто с ледяной водой имела дело, только когда в чайник электрический воду на подогрев наливала?

Даже стриптиз и в принципе симпатичное «видео» меня не умолили и обиды не умалили. Наоборот, шрамы резанули по сердцу, и я отвернулась. Слишком много ужасов я представляла себе, когда акцентировала на них внимание.

Грязь одолела непривычку, и я встала под ледяную струю. Хотелось быть чистой, даже если придется пройти страшнейшее испытание. У меня на глаза слезы наворачивались, когда я пыталась в таких условиях мыться. Тело онемело спустя минуту, и я перестала ощущать руки через полторы. Через две я стукнула по кнопке включения-выключения, не выдержав. Даже голову не промыла как надо.

Все-таки надо мной сжалились. Когда я вышла из душевой, не забыв напоследок показать одному язвительному типу язык, в раздевалке находилась молодая женщина с двумя тазами и небольшим ведерком литра на три. О боги, какое это счастье нормально вымыть голову!

— Спасибо.

— Неженка! — грубо поддела она. — Из-за таких, как ты, женщин ни во что не ставят.

Наезд мне не понравился сразу. Я очень чутко уловила, когда из душевой прекратил доноситься шум падающей воды, поэтому не стала хамить в ответ. Зачем мне нарываться на неприятности? Но и оставить безнаказанной эту «бабенку» я тоже не могла. Не позволю вытирать о себя ноги! Но сначала я все-таки окончательно промыла голову, чтобы эта дамочка не сделала мне гадости.

— Если кое-кто не в состоянии различать гражданских и военных, то это не мои проблемы. Или просто некоторые «военные» так стараются, что тянут только на «гражданских».

И хмыкнула. Как она вообще посмела на меня наезжать, будучи при исполнении? Не имела никакого права! Я гость в пограничном пункте и у меня есть право не наслаждаться весьма скромными условиями быта пограничников! Я разве возмущалась? Требовала предоставить мне джакузи с шампанским и клубникой? А затем широкую постель с десятью перинами, чтобы ни одной горошины не почувствовать?

— Ты!.. — прошипела негодяйка.

— Перечитай устав. Кое-кто явно забыл, как следует вести себя с высокопоставленным лицом, — я говорила спокойно. Я блефовала. Но хамка тут же побледнела и сглотнула. — Что тебе было приказано? Нагреть воды и принести? Считаешь, что приказы должны быть исключительно «бейся до последнего вздоха». В охране границ героям делать нечего. Здесь нужны защитники.

— Неплохо, — Ведас даже хлопнул несколько раз в ладоши. Он, кстати, из душевой так и не вышел. Оставался за стеной и не показывался пограничнице. А зачем девушку смущать? — Пса уже вычистили? Ветеринар его видел? Узнай, что с ним. Немедленно.

Девушка совсем растерялась и, отрапортовав, немедленно скрылась с глаз долой. Только тогда Ведас вышел в раздевалку за полотенцем. Мы молчали. Оба. Ладно я на него обиделась. На то есть свои причины! А он-то за что на меня дуется, не говоря ни слова? Придумал что-то тихо сам собою и обвинил в том меня?

Я не выдержала первой и спросила, как долго мы будем оставаться в пограничном пункте. Мне в принципе надоела канитель с путешествиями. Вроде бы и прошло мало времени, но так много произошло за одни лишь сутки. Сначала неудавшийся теракт на поезде. Затем предательство старика-портальщика с перемещением в частично враждебную страну и встреча-знакомство со старшим братом. Потом полет на Моте…