Брандвахта
Шрифт:
— Ну, и хрен с ними! — зло махнул рукой «директор Башинтеркома» и повысил голос, чтобы слышали все обитатели брандвахты, тревожно столпившиеся на палубе. — Рассказываю всем, чтобы не повторяться. Мы привезли дозиметр. И он показывает, что никакого радиоактивного заражения в городе нет. От слова «вообще». Радиационный фон в пределах естественной нормы. Володя, сколько сейчас нащёлкало?
— Четырнадцать.
Ага. «Петька, прибор». «Восемьдесят!». «Чего восемьдесят?» «А какой прибор?»
— Четырнадцать микрорентген в час при естественной норме от восьми до восемнадцати. Напомню: даже при шестидесяти-семидесяти
— А что тогда это был за взрыв?
— Да что ты, Римма, не слышала? — махнул рукой Колющенко. — Я же рассказывал: похоже, склады с зенитными ракетами в воинской части ПВО рванули.
То, что брат нервничал весь остаток дня, было заметно по тому, как он бесконечно курит, а при этом ожесточённо грызёт зубами фильтр сигареты. А вечером и вовсе закрылся в радиорубке, из-за дверей которой время от времени доносилось то его бубнение в микрофон, то перестук ключа радиостанции, отбивающего морзянку.
Утром, когда я уже заменил на посту Лёху, он тоже выбрел на палубу, накинув на плечи какую-то курточку (уже не лето, и по утрам на воде весьма прохладно). Вымотанный, красноглазый от недосыпания, покашливающий от выкуренного за ночь.
— Прав ты был, Максимыч. Были на атомных станциях аварии. Потому и фон выше, чем до катаклизма: по всей планете ведь радиоактивное говно ветром растащило. У нас ещё — фигня. А хохлам опять не повезло: у них снова реактор рванул. На этот раз — в районе Ровно. В Америке что-то бабахало. В общем, пятнадцать микрорентген вместо девяти-десяти, нормальных в Уфе до катаклизма — очень даже объясняются. Может, в первые недели после случившегося и больше было: нам уже не узнать. И хранилища боеприпасов вояки взрывают, потому что охранять их уже не в состоянии. Расположенные на поверхности взрывают, а у подземных — взрывами замуровывают входы. Особенно — у тех, где ядерное оружие хранится.
— Лучше бы они порядок в стране попытались навести…
Андрей только махнул рукой.
— А где им силы взять для этого? Ты же знаешь: выжили, преимущественно, те, кто были «под градусом». И два-три процента трезвых. Так что считай: солдат-срочников почти не осталось. Ну, за исключением тех, кто на дежурстве в каком-нибудь бункере сидел. Офицеры, хоть и любят бухнуть, но и среди них хватает трезвенников, а также тех, кому по роду службы бухать не положено. Какая у нас там численность армии «до того» была?
— Что-то около двух с половиной миллионов…
— Вот и считай: больше трёхсот тысяч на всю страну точно не осталось. Минус те, кто дезертировали и решили, что выживать лично — главнее, чем порядок наводить. Ладно, хрен с ним. Давай добавим к этому тысяч пятьдесят ментов и чекистов, у которых ещё остатки чувства долга в душе шевелятся. На всю страну, братец. На всю страну от Чукотки до Калининграда! Им бы со своим очень немалы хозяйством сначала разобраться. Вот и разбираются: сам же говорил, что по трассе их колонна куда-то на запад шла. Может, это они склады в Алкино и рванули…
А что? Вполне могли. Охранять-то эти склады всё равно некому. Вот и могли уничтожить «методом подрыва» ставшие совершенно бесполезными после невиданной по силе электромагнитной бури ракеты, сложные, напичканные
до предела электроникой. Хорошо, если так, и взрыв — дело рук не шаловливых ручек каких-либо местных долбоё… Ну, вы поняли. Судя по мощности бабаха, ближайшим деревням при нём явно не поздоровилось, а вояки бы людей в них о грядущем светопреставлении известили, уехать заставили бы.— Я ещё другое в эфире выяснил. В ряде городов появились объявления. Военным, милиционерам и тем же чекистам командование военных округов предлагает явиться на некие областные «сборные пункты». Не те, в которых призывников «маринуют», пока за ними «покупатели» не приедут, а созданные при крупных воинских частях. А иногда — и на «межобластные». Так что зря ты, Максимыч, на вояк волну гонишь. Как-то они начинают шевелиться.
Может быть. Может, и начинают. Только когда ждать того, что ни «раскачаются»? Осень ведь уже на пороге. Пока соберутся, пока организуются, пока у себя в рядах порядок наведут, пока планы выработают, пока начнут действовать, уже зима начнётся. То есть, зиму нам по-любому придётся копырсаться, внимательно глядя, чтобы нас никакие ухари не подмяли.
— В общем, так: я пошёл отсыпаться, а ты командуй людьми. Про вояк пока ничего не рассказывай, чтобы не обнадёживать раньше времени. Работать надо, а не лясы точить: сегодня начинаем уборочную страду, пока погода стоит. Картошка, картошка и ещё раз картошка!
Тоже мне, дедушка Ленин нашёлся с его лозунгами для бывших комсомольцев!
38
Истерика у некоторых наших закончилась, но обеспокоенность осталась, так что первым делом, выходя на палубу, народ интересовался:
— Как радиация?
Да в норме та радиация, в норме! Плавает от замера к замеру от 12 до 17 микрорентген. Что, в общем-то, тоже нормальное явление. Хуже другое. Из Уфимки появились радужные разводы на поверхности воды. Хрен его знает, отчего. То ли у какого-то кораблика выше по течению топливный бак проржавел, то ли остатки нефтепродуктов со сгоревшего нефтеперерабатывающего завода предыдущими дождями в реку смыло.
Поглядел на них, и вспомнилась старая песенка:
В лужах солнце, в лужах дети
Позабыли всё на свете.
В этой луже из бензина
Появился замок синий.
Разноцветные пираты,
Разноцветные повесы,
Ярко-красные солдаты
И зелёные принцессы.
Ну, а взрослым — им не нужен
И ни замок, и ни лужи.
Эти лужи лишь мешают,
Их домой не пропускают
День короток, день не вечен,
День пройдёт, наступит вечер.
До утра замолкнут птицы,
Только детям будут сниться
Разноцветные пираты,
Разноцветные повесы,
Ярко-красные солдаты
И зелёные принцессы.
Видно, и я стал взрослым, если все эти рисуемые фантазией замки, пираты и принцессы не радуют, а вызывают беспокойство. Главное, что радужные пятна небольшие, да и нечасто проплывают, чтобы бить тревогу из-за загрязнения воды, которую мы пьём. И так, блин, и канализация, и водозабор в одной луже (пусть в очень большой, и разнесены они при помощи водозаборной трубы метров на сорок: специально цепляли гофрированные шланги от говновозок к выходной трубе канализации), так что воду приходится кипятить.