Брандвахта

— … и родить, неизвестно от кого?

— По этому поводу не переживай, — усмехнулась Ольга, приподнимаясь, чтобы «оседлать» меня. — Не забеременею я от тебя: последствия первого аборта. После школьного выпускного…

В общем-то это многое объясняет. Врождённая сексуальность наложилась на отсутствие «тормоза» опасности нежелательной беременности, сдерживающих многих женщин.

Баулами мы были нагружены основательно. Чтобы не тащиться на семнадцатый этаж снова. Она забрала не только носильные вещи и кухонную утварь, но и постельное бельё («люблю спать на красивых вещах»). Даже перепачканное нами («машинка отстирает»).

Возвращаясь, «запаха любви» я не опасался: от нас, скорее, будет разить мертвечиной. Так что у супруги не вызвал никаких подозрений и поход в душ по возвращении. Но с бл*дством всё равно надо завязывать! Если Бородиной так хочется, то пусть с Серёгой трахается, с Алексеем, с Данилычем (Гришка ей, как половой партнёр, категорически не нравится, а Васёк слишком молод для неё). Задержались на полтора часа против времени, которое необходимо было для того, чтобы всё сделать? Так Ольга же не говорил, где находится её «тайная» квартира. Если бы она была тоже где-нибудь в Черниковке, то вполне подходит по длительности поездки.

С осенними дождями я не ошибся. Даже без Васи-«метеоролога». К заходу солнца, действительно, небо затянуло тучами, а к ночи похолодало и пошёл мелкий, нудный, дождик. Но нам почти пофигу: мы урожай фактически собрали, осталась лишь капуста, которую надо будет срезАть перед самыми заморозками. А вот тем, кто начал возвращаться в город после бегства, всё это стояние раком на огородах ещё впереди.

Ага! Кое-кто действительно вернулся. У кого-то мозги на место встали, кому-то не по нраву оказался приём, оказанный местными, а кого-то жаба задушила: не застали в Уфе двухголовых и четырёхруких монстров с выпадающими от радиации зубами и волосами, и рискнули остаться, чтобы не терять заготовленных впрок запасов еды.

Те, кто улепётывал на юг, по Оренбургскому тракту, привезли любопытные вести. Все эти «точки сбора дани» на шоссе ликвидировала та самая колонна военных, о которой упоминали сторожа Мелькомбината. Причём, ликвидировала очень жёстко, вместе с самими новоявленными «таможенниками», взорвав все эти шлагбаумы, блоки и прочие препоны, которыми те останавливали машины. Причём, сделала это не только по пути на север по тракту, но и проконтролировала, как выполняется указание, на обратном пути. И, если кто-то не понял, что «тут вам не здесь», бронетранспортёры побывали в ближайшей деревне и предупредила: в при повторном «непонимании» поставят к стенке каждого десятого. Желающих проверять, насколько серьёзна угроза, почему-то не нашлось. Так что путь до самого Оренбурга теперь, вроде бы, свободен.

Этот рейд, в общем-то, подтвердил версию о том, что склад с зенитными ракетами взлетел на воздух не из-за чьих-то шаловливых ручонок, а был спланированной акцией «вояк».

На шоссе в сторону Янаула и на «Пекинке» на восток эти «укрепления» и дежуривших на них «сборщиков мыта» снесли толпой беженцы. Буквально порвав на части тех, кто пытался помешать им «спасаться от радиации». С жертвами со стороны драпающих, не говоря уже про оборонявшихся. Теперь путь туда тоже, вроде бы, свободен, но, как пел Владимир Семёнович, нам туда не надо. В отличие от Салавата, о поездке в который опять заговорила Наталья.

То, что мой двоюродный брат начинает зубами грызть фильтр сигареты, когда нервничает, она тоже знает, поэтому разговор о поездке сопроводила обещанием:

— Андрей, мы же не насовсем уезжаем, как Лилька с Садыком. Туда и обратно, в тот же день вернёмся.

— Тебе всё неймётся? — фыркнул в ответ Данилыч. — Тебя не научили рассказы про то, какая теперь идёт охота за женщинами? На своей шкуре хочется испытать, как это — быть «колхозной» женой пары десятков мужиков? Ты в курсе, что ко мне уже подваливали эта пьянь, которая обитает здесь, на Колонии Матросова? Типа, жирно вам каждому по собственной бабе, делитесь ими и с соседями. Думаешь, что по дороге или в самом Салавате из-за тебя не найдётся желающих Вовку грохнуть, чтобы тебя «в пользование» получить?

Наташка тут же поникла. Слышала она рассказы вернувшихся «радиофобов». Жуткие рассказы, сводящиеся к одному: у кого «пушка» больше, чья толпа лучше вооружена, кто стреляет без предупреждения, тот и прав в споре за женщину. Во, дожили до времён, бляха!

— Ваську-то хоть отпустишь?

— Я и тебя отпущу, если мозгов нет. Хоть и жалко Максимыча, который за тобой увяжется…

Не знаю, что она объясняла Василию, а мне долго перечисляла, что именно забрать из их квартиры. А потом махнула рукой:

— Всё равно же не запомнишь!

Конечно, не запомню! Я и квартиру её родителей в глаза не видел, потому понятия не имею, где находится такой-то шкаф, из которого надо взять то-то и то-то, а то-то можно не трогать.

— Ты лучше напиши.

Попробовала, пока мы с её братом под дождём занимались проверкой состояния «железного коня», на котором нам отправляться в путь. Но очень быстро сообразила, что этот «список на восемь листов» вполне может оказаться совершенно бесполезной бумажкой.

Особое внимание я, кроме состояния двигателя и подвески, обратил на фары. Был у меня, знаете ли, опыт, когда ночью в дождь на трассе в свете фар вдруг возник бок переходящей дорогу коровы. Как успел увернуться (и даже с дороги не улететь), сам не знаю. А возвращаться нам, вполне возможно, придётся уже по темноте: всё-таки забот предстоит немало. Да и дорога есть дорога, на ней всякое случается, можем и задержаться.

Как я и ожидал, дождь не прекратился и на следующий день. Хоть и начало сентября, а этакий мерзкий, занудный, абсолютно осенний дождь. Так что выбирались из нашего «медвежьего угла» по лужам. И почти на выезде из частного сектора я обратил внимание на то, что местная алкашня «гуляет» уже с утра, собравшись около одного пары домов, где они поселились по соседству друг с другом. В общем, совершенно по старому стишку:

Нам лужица мерещится,

Как радостный пейзаж,

Когда в желудке плещется

Цэ два аш пять о аш.

Ну, да и хрен с ней, с той алкашнёй!

К повороту на аэропорт подъезжал с душевным трепетом: больно уж памятны события, произошедшие тут каких-то два месяца назад. И остовы обеих сожжённых мной машин — вон они. Дополнительные напоминания о случившемся. Но ни шлагбаума, ни бетонных блоков, когда-то перегораживавших дорогу, на месте нет. Блоки присутствуют, но на обочине и разделительной полосе со встречной частью дороги. Там же, где сожжённые «соловьями-разбойниками» авто тех, кто оказал им сопротивление в первые дни существования «таможни».

В общем, беспрепятственно едем дальше, огибая по широкой дуге лётное поле аэродрома. На котором видны не только навсегда прикованные к земле авиалайнеры, но и обгоревшие обломки того, который потерпел аварию при заходе на посадку в ночь катаклизма.

Деревня Булгаково. За ней — перекрёсток, на котором начинается дорога через горы до Белорецка и Магнитогорска. Тут тоже брали мзду с проезжих, но теперь пусто и тут.

Я не тороплюсь по мокрому асфальту. Да и щётки дворников «москвичёнка» старенькие, с потёртыми резинками, оставляют на стекле мокрые полосы. Так что до следующей крупной деревни на Оренбургском тракте, села Толбазы, ехали от Уфы почти час. Это — примерно полдороги до Салавата.