Брат берсерка
Шрифт:
Кейлев громко хмыкнул, но ничего не сказал.
Забава зашагала торопливо, молча,то и дело касаясь живота ладонью. Все казалось, что округлость его стала жестче…
Криков больше не было.
Может, почудилось, подумала она. Надежда была шаткой, как мелкая льдина на крупной волне – но Забава за неё цеплялась как могла.
Стража у двери женского дома пропустила её не сразу. Самый старший из воинов объявил, стоя перед входом:
– Конунг аральд велел никого не выпускать, дротнинг. Он не хочет, чтобы ему мешали.
Мужик смотрел на неё спокойно,
ни знают, поняла вдруг Забава.
Все знают и понимают, чем сейчас занят Харальд. Потому и не пускают внутрь…
По груди потек, протягивая щупальца к животу, леденящий холод. Пару мгновений она решала, что сказать. Наконец бросила:
– Он велел не выпускать. А я хочу войти. Мне нужно сказать кое-что моему мужу. Прямо сейчас. И конунг Харальд будет недоволен, если ты меня не пустишь. Потому что oн должен услышать то, что я сажу!
Стражник скривился. Помедлил, глянул на тех, кто стоял у Забавы за спиной. Спросил:
– Ты принесла конунгу какие-то вести, дротнинг?
– Не какие-то, – выпалила Забава, глядя ему в глаза.
– Важные. Важнее некуда. Прочь с дороги! Прочь,или я начну стучаться в окна женского дома – и звать Харальда!
Воин, нахмурившись, быстро отступил в сторону.
Арнлог, державший факел, скользнул вперед. Распахнул дверь, вошел первым. Забава, задыхаясь, перешагнула порог следом за ним. И уже через пару шагов расслышала глухие звуки, доносившиеся из глубины женского дома. азглядела Ислейва, молча стоявшего у одной из дверей…
Она нагнала Арнлога в два шага. Толкнула в спину, потребовала:
– Быстрей!
Тот молча ускорил шаг. Забава уже почти бежала, на ходу прислушиваясь. Думала, что звуки доносятся из-за двери, возле которой стоит Ислейв – но Арнлог вдруг остановился, и она с разбегу налетела на него.
Хриплое, надрывное мычание слышалось из-за двери по правую руку. Створка, когда Забава схватилась за ручку, не поддалась – засов оказался заложен изнутри. И она позвала:
– Харальд!
Возглас её вышел слабым, дрожащим – но в опочивальне тут же стало тихо.
И Забава,испугавшись этой тишины, ударила по доскам кулаком.
– Уберите отсюда дротнинг! – рявкнул за дверью муж.
Её тут же схватили за локти, дернули назад. Потащили по проходу спиной к выходу. Забава, подав ноги – чтобы тем, кто схватил, тянуть её было несподручно – крикнула, надрывая горло:
– Если не выйдешь… видеть тебя больше не желаю!
– Ты не в себе, - проворчал рядом Кейлев. – Сама не знаешь, что несешь!
А она судорожно искала, что бы еще сказать. Слова мешались в уме, опочивальня, где закрылся Харальд – вместе с одной из дочек Гунира, не иначе – была уже далеко…
– И три раза от двери до кровати дойду! – жалко, отчаянно пригрозила она, срывая голос.
Арнлог, шагавший следом, вскинул брови, усмехнулся. Забаву уже почти донесли до выхода, когда она вдруг услышала:
– Оставьте её.
Руки, державшие за локти, разжались чуть раньше, чем Забава встала на ноги. Она пошатнулась –
но Арнлог уже отступил, прижавшись к простенку, и перед ней oчутился Харальд. Сгрeб складки плаща на груди, поддержал. Сам смотрел угрюмо, зубы скалил…А затем недобро бросил:
– И где ж ты найдешь свидетелей на такое дело, дротнинг?
убаха на муже была окровавлена. Правое плечо густо запятнано кровью, рукав в багровых потеках…
Даже пo подбородку шли алые брызги. Ладонь, вцепившаяся в её плащ, тоже оказалась в крови.
– Кейлев, иди в ту опочивальню, откуда я вышел, - буркнул Харальд, не сводя с неё взгляда.
– И ты, Арнлог. Присмотрите, чтобы все сидели тихо. Гунира заодно свяжите. Остальные – во двор, живо!
Забава, вскинув голову, замерла. Серебряные глаза мужа разъяренно сверкнули, поймав cвет факела в руках Снебъёрна, уже выходившего из женского дома. Потом дверь у неё за спиной захлопнулась, и Харальд, не отпуская складок плаща на её груди, угрюмо спросил:
– Кто тебе раcсказал, как у нас расстаются с мужьями?
Проговорилась об этом Тюра – ненароком, когда завела при Забаве разговор о родственнице, недавно ушедшей от мужа.
Но сообщать об этом Харальду она не собиралась. В уме скользнуло тенью – как он моет беспокоиться о таком сейчас? Вот теперь, когда у него руки в крови? И может быть, в крови девок?
– Где дочки Гунира, Харальд? – негромко уронила Забава.
Она старалась не смотреть на окровавленную ладонь, сжимавшую ткань плаща у неё под подбородком. Не отводила глаз от его лица…
– Кто с тобой болтает о том, как уйти от мужа, Сванхильд? – резко сказал Харальд, не отвечая на её вопрос.
И вдруг оскалился. Но рука, вцепившаяся в плащ, не шевельнулась. Дернись она хоть немного – и Забава, навернo, испугалась бы.
А так подумала, быстро, судорожно – бить все равно не будет. Он на неё руку никогда не поднимал. Правда, теперь Харальд в ярости…
В ярости-то в ярости, мелькнуло у неё, но разговор все равно уводит туда, куда ему нужно.
– Не о том говоришь, Харальд, – выпалила Забава. – Я знаю, кто ты…
Оскал мужа стал шире.
– И… – она задохнулась. – Когда ты с мужиками зверствуешь, с теми, кто тебе смерти желал – это одно. Хоть и это нехорошo. Но когда с девками…
– Так ты пришла меня учить, дротнинг? – тяжело спросил Харальд. – А если эти девки желают смерти тебе? И моему детенышу? Тогда я тоже должен беречь их шкуру? Может, мне ещё снять штаны – и надеть вместо них твои бабьи тряпки?
Она, нe отвечая, выпростала одну руку из-под плаща, дотянулась до его лица. Погладила щетинистую твердую щеку, угол оскаленного рта. Ощутила, как дрогнул под пальцами краешек его верхней губы – и попросила, не убирая ладони:
– Позволь мне поговорить с Гуниром. И с его дочками.
– Зачем?
– аральд не двинулся.
Чтобы мне потом не так стыдно было вернуться в опочивальню, безрадостно подумала Забава. Чтобы можно было оправдаться перед собой – что могла, то сделала. Даже попыталась узнать про колдовство…