Брат берсерка

И дело не только в Ингви. го можно разбить – но что , если после победы на пашнях не взойдет ни одного ростка? Тогда люди в Нартвегре начнут голодать . Даже если купить зерно на юге, опустошив до дна свои сундуки, на всех его золота не хватит.

Да и сможет ли он разбить Ингви , если за ним стоят боги?

Харальд поморщился. Спросил, просто чтобы отвлечься от тяжелых мыслей:

– А что думаешь ты, Сванхильд?

По левую руку от мужа Забава сидела тихой мышкой – и была благодарна ему за то, что велел остаться.

Всегда лучше услышать все самой. Догадки, пришедшие на ум еще на берегу, когда заезжий конунг только заговорил о привезенных вестях, подтвердились.

Она и прежде боялась, как бы Харальда не обвинили в том, что он идет против богов. И вот её страхи сбылись. А идти против богов – не шутка. Здешние люди с их именем умирают, приносят им жертвы…

Харальду припомнили даже жену из рабынь.

равда, у Забавы мелькнула мысль о том, что Гунир сказал об этом не просто так. А затем, что бы предложить потом Харальду жениться на своей дочке – и прикрыть все достойным родством. Не зря же Асвейг улыбалась и смущалась, словно её тоже привезли к жениху. Вон и Кейлева это насторожило, сразу видно.

Но того, что Харальд спросит, что она думает – да ещё при Свальде, при Кейлеве – Забава никак не ожидала. Смутилась поначалу, осознав, что Харальд её о серьезном спрашивает…

В то время как у неё на уме одни ревнивые мысли.

Но в следующее мгновенье Забава вдруг поняла – от тогo, что в этом зале сейчас скажут и решат, зависит многое. Слишком многое, и жизни слишком многих людей.

Харальд пойдет в поход на шведские края. И прольется кровь. Сколько мужиков потом не вернется домой? сколько погибнет народу из тех, кто живет возле Упсалы? Тоже ведь за свое драться будут. И народ там к драке привычный, как и тут, в Нартвегре.

– Я думаю, – сказала Забава дрогнувшим голосом, глядя перед собой, - от тебя… то есть от вас только этого и дут – что вы туда отправитесь. К этой Упсале. Может, там для вас даже западню приготовили. Только Гунир говорит на одном языке с вами. Выходит – свой со своим драться будет...

Забава смолкла, осознав, что говорит не то,и прозвучало все так, словно она их попрекает. Обернулась к Харальду.

Муж, откинувшись на спину разлапистого стула, смотрел на неё бесстрастно – и не поймешь, о чем думает. Кейлев, сидевший по другую сторону от Харальда, безмолвствовал. Тоже глядел спокойно.

Но Свальд, примостившийся по левую руку от неё, пренебрежительно хмыкнул.

Не услышь Забава этого хмыканья, может, и не сказала бы того, что сказала дальше:

— Нельзя делать того, что от тебя ждут. Ты хотел идти в германские края…

Правда, это было еще до вестей из Упсалы, торопливо подумала Забава. Он даже обещался отвезти её в родные края – в ту первую ночь после их свадьбы.

– Вот туда и надо идти, - тихо уронила Забава, глядя на аральда. – Тогда ты не тронешь храм – а ведь это придется сделать, если пойдешь на Упсалу. А когда в тех краях случиться неурожай, люди вспомнят не только тебя. Но и того, Астой…

Она замялась, аральд ровно поправил:

– Астольфа.

– Да… – Забава с облегчением кивнула. – Из-за которого скотина пала. Люди начнут думать – может, это его колдовство? Тебя нет, а он тут.

— Но если мы уйдем в германские края, Ингви об этом очень скоро узнает, – недовольно заявил Свальд.
– Он может отправиться в поход раньше лета. И разграбит Йорингард. А может, и Сивербё. И Вёллинхел.

– Вы все, - вдруг бросил Харальд. – Ты, Свальд. И ты, Кейлев. Вы не скажете ни слова о том, что сейчас предложила Сванхильд. Кейлев – никому, даже твоим сыновьям. Свальд – никому, даже твоим бабам. И ты, Сванхильд… ты тоже забудь о своих словах. Словно их не было.

Забава, подавив вздох, кивнула. Значит, Харальд все-таки пойдет на Упсалу.

на ощутила грусть и страх перед тем, что будет. eред тем, что их ожидало – походы, война…

Но тут Свальд удивленно спросил:

– Выходит, мы все-таки пойдем в германские края вместо шведских?

У Забавы от удивления приоткрылся рот.

– Нет, мы поплывем к Упсале, – негромко ответил Харальд.
– Так всем и говорите. Но поплывем, кoгда придет время. И конечно, сначала отпразднуем твою свадьбу, Свальд. Кейлев, расскажи-ка мне, что говорил Гунир, пока меня не было.

Кейлев отрывисто начал пересказывать. отом смолк – и Харальд неожиданно благодушно сказал:

– Выходит, Гунир решил отдать дочь в жены Свальду согласно своим обычаям? Только поэтому и привез сюда вторую дочь? Девственницу, не знавшую мужчины?

Забава задохнулась.

Нельзя так, подумала она слабо. Харальд конунг, Гунир тоже конунг – женитьба на Асвейг скрепит их дружбу лучше всяких клятв.

Вот толькo как дочка конунга посмотрит на её ребеночка, когда тот народится? А если свейг и сама родит от Харальда?

А самое главное – как ей жить , если Харальд возьмет на ложе другую?

Свальд сидел рядом тихо. Но Забава, даже не глядя на него, знала , что родич мужа сейчас смотрит на неё. И смотрит наверняка с любопытством.

Надо держаться, решила она, вцепившись в подлокотники. Ощутила вдруг, как давит на грудь пряжка плаща – в зале было нетоплено, сидели в верхнем, скинув только шапки…

Жена, едва он упомянул о второй дочке Гунира, тревожно выдохнула. И замерла.

Харальд, глядя на неё, не удержался от ухмылки. Нет, но до чего ревнива. Дае дочери конунгов, выходя замуж, себе такого не позволяют. Знают свое место, отрыто мужу недовольства не выказывают. А у девчонки все на лице написано.

В уме у него пролетали мысли – подумать было о чем. И о возможной западне в Упсале. И о словах Сванхильд.

А ещё о Гунире с его девками. Как бы то ни было, Свальд его родич. Если в доме брата хозяйкой станет Брегга – неизвестно, что будет потом. В бою на Свальда положиться можно. Но кто знает, какие слова начнет нашептывать ему на ухо дочь хитрого Гунира, когда брат поселится отдельно, в Вёллинхеле?

собенно после того, как сам он откажется жениться на Асвейг. Уже нет сомнения в том, что Гунир ему это предложит. Отказаться от дочки конунга, остаться с бывшей рабыней…

Это плевок в лицо. Брегге будет на что злиться. Известно, что ночная птаха поет тише всех – но ночью, когда все остальные птицы спят.

Может, сказать Гуниру, что всех его баб, кроме Сванхильд, ждет участь разорванных рабынь, мелькнуло у Харальда. Однако неизвестнo, что ответит на это заезжий конунг. Может, предложит поставлять рабынь, что бы было на ком отвести душу? А может, захочет рискнуть – в надежде получить внука с кровью Ёрмунгарда?

Теперь нужно думать на несколько лет вперед, решил Харальд. И заботиться не только о Сванхильд. Детеныш, подрастающий в её животе, опасен для богов, но беззащитен перед людьми. У них нет божественных сил, зато есть обычная человеческая хитрость и коварство.