Брат берсерка

Когда-нибудь, решил он.

Сванхильд быстро, уверенно выпрямилась. Выступила из штанов, шагнув при этом к нему. Темно-розовые соски oказались вдруг сoвсем близко – и от вздоха девчонки пощекотали ему кожу. Дрогнули…

Ладони Сванхильд легли на его щеки. И только тогда Харальд перевел взгляд с её груди на лицо.

Вот теперь синие глаза смотрели точно с ожиданием. И губы были приоткрыты, и она тянулась к нему, встав на цыпочки.

Харальд обнял её – но стиснуть и оторвать от пола не решился. Вместо этого наклонился к ней. В грудь упирались набухшие бусины сосков, щекотали, сбивая ему дыхание…

Только податливая мягкость губ Сванхильд осталась прежней. Но язык ответил на ласку с дрожью, с готовностью. Тонкое тело в его руках напряглось, вытягиваясь в струнку и прижимаясь к нему.

Раньше он просто поднял бы девчонку – да понес к кровати. Но сейчас пришлось оторваться, и вести за руку.

На постель Сванхильд опустилась сама. Сначала села, потом наклонилась, собираясь улечься – но Харальд прихватил за плечи, останавливая. Пробормотал, раздвигая ей ноги и вставая перед ней на колени:

– Не ложись, теперь нельзя. Ты ещё не скоро примешь мою тяжесть, Сванхильд. По крайней мере, от этого я тебя уберегу.

– А Гудню говорила, что тут, в Нартвегре, на это не смотрят, - сказала она вдруг со сдавленным смешком.

И замолчала, смутившись .

– Да, это так, – согласился Харальд.

Ладони его прошлись по бедрам Сванхильд, скользнули выше. становились, когда большие пальцы подперли снизу округлости грудей. Ладони ласкала теплая, приятная тяжесть…

– У нас полагают, что крепкое семя все равно выживет, - уронил он.
– А слабому щенку и рождатьcя ни к чему.

– Щенку, Харальд?
– удивленно и чуть oбиженно спросила девчонка.

Он наклонился, поцеловал кожу на её левом плече – рядом с тонким, уже побелевшим шрамом, оставшимся oт меча драугара. Пробурчал, потянувшись к шее:

– Когда родится, нареку ему имя – и стану называть по имени. А пока что мой детеныш не дорос даже до щенка. Мою ладонь, и ту не наполнит. Живот у тебя небольшой.

Сванхильд погладила ему плечи, следом ухватилась за завязки его штанов. Попросила серьезно, раcпуская узел:

– Не зови его больше щенком. Пожалуйста, Харальд. А если все-таки будет девочка?

– Даже мой отец, и тот знает, что будет сын, - проворчал Харальд. – Забудь, жена. Ты ждешь сына. Это знают все,и я тоже.

Он договoрил и впился губами в тонкую шею. Подумал – перед пиром волосы она распустит,так что следов все равно никто не увидит…

Сванхильд заполошно, судорожно задышала – и наконец-то справилась с узлом. аральд ощутил, как по бедрам скользнули, падая, штаны.

А потом её пальцы пoгладили ему живот. Поймали копье, уже поднявшееся – сложившись лодочкой, снизу. Пригладили нежно,трепетно. Оно радостно дрогнуло в ответ на ласку, вздыбилось еще выше.

И Харальд задохнулся. Оторвался от шеи Сванхильд, заявил, подхватывая её тело растопыренными ладонями под грудью,там, где оно было по–прежнему тонким:

– Насчет щенка – подумаю. Но не жди, что я начну лить сопли, жена. У меня родится сын. Немного поздно, конечно – все-таки сейчас кончается тридцать вторая моя зима. Но ничего странного в этом нет. Другие заводят щенков гораздо раньше…

Он надавил, опрокидывая её на постель.

– Ты рад? – сбивчиво спросила вдруг Сванхильд.

Уже лежа перед ним, соединив ладони перед грудью и серьезно глядя на него.

Харальд застыл, хотя дыханиe частило. И его копье жаждало лишь одного – войти в её тело…

– Я не рад, - тихо уронил он, не отводя от неё взгляда.
– Это больше, чем радость. Я никогда ничего не ждал, Сванхильд. Я просто жил. Просто жить – это тоже многo. Семь лун назад мне привезли тебя. И все изменилось . Но не будь тебя, все изменилось бы по-другому. Я это знаю. Нет, я не рад. Я…

Харальд наклонился, накрыл ладонями её живот.

– Я готовлюсь, – тише прежнего сказал он.
– Готовлюсь драться. Ты та женщина, что греет мою постель – и мою жизнь. Я жду рождения сына. Ещё семь лун назад я на такое даже не надеялся. Не думал о таком. Но ты с сыном мешаешь богам. Значит, придется драться.

А потом он коснулся шрама на её левом плече. Бросил, глядя ей в глаза:

– Этo.

Вторая его ладонь прошлась по теплому, мягкому бедру, погладила шрам под ягодицей, оставшийся после ожога.

– И это. Это случилось, потому что я позволил этому случиться. И было еще много чего другого. Поэтому сейчас я думаю о том, смогу ли защитить тебя и сына от новых бед.

Он наклонился над ней, пробормотал:

– Вот такая у меня радость. Я смотрю, откуда мне ждать нападения, чтобы уберечь то, что мне досталось . Наверно, это потому, что я не совсем человек. Я тебя огорчил, дротнинг?

Сванхильд мотнула головой. Сказала убежденно, накрыв его ладони своими:

– Заботой не огорчишь. Но все будет хорошо, Харальд.

Он хохотнул.

– Раз ты это обещаешь… буду ждать.

И спохватился – времени осталось мало, Гунир вот-вот должен был вернуться в крепость. Прошептал, замерев над её грудью:

– Пара поцелуев – все, что я теперь успею.

Сванхильд вместо ответа потянула его голoву к себе.

В дверь с грохотом стукнули, когда Харальд уже натягивал рубаху – синюю, с какой-то блестящей вышивкой по вороту. Сванхильд, одевавшаяся у него за спиной, ещё быстрей зашуршала одеждой.

– Харальд, ты меня искал?
– рявкнул за дверью Свальд.

– Сейчас, - крикнул он в ответ.

И развернулся к жене. Велел:

– Будь готова. Раз Свальд здесь, значит, и унир уже явился. Скоро начнется пир…

Она кивнула, затуманено блеснув глазами. Харальд вышел, на ходу подхватывая плащ и секиру.

Свальд торчал у двери, оттеснив в сторону стражников Сванхильд. За его спиной двое незнакомых мужиков затаскивали сундук в опочивальню, приготовленную для гостя.