Братство те?рна. Помощница профессора

Взрыв настиг его в другой части этого же крыла. Он оказался такой силы, что осыпались все стекла из окон, а от кабинета остались одни руины. Хавьер добежал туда одним из первых, но увидел только останки своих людей, дыру в стене и соцветие терна, издевательски брошенное поверх обломков стола.

Первым порывом было отправить людей искать Ирр, но Хавьер приказал оцепить периметр и перекрыть все возможные выходы из университета.

– Будь я профессором, бежала бы через катакомбы, - задребезжал рядом чей-то голос.

Хавьер обернулся и заметил старую, будто высохшую и пожелтевшую донью, чьи глаза выцвели, но не потеряли внутреннего огня.

– Свогор Жилль, секретарь, - представилась она.

– Вот там в парке есть проход в них, могу поспорить, что плиту уже сдвинули и вы не ошибетесь с местом.

– Благодарю за содействие, - Хавьер кивнул ей и побежал к указанному месту.

Пока он искал нужную статую и продирался сквозь кустарник, громыхнуло во второй раз, где-то внизу.

В темный лаз Хавьер спускался медленно, еле нащупав ногой карниз. Свет сюда почти не проникал, а еще все заволокло желтоватым дымом, за которым попробуй разгляди что-то. Со стен по-прежнему сыпались обломки кирпичей и фресок, растревоженные взрывом. Хавьер закрыл рот и нос рукавом, вытащил из кармана положенный всем полицейским светящийся стержень и медленно побрел по коридорам.

Коллеги уже спускались следом, организованно, парами, но ждать их означало потерять драгоценное время, за которое профессор либо успеет уйти, либо отравится едким дымом, похоронив вместе с собой надежду напасть на след Братства. Хавьер и то кашлял все сильнее с каждым пройденным метром, пока не уперся в завал, многометровый и капитальный даже на первый взгляд. В коридорах были и другие ответвления, но только это шло за стены университета.

Рядом кто-то закашлял, слишком тяжело и надсадно для недавно спустившегося вниз. Звук раздавался совсем близко, но из-за дыма и темноты, Хавьер наткнулся на мужчину почти чудом.

Слишком высокий и широкоплечий для Медины, он с трудом тащил пятнисто-полосатую тушу, приподняв ее под передние лапы. Хавьер без лишних слов присоединился, отметив, что в зверином облике Ирр прибавляет в весе раза в три. Она не двигалась, но дышала, пусть и рвано. По шкуре тут и там алели пятна ожогов, стремительно затягивающиеся, но оттого не менее пугающие. Пока Хавьер размышлял, как будет вытаскивать ее наверх, гончая перевернулась и снова превратилась в хрупкую девушку. Незнакомец легко взвалил ее на плечо, а на возражения Хавьера ткнул пальцем вверх, намекая, что кому-то все равно придется подняться и вылезти наружу, чтобы перехватить бессознательную ношу. Ирр вяло завозилась, но в сознание не приходила. А сам Хавьер заметил, что в голове шумит все сильнее, а кашель уже не останавливается. Он громко приказал всем выбираться наружу, после сам забрался по карнизу и взял на руки Ирр.

Ожоги успели окончательно затянуться, оставив вместо себя новую розоватую кожу. Гончая дышала тяжело, жадно хватая ртом свежий воздух и отчаянно куталась в пальто, которым ее укрыл Хавьер. Ее неизвестный спаситель тоже вылез следом, обессиленно уселся прямо на траву и представился:

– Пак Ува.

* 44 * (Хавьер)

Спустя несколько часов умытого и переодетого в чистую, но оттого не более привлекательную тюремную робу, Пака привели в допросную. Он на полголовы возвышался над конвоирами, только массивный тер, так густо покрытый шерстью, что не распознаешь истинный облик, и смог бы удержать его от побега. Но земпри не дергался и не пытался атаковать. По документам тоже все было гладко, не считая просроченного на несколько дней разрешения.

Зато Ирр опознала в парне того самого смельчака, который вначале в одиночку положил целую банду вержей, затем ловко сдал гончую полицейскому отряду и сбежал. Хавьер в какой-то степень злился на Пака за это, но целая, пускай и наглотавшаяся дыма Ирр, на которой не нашлось ни единого синяка, смягчила его сердце.

– И как же вы влипли в эту историю, земпри Пак Ува?
– поинтересовался Хавьер, пока еще неофициально, без записей в протокол.

– Нашел то, что мне находить не следовало, - он кивнул на корзину, в которой аккуратной стопкой лежали его вещи. Все черное и закопченное, местами прогоревшее до дыр, более или менее целыми остались только ботинки. Поверх этого взгромоздился кошелек с тремя сотнями галлов, четыре универсальных билета на выезд и посеребренный клык чужого.

Земпри спокойно и без запинки рассказал обо всех своих приключениях в Эбердинге. Местами звучало настолько сказочно, что Хавьер заподозрил подвох, но факты говорили иначе. Даже в пробной партии “пальцев обезьяны” Пак уверенно разгромил Хавьера. Во второй - сделал это намного увереннее и быстрее. Кажется, у него и без всяких артефактов был криминальный талант, не используемый, к счастью. Как и многие другие. Хавьер даже попытался завербовать земпри для службы в особом управлении, но тот покачал головой:

– Мне нужно вытащить Фредерику.

– Зачем? Она сама выбрала свой путь, когда связалась с Братством. Если пойдешь за ней - получишь пулю, от них или от нас. В лучшем случае - лет двадцать каторги за препятствие следствию или помощь диссидентам.

Пак нахмурился, сплел пальцы и наклонился над столом:

– Если уеду, эта девчонка получит пулю в лоб еще раньше, а вдвоем у нас будут варианты. Я уже достаточно насмотрелся на ее способность влипать в неприятности, а сейчас Фредди влипла по самую макушку.

– Все равно не понимаю, вы же знакомы неделю. В Эбердинге таких девиц тысячи, если купишь себе статус свогора, - а деньги позволяют, - то по щелчку пальцев выстроится очередь.

– У вас, наверняка, и так есть эта очередь, а в пальто кутаете только свою гончую.

Хавьер чуть склонил голову, признавая, что укол достиг цели.

– Я обещал отцу Фредерики, что присмотрю за ней, - при этом Пак кривовато улыбнулся, словно произнес шутку, понятную только ему самому.

– Мои люди проводят вас до вокзала, но за посадкой следить не будут, по прибытию в общину местные стражи порядка сами назначат вам положенное наказание. Это все, что я могу сделать, простите. И до сих пор не понимаю, почему вы раньше не обратились в полицию?

– Потому что не у каждого в этом городе сердце настолько большое, чтобы вместить туда вержа и беспокойство о судьбе земпри. Или скажете, что любой полицейский поверил бы в мою историю, а не запихнул в тюрьму за убийство вержей, а то и причастность к делам Братства?

Хавьер молча кивнул и подал знак через окно, чтобы конвоиры забирали подозреваемого.

* 45 * (Фредерика)

Папа каждый выходной уводил Фредди в дальний конец сада и там учил стрелять по специальным мишеням или бутылкам. Вначале с десяти шагов, затем с двадцати... К тринадцати годам она попадала в темный круг и с пятидесяти, но Виктор Алварес уже не мог повторить этого: с годами он все хуже видел вдаль.

– Знаешь, - отец поправил ее руку и еще раз проверил состояние револьвера, - в молодости я очень хотел сына. Не представлял, что буду делать с дочерью. С еще одной дочерью, - поправил он.
– А потом родилась ты. Стреляй! Враг не будет покорно стоять и ждать, пока ты прицелишься и соберешься с духом.

Фредерика вдавила скусковой крючок, руку сразу же дернуло отдачей, а по ушам больно ударило звуком выстрела. Запахло порохом, зато пуля четко впечаталась в середину круга, это было видно и отсюда.