Братва: Век свободы не видать

– Автомобильная катастрофа? – высказал я первое пришедшее на ум. – Со смертельным исходом, как понял?

– Вы правильно поняли, но это было не дорожно-транспортное происшествие, – очкастый тип замялся чего-то и, обронив: – Рекомендую все же пройти в пятнадцатый кабинет, – засеменил дальше по коридору, быстро затерявшись среди многочисленных посетителей заведения. Учреждения то есть.

Вернулся я домой в самом скверном расположении духа. Вот ведь незадача! Пасьянс складывается явно не в мою пользу. Неизвестно, в чьи руки теперь попадут те листочки с компроматом. Придется к данному делу все свои ментовские связи подключить для страховки. Натуральное разорение – оберут, ясно, как липку. Оно и понятно, кто же в наши дни бесплатно крутиться станет? Да и торговлишку левой водярой придется полностью приостановить на какое-то время, пока все благополучно не утрясется. Сплошные убытки! Вот уж верно говорится: не было печали!..

Чтобы сбить нервный накал с мозгов, набулькал себе почти половину фужера марочного коньяка и намахнул не закусывая.

Влажное «золото» возымело свое обычное благотворное действие – я заметно успокоился и даже слегка обмяк в мягко-дружеских объятиях глубокого кресла.

Для укрепления личного настроения на достигнутых психических рубежах закурил из портсигара с двуглавым орлом на крышке. Вскоре мысли перестали суетливо прыгать в голове из одного полушария в другое и потекли плавно-медленно, уже не натыкаясь друг на дружку.

В тринадцать часов затренькал электроколокольчик у входных дверей.

Цыпа, как всегда, поражал своим вечно бодрым цветущим видом и непроходимым оптимизмом на сытой морде. Меня, признаться, даже завидки взяли.

Узрев початую бутылку «Матра» на столе, Цыпленок осуждающе насупился:

– Ты же не хотел, Евген, с крепких напитков день начинать. Можно ведь и пивком знатно опохмелиться.

– Не учи ученого, – отмахнулся я, – к тому же у меня веский повод есть в наличии: один мой новый знакомый копыта отбросил. Как истинный христианин в душе, я должен помянуть бедолагу.

– Ты, случаем, не Назаренко имеешь в виду? – поинтересовался соратник, странно поблескивая лукавыми глазами.

– Да, – печально подтвердил я, слегка удивленный Цыпиной осведомленностью, – Его Величество Несчастный Случай привел нашего пристава к фатальному исходу.

– Ха! Жди! Ты ведь сам, Евген, часто говоришь: на случай надейся, но сам не плошай! Верно?

– Что? Так это твоя работа?! – Я, не сдержавшись, звезданул кулаком по полированному столу и, боюсь, оставил на нем царапину массивной золотой печаткой, которую таскаю с недавнего времени на безымянном пальце. Просто положение обязывает, а по идее, я к презренному металлу практически равнодушен. Сейчас ведь как? Коли на тебе золотишка нет, тебя уже и за человека не считают. Вот и приходится слегка фраериться.

– Не хипишуй, Евген, зря! – нагло заявил соратник, не потеряв самодовольного выражения лица. – Я все сделал чисто, по-умному, как ты сам утвердил. Полиэтиленовый мешок с «Моментом» и ацетоном на ментовскую морду – и все дела. Обычный несчастный случай у токсикоманов. Комар носа не подточит. Гарантия! Зато ты без хлопот отделался от подлюги вымогателя.

Я сгоряча хотел было высказать Цыпе все, что о нем сейчас думаю, но, глядя в сияющие небесно-незамутненные глаза соратника, промолчал скрепя сердце.

Вздохнув, обронил только:

– Я вот иногда прикидываю, браток. Не пора ли тебе сменить прозвище Цыпа на Медведь?.. По-моему, будет в самый цвет!

Выстрел в спину или Долг кровью красен

1

Нежный запах гвоздик будоражил в душе какие-то неясные добрые воспоминания о том благословенном времени, когда мы воспринимаем жизнь как вечный праздник, наивно полагая, что все люди друзья-братья, и никто никаких пакостных сюрпризов нам не преподнесет и тем паче – не выстрелит в спину. Воспоминания о счастливой поре детства, короче.

Цыпа неловко топтался у моей кровати, держа в вытянутых лапах букет-охапку красных гвоздик и явно не зная, как от них наконец отделаться.

– В тумбочке трехлитровая банка с маринованными помидорами есть, – пришел я на помощь молодому соратнику. – Выкинь содержимое и налей туда водицы. Замечательно вместительная ваза получится. Помидоры я все равно не слишком-то уважаю. Огурчики соленые мне больше в кайф.

– Отличная закусь. Я учту это дело, – кивнул Цыпа, скрываясь со стеклянной тарой в кабинетике туалета. В палате «люкс» я лежал в гордом одиночестве. Кроме туалета, здесь имелась даже крохотная душевая комната с сидячей ванной, не говоря уж о таких мелочах, как видеодвойка и холодильник. Больничные специфические «ароматы» не действовали мне на нервы благодаря постоянно работающему кондиционеру, неутомимо освежавшему воздушное пространство комнаты.

В этих апартаментах я отдыхал от дел праведных – и не очень – уже почти неделю, схлопотав при выходе из «Вспомни былое» от неизвестного киллера огнестрельный сюрприз в спину. Контрольный выстрел подонок сделать, к счастью, не успел, тут же буквально выпотрошенный очередью Томиного «стечкина». Тупорылая «макаровская» пуля ударила мне в левую лопатку и выдохлась, не сумев преодолеть каких-то миллиметров, оставшихся до сердца.

В этот злополучный час на мне случайно не оказалось бронежилета, который я уже месяц терпеливо таскал на теле, устав от надоедливых увещеваний Цыпы. И вот, по известному вечному закону подлости, стоило лишь мне из-за несносной летней жары «забыть» бронежилет дома, как на тебе – сразу последовала наглая огнестрельная проверка шкуры Монаха на прочность. Но воровской фарт бдительно оказался на стреме и спас меня от неожиданной отправки «в Сочи». По всей видимости, негодяй палил из сильно изношенного ствола.

Левой рукой нормально шевелить я еще не мог, но в туалет перемещался уже на своих двоих. Только первые сутки мне пришлось терпеть унизительную «утку» в руках заботливой медицинской сестрички. Она была весьма молода, и я страшно смущался при этих интимных процедурах, но даже пошевелиться ладом самостоятельно тогда был не в состоянии – отходил после операции и наркоза. Если уж до конца откровенно, то смущало меня не само справление нужды, а предшествующие моменты. Когда юная леди брала член своими тонкими «музыкальными» наманикюренными пальчиками, я непроизвольно ощущал возбуждение, и совала она в «утку» уже не слабовольный орган, а натуральную «дубину», упрямо не желавшую сгибаться в предназначенное железное отверстие. И явно жаждавшую иного удовлетворения и совсем в другом, более нежном и приличном отверстии.

Цыпа появился из санузла с довольной мордой, неся трехлитровую банку, битком набитую цветами.

– Поставь на тумбочку, – велел я, опасаясь, что он по наивности и необразованности пристроит букет на столик в ногах кровати, и получится, как у гроба покойника.

– Ты в порядке? – спросил телохранитель, выполнив указание. – Сердце не болит?

– Все тип-топ! – уверил я заботливого подручного. – Ты выяснил, что за недоносок шмальнул меня в спину? На кого он работал?

– Пока нет. Известно только имя покушавшегося: Кирилл Владимирович Кравченко. И все.

– И то хлеб! – оптимизировал я настроение соратника, хотя фамилия эта мне ни о чем не говорила. – Какие-нибудь его связи проглядываются?

– Еще нет. Никто из наших ребят с ним никогда не контактировал. По крайней мере, все в один голос так утверждают.

– Ладно. Ясно одно – Кравченко простой любитель. Профи сначала расстрелял бы телохранителя, а уж потом спокойненько за «объект» взялся. Согласен.

– В цвет, Евген! Солидарен с тобой. Несерьезный, в натуре, заказчик, – подумав децал, кивнул Цыпа. – Но тогда вконец запутано все! Какой олух пошлет на дело любителя-одиночку? Среди конкурентов я таких идиотов не встречал. Может, это какой-то ухажер одной из наших бабочек?