Бриджит Джонс. Без ума от мальчишки

О господи! Он был таким властным, таким сильным! Настоящий МУЖЧИНА! Мы поцеловались еще раз, поцеловались основательно, как следует, и мне снова стало казаться, будто во мне все переворачивается, трепещет от возбуждения и восторга, словно я мчусь по шоссе на очень мощной и быстрой машине, а на ногах у меня – туфли на высоких каблуках, вот только никакого страха я не испытывала, потому что знала, что руль держат другие, сильные и надежные руки.

– М-мистер Валлакер!.. – не сдержала я возгласа.

– Прошу прощения, кажется, я зацепил вас фаготом, – пробормотал он в ответ.

Переглянувшись, мы договорились отвезти фагот от греха подальше к нему на квартиру – большую, просторную квартиру в доме неподалеку от центральной улицы. В ней были старинные деревянные полы, и настоящий камин с меховым ковриком, и свечи, и в воздухе витал дразнящий запах еды. На кухне хлопотала миниатюрная улыбчивая филиппинка, которую звали Мартой.

– Большое спасибо, Марта, – сказал ей мистер Валлакер. – Все просто замечательно. А теперь вы можете идти.

– О-о, мистер Валлакер торопится… – Марта снова улыбнулась. – Все, уже иду. Считайте, меня уже нет. Кстати, как прошел концерт?

– Замечательно! – сказала я.

– Да, замечательно, – подтвердил мистер Валлакер, мягко, но настойчиво подталкивая Марту к двери и целуя в макушку на прощание. – Медная группа немного запаздывала, но в целом получилось неплохо.

– Вы берегите мистера Валлакера, – сказала Марта, прежде чем исчезнуть за дверью. – Он очень хороший. Самый лучший.

– Я знаю, – кивнула я.

Когда дверь за нею закрылась, мы на несколько секунд замерли в растерянности, словно дети, попавшие в магазин сладостей. Наконец он сказал:

– Ваша куртка… Во что она превратилась. Именно поэтому я…

И он начал медленно расстегивать мою залитую шоколадом и вином куртку. Я даже подумала, что, быть может, для него это вполне привычная операция и именно поэтому Марта так быстро свалила, но тут мистер Валлакер сказал:

– Отчасти именно поэтому я… – Он привлек меня к себе, а его рука скользнула мне за спину, нащупывая молнию. – …Именно поэтому я… я…

Я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами, и на мгновение мне показалось, что его глаза тоже как-то подозрительно блеснули, но мистер Валлакер уже взял себя в руки. Прижимая мою голову к своему плечу, он сказал:

– Ты больше не будешь плакать. Я осушу твои слезы… поцелуями… после того как я с тобой закончу.

И он снова занялся моей молнией, которая легко разошлась сверху донизу. Платье упало к моим ногам, и я осталась в туфлях и – счастливого Рождества, Талита! – черной шелковой комбинации от «Ла Перла».

Когда мы оба разделись, я невольно ахнула. В общем-то, я давно подозревала, что мистер Валлакер, которого я чуть не каждый день встречала на школьном крыльце, красив не только лицом, но и телом, однако подобного, почти античного совершенства я не ожидала.

– О-о… мистер Валлакер!.. – пробормотала я.

– И перестань называть меня мистером Валлакером.

– Хорошо, мистер Валлакер.

– Так. Тебе первое замечание… – Непринужденно перейдя на «ты», мистер Валлакер подхватил меня на руки с такой легкостью, будто я весила не больше перышка (что было явно не так, разве что перышко было от какой-нибудь доисторической птицы размером с динозавра), и перенес меня к камину.

– Еще одно замечание, и придется наказывать. – Уложив меня на меховой коврик, он принялся меня целовать, медленно, но неотвратимо опускаясь все ниже. Это было так приятно, что я невольно ахнула снова.

– Этому тебя тоже научили в десанте?

– Естественно. – Он слегка приподнялся и посмотрел на меня сверху вниз. – Британские войска специального назначения отличаются лучшей в мире специальной подготовкой. Но, в конечном счете…

И он начал свое наступление – сначала мягко, очень деликатно и нежно, но со все возрастающей страстью, пока я не почувствовала, что таю, как… как…

– В конечном счете… – пробормотала я, – все дело в… в твоем пистолете, который всегда с тобой…

И ад разверзся. Или не ад… Я чувствовала себя на небесах или еще в каком-нибудь раю, который… а-а, не важно… Главное, я потеряла счет своим оргазмам и никак не могла остановиться, и только мысленно, каким-то крошечным уголком сознания воздавала должное ее величеству и отменной подготовке, какую получают ее силы специального назначения. Наконец мистер Валлакер пробормотал:

– Кажется, я больше не могу сдерживаться.

– Так не сдерживайся… – с трудом выдавила я, и мы наконец обрели полное единство, вложив в этот финальный взрыв всю страсть, накопленную за месяцы регулярных встреч на школьном крыльце.

Потом мы долго лежали у огня, потные, усталые, выдохшиеся, но счастливые. Мы так и заснули, а когда проснулись – сделали это снова, а потом еще несколько раз, и так – до самого рассвета. Было начало шестого, когда мы выбрались на кухню и съели приготовленный Мартой суп, а потом просто сидели у огня, и мистер Валлакер рассказывал, что случилось с ним в Афганистане. Нелепая случайность, ошибочные координаты или намеренная дезинформация привели к тому, что артиллерия нанесла удар по мирному кишлаку. Когда туда вошли десантники, в разрушенных домах не было никого, кроме убитых женщин и разорванных снарядами детей… Тогда мистер Валлакер решил, что с него хватит, и вышел в отставку.

Выслушав его рассказ, я крепко обняла его и погладила по коротко стриженной голове.

– Теперь я понимаю, почему они тебе так нравятся… – пробормотал он.

– Кто?

– Обнимашки… Действительно, очень приятно.

Мистер Валлакер рассказал мне, почему он решил пойти работать в школу. Ему хотелось быть подальше от мира насилия и жестокости, жить простой, понятной жизнью и приносить пользу. Он, однако, оказался не готов иметь дело со школьными мамашами, с их тщеславием и детоцентризмом, которые на самом деле были отражением их собственного глубокого эгоизма.

– Но потом одна из наших школьных мамаш залезла на дерево и сидела там, сверкая стрингами, и я подумал, что жизнь, несмотря ни на что, снова становится интересной и забавной, – добавил он и слегка усмехнулся.

– И теперь она тебе нравится?.. Твоя жизнь… – шепотом уточнила я.

– Очень. – Он снова начал меня целовать, бормоча между поцелуями: – Да… Определенно… Ужасно нравится.

В общем, достаточно сказать, что, когда я несколько позднее отправилась за Билли и Мейбл, ходить мне было довольно трудно.