Британский качок

О, боже мой, почему он такой?

— Пользование тренажерным залом в гараже, полностью меблированная спальня. И, кстати, там матрас новый. Никто еще на нем не спал.

— Как раз собиралась спросить об этом. Почему в комнате полно мебели, когда ты живешь здесь один?

— Мама все собирается приехать на каникулы, и отказывается спать на матрасе, «испачканном детьми из колледжа». Ее слова, не мои. Но в тот единственный раз, когда она все-таки приехала, то забронировала номер в шикарном отеле. — Эшли закатывает глаза. — Она даже водила меня в «Таргет» и «Костко», когда была здесь, что, похоже, вполне в духе американской мамы.

— Моя мама водит меня за продуктами, когда навещает, хотя… — Я прочищаю горло. — Она еще не была здесь. Слишком далеко.

Слишком далеко.

Мне хочется стукнуть себя.

Почему я рассказываю ему о том, что мои родители слишком далеко, когда его родители за океаном? Звучит так, будто я ною? Или неблагодарная?

— Ты больше не первокурсник — вот что происходит, когда ты становишься взрослым. Мама и папа перерезали пуповину. Ты чувствуешь себя никудышной, потому что все еще живешь в общежитии.

Никудышной?

Что, черт возьми, это значит?

— Не делай мне такое лицо. Ты знаешь, что это правда.

Мой рот приоткрывается, но я быстро его закрываю, потому что это невежливо.

— Джорджия?

— Хмм?

— Может, есть причина, по которой ты не хочешь здесь жить? — Эшли насаживает на вилку кусочек брокколи, готовый отправить его в рот. — Ты… Я не знаю. — Он почти неловко ерзает на своем стуле. — Ты ведь не боишься меня, правда?

Как будто ему только что пришла в голову мысль, что у молодой женщины могут быть сомнения и опасения по поводу жизни с большим парнем, которого она едва знает.

Конечно, студенты в колледже делают это постоянно, живут с людьми, которых едва знают. Такого рода вещи нормальны — но мысль о том, что Эшли может быть слишком физически пугающем?

В этом есть смысл.

Он не может заставить себя съесть брокколи, пока я не отвечу на его вопрос. Знаете, откуда я знаю? Вилка парит перед его губами, подвешенная в воздухе, рот слегка приоткрыт.

— Я не боюсь тебя. И не боюсь жить с тобой. — Я делаю паузу. — Ты просто гигантский плюшевый мишка.

На секунду он, кажется, не знает, что сказать. Затем:

— Плюшевый мишка?

Он так хорош в ровных, невыразительных ответах, что его вопрос звучит как утверждение, лицо пустое.

— Ну, знаешь — большой и задумчивый, но мягкий внутри.

Он моргает.

— Я мягкий внутри?

Я пожимаю плечами.

— Если бы ты не был большим добряком, тебе не было бы так жалко меня, что освободил для меня комнату в своем доме.

Эшли хмурится, как будто это самые нелепые слова, которые он когда-либо слышал.

— Во-первых, мне тебя не жалко. Во-вторых, у меня была свободная комната, я не освобождал ее. Таким образом, я не слабак.

— Таким образом, ты не слабак. — Я смеюсь, чуть не выплевывая воду, которую собиралась глотнуть. — Таким образом.

— Не смейся надо мной. — Он хмурится.

— Извини, это просто так мило.

— Мило.

— Ты знаешь, что делаешь заявления из всего, что тебе не нравится, когда ты раздражен.

— Ты полоумная, — говорит он, и на его лице появляется улыбка.

Знаю, что он прикалывается и совсем не злится, только немного взъерошил перья, потому что я заставила его почувствовать себя менее крутым, чем он привык чувствовать, и это его проблема, а не моя.

— Полоумная? Мне это нравится

— Это означает «сумасшедшая».

— Все еще нравится. Это так по-британски.

Он качает головой в легком раздражении.

— Есть гораздо лучшие слова, если хочешь звучать истинно по-британски.

— Например?

— Чушь собачья.

Я закатываю глаза.

— Это ругательное слово.

— Чтоб мне провалиться.

Я фыркаю.

— Оболтус.

— М-м-м, — мычу я. — Вот это мне нравится — звучит как сосиска ^[11] . — Я бросаю на него беглый взгляд. — А как по-британски называют член?

Он давится брокколи, брызгая слюной, как будто никогда в жизни не слышал слова «член».

— Предупреди парня, прежде чем говорить подобные вещи.

— Ведешь себя как ханжа. — Я наклоняюсь, щурясь на него. — Ты девственник?

11

Имеется в виду созвучие слов Wanker (оболтус) и Wiener (сососка).

— Это не твое дело.

Теперь я откидываюсь назад, изучая его. Дерьмо. Вдруг он реально девственник, а я только что вторглась в его личную жизнь?

Я крепко сжимаю губы.

Он прав, это не мое чертово дело, но это не значит, что я не буду лежать сегодня ночью на своей двухъярусной кровати, размышляя над ответом.

— Итак. Слово, обозначающее член?

— Член.

Я ему не верю.

— Это скучно.

Эшли вздыхает.

— В крайнем случае, штык.

Штык?

— Фу. Мне не нравится. — Я фыркаю.

Это заставляет его смеяться, и парень откидывает голову назад, громко хихикая.

Я улыбаюсь в свой стакан с водой, довольная, что позабавила его, щель в его передних зубах сверкает мне самым привлекательным образом.

«Остынь, Джорджи. Он может быть твоим новым соседом по комнате».

О, кого ты пытаешься обмануть — ты же знаешь, что переезжаешь сюда.

«Это не значит, что я не могу оценить, какой он милый, когда улыбается и смеется».

— Очаровательно.

Это заставляет меня выпрямиться на своем месте, выпрямив спину. Он только что назвал очаровательной меня или мое презрение к слову «штык»? В любом случае, это вряд ли имеет значение — так что, что бы ни делали узлы в моем животе и трепетание моего сердца… они должны остановиться немедленно.

— Джорджи, я не буду надоедать и насаждать свою точку зрения. Держи меня в курсе. — Эшли снова вонзает вилку в курицу и нарезает ножом мясо.

Все мое тело замирает; я знаю, что должна принять решение, и должна сделать это сейчас.