Британский качок
Шрифт:
Я ерзаю на диване и ставлю его шоу на паузу, чтобы он ничего не пропустил.
— Можешь продолжать смотреть, — шепчет он мне. — С кем я разговариваю? С соседом по комнате. — Пауза. — Да, теперь у меня есть постоялец. Я забыл тебе сказать?
Эшли оглядывается и игриво показывает мне язык, поддразнивая свою мать, корча гримасу и скосив глаза.
— Только сегодня. Мы смотрели телепрограмму, когда ты позвонила.
Телепрограмму.
«Господи, как же мне это нравится».
— Ее зовут Джорджия. — Пауза. — Да, она девушка. — Эшли закатывает глаза и смеется. — Нет, мы не будем делить спальню. В доме, который ты
Да, она такая…
Какая?
Сейчас он говорит обо мне, я ПРОСТО ЗНАЮ ЭТО. Что они ГОВОРЯТ?
Его мама только что спросила, симпатичная ли я?
Или милая?
Или забавная? О чем она могла его спросить?!
— Все не так, мам. Расслабься. — Он отводит телефон от уха и смотрит на экран. — Прошло пятнадцать минут, тебе разве не пора идти? Ты опоздаешь. — Пауза. — Я тоже тебя люблю, мама. Передавай привет папе и Джеку. — Он театрально закатывает глаза к потолку. — Да, и Кэролайн тоже. — Он прикрывает микрофон рукой и шепчет: — Но на самом деле нет. Кэролайн небольшого ума.
Сиська [14] ?
Что это, черт возьми, за оскорбление такое?
Если бы я сделала глоток чего-то — воды, например, — это был бы момент, когда я выплюнула бы все это на пол.
Эшли забавный, смешнее, чем я думала.
Они с мамой болтают еще несколько мгновений, на его лице все время улыбка, ямочка на подбородке подмигивает мне — на самом деле насмехается надо мной.
Как я раньше не заметила ее? Борода была не такой уж густой.
14
Tit — можно перевести как дурак, глупый человек, а можно как женская грудь, сосок.
Когда парень завершает звонок и кладет телефон, то посмеивается.
— Мама проводит тренировочный лагерь по фитнесу.
Я поняла это из своего подслушивания.
— Сколько сейчас времени дома?
— Около пяти утра. Она рано встала, хотя обычно спит до обеда.
— О-ла-ла.
Эшли кивает.
— Она настоящая принцесса, да и гнездо опустело.
Похоже, у нее было пустое гнездо большую часть жизни, учитывая, что Эшли отправили в школу-интернат, но я держу рот на замке по этому поводу.
Кроме того, он кажется достаточно хорошо приспособленным, и похоже, у них с матерью прекрасные отношения. Не думаю, что это первый раз, когда они разговаривают за последние двенадцать часов, с момента как я переехала.
— Как часто вы разговариваете?
Он обдумывает это.
— Несколько раз в неделю. Думаю, ей одиноко. — Эшли наклоняется и достает из пакета несколько морковок, отправляя одну в рот. — Мой брат Джек живет в Лондоне и нечасто бывает дома, а папа много работает. Приятно, что она присоединилась к тренировочному лагерю, а непросто к благотворительному клубу, где они собирают средства и хвастаются у кого больше ботокса.
Его жевание и близко не такое громкое, как мое, или, может быть, я просто слишком стесняюсь этого. В любом случае, нет никаких шансов, что я снова
засуну морковку в рот.Не буду рисковать.
Спросите меня через неделю, и, возможно, я передумаю, но я не подписывалась на эту версию Эшли Драйден-Джонса. Я подписалась на волосатую, неряшливую версию.
— Мама славная, — добавляет он, и мое сердце смягчается.
Мама славная.
Не уверена, что такого в этом предложении, но если бы я была мороженым, то начала бы таять по бокам рожка и превращаться в лужицу.
— Сколько лет твоему брату? У тебя только один?
Он кивает.
— Джек младше меня, и уже работает на папу летом, пока я остаюсь здесь играть в регби. Не уверен, обижается ли он на меня прямо сейчас… Узнаю, когда вернусь. — Эшли жует еще одну морковку. — Ты близка со своей семьей?
— Да, я единственный ребенок в семье, так что мы близки, но мои родители не из тех, кто просто заскакивает ненадолго. Даже когда я была в том же штате, они все равно редко навещали меня. Они проводят много времени вместе.
— Ты сказала им, что съехала из общежития?
— Да.
— А что живешь с парнем?
— Да.
Он терпеливо ждет дополнительной информации, а когда таковой не поступает, подталкивает меня:
— И?
Он хуже, чем девчонка!
— И… они в порядке с этим. Им нечего было сказать по этому поводу.
— Нечего сказать по этому поводу?
Вот он продолжает, превращая заявления в вопросы.
— Нечего.
— Почему? — Внезапно Эшли встает с дивана и кружится по кругу. — Во мне сто восемьдесят семь сантиметров — рослый парень. Они не беспокоятся?
— А о чем им беспокоиться? — Я притворяюсь невежественной.
Хотя точно знаю, о чем он говорит; Эшли хочет, чтобы я рассказала ему, какой он большой и страшный и как, возможно, напуганы мои родители тем, что я живу с гигантским неуклюжим самцом.
— Об этом! — Он жестикулирует руками вверх и вниз по своему телу, как будто представляет себя в качестве главного приза.
— А что не так? — Я беру морковку и сую ее в рот, в основном для того, чтобы не расхохотаться. Он так старается быть крутым.
Эшли плюхается обратно.
— Какие родители не беспокоятся, что ты живешь одна с мужчиной?
Мужчина.
Я смеюсь, продолжая жевать.
Он хмурится.
— Они доверяют мне, и, следовательно, доверяют тебе. — Сделав паузу, я вспоминаю разговор, который он только что имел со своей мамой. — Что сказала твоя мама, когда ты сказал ей, что твой новый сосед по комнате — девушка?
Это ставит его в тупик.
— Ничего.
Лжец! Ей определенно было что сказать по этому поводу, потому что, если я правильно помню, он сказал ей, что мы познакомились на вечеринке и вместе ходим на занятия. Затем сказал, что ни с кем не встречается. А после посмотрел на меня и сказал: «Да, она такая».
Какая ТАКАЯ?
— Маме тоже нечего было сказать по этому поводу.
— Совсем ничего? — Я закатываю глаза. — Тогда о чем она спросила, когда ты ответил; «да, она такая»?
Эшли хихикает.
— Похоже у кого-то длинные уши.
Он прав. И что из этого?
Я пожимаю плечами, не собираясь оправдываться.
— Если хотел уединения, тебе следовало выйти из комнаты. — Я пожимаю плечами. — Так что она спросила?
Парень продолжает смотреть телевизор, уделяя этому все свое внимание, пытаясь игнорировать меня.