Британский качок

— Ты изрядно пьяна, — печально сказала она.

— Знаешь, у меня есть два вторых имени, — сказал мне Эшли, положив руку мне на поясницу, и это мое новое любимое место для его прикосновений.

— Какие? Как звучит полностью?

— Эшли Артур Калум Драйден-Джонс.

— Это так чертовски сексуально, — икнув, сказала я. — Я люблю тебя.

— Ты любишь меня? Я люблю тебя.

— Любишь?

Мы начали целоваться, пока кто-то не прочистил горло — священник в передней части маленькой часовни.

— Не хочу прерывать веселье, но у нас действительно очередь ожидающих людей и график, который нужно соблюдать.

Кольца были куплены в соседнем ювелирном магазине, где продавались все виды драгоценных камней, металлов и цветов, какие только можно себе представить.

Как удобно.

Магазин оказался совсем не таким, как я ожидала — ничего похожего на изящные ювелирные магазины свадебной часовни, которые вы видите по телевизору, где единственное, что они могут купить, — это простое обручальное кольцо.

Нет.

Это был настоящий ювелирный магазин.

— Выбирайте все, что хотите, леди Драйден-Джонс, — сказал мне Эшли, указывая на один из прилавков.

— Леди? — Я хихикнула.

— У меня будет титул, и это делает тебя леди. — Он икнул. — Выбери любое кольцо, какое захочешь.

Любое кольцо? Круто!

Я уставилась в стекло.

— Почему бы нам не сыграть в игру — ты выберешь мое кольцо, а я выберу твое, чтобы это было романтично.

Он закатил глаза.

— Ты и твои игры.

Мне не потребовалось много времени, чтобы выбрать кольцо Эшли; я выбрала черное титановое кольцо, о котором в то время не знала, что это титан. Я была слишком пьяна, чтобы обращать на это внимание, а выбирать кольца было весело! Я только знала, что черный ему идет.

— Ты берешь меня в мужья? — Он подошел и надел мне на палец золотое кольцо с бриллиантом грушевидной формы, покоящимся сверху.

— Эшли! Оно огромное!

— Ни за что моя жена не наденет простой ободок — это для кисок.

Икота.

— Точка, — невнятно пробормотал он. — Я могу себе это позволить.

Он мог себе это позволить? Он мог позволить себе кольцо за сорок тысяч долларов?

Я была слишком пьяна, чтобы задавать вопросы, и у меня закружилась голова при виде гигантского камня на моем пальце. Я никогда не носила украшений, и это казалось показным способом начать, но пьяные люди принимают ужасные решения, когда ничего не принимают всерьез…

— Мы не можем быть женаты. О боже мой, мы не поженились.

— Обычно я бы согласился с тобой, но… — Он поднимает свою руку, затем тянется к моей, чтобы сжать мою.

— Что нам делать?

Эшли — мой муж — пытается сесть в постели, но у него кружится голова, и он снова ложится.

— Первое, что мы должны сделать, это поесть. Мне нужно что-нибудь, чтобы впитать этот алкоголь. Шоколадное молоко, может быть. — Он стонет. — Затем… Я не знаю, просто не паникуй. В этом нет ничего особенного.

Нет ничего особенного. Нет ничего особенного?!

Он что, сумасшедший?

— Эшли, стоимость одного этого кольца могла бы накормить страну третьего мира — или оплатить четыре года моего обучения в колледже. Или… или… я не знаю, но что это делает на моем пальце! Мы ограбили банк? Как ты можешь говорить, что это не имеет большого значения?

Он прикладывает руку ко лбу.

— Я просто имел в виду — мы разберемся с этим. У всего есть решение. Давай просто… — Другой рукой он делает движение «Потише», и я делаю медленный, размеренный вдох, чтобы успокоиться — так я делаю после соревнований по легкой атлетике, когда мне нужно снизить частоту сердечных сокращений.

Обычно я хожу по дорожке, но в этой комнате ходить негде.

— Хорошая новость в том, что мы сделали это вместе, так что это не та лажа, которую нужно разгребать в одиночку.

Почему он не звучит испуганным?

Это почти как…

Он не расстроен.

Неужели ему все равно?

Он женат. На мне.

Нам по двадцать два, и мы женаты, и учимся в колледже, почему он не ВОЛНУЕТСЯ ИЗ-ЗА ЭТОГО?

Почему он так спокоен? Просто лежит там, прикрыв глаза рукой, чтобы заслониться от солнца, льющегося сквозь гигантские панорамные окна.

— Ты вообще был пьян прошлой ночью?

Я смотрю на него в обвинении, на такого спокойного, хладнокровного и собранного на его стороне кровати.

Парень убирает руку, чтобы посмотреть на меня.

— Есть миллион способов посвятить себя тебе, Джорджи. Я думаю, что разозлить тебя и женить — это немного экстремально, а?

— Посвятить себя мне?

— Встречаться с тобой. — Он закрывает лицо и бормочет: — Неважно.

Внезапно его телефон начинает жужжать на тумбочке, вибрация такая сильная, что аппарат начинает подпрыгивать на поверхности.

Эшли берет его.

— Дерьмо. Это отец. Он почти никогда не звонит. — Нажимает на зеленую кнопку, чтобы принять вызов. — Привет, папа.

За приветствием следует долгое молчание.

— Эм. Да, я в Лас-Вегасе. Все еще прорабатываю детали. — Пауза. — Я не знаю, может быть, мой трастовый фонд? Это мое право — делать с ним то, что я пожелаю. — Пауза. — Да, папа, я понимаю это. Нет, я не намеренно туго соображаю. — Снова тишина. — Почему ты рассказал маме об этом до того, как поговорил со мной? Ей не нужно впадать в истерику. — Долгая пауза. — Нет, я ненамеренно упрямлюсь.

Эшли бросает на меня взгляд.

— Я разберусь с этим и перезвоню тебе. — Пауза. — Да, я обещаю, и нет, я не сделал ничего противозаконного. — На это он закатывает глаза. — Нет, меня не шантажируют.