Британский качок

Что…

Не предвещает ничего хорошего, не так ли?

Но это возможно. Мои родители поженились, когда маме было восемнадцать, а папе — двадцать три, связанные, в основном, долгом и всеми этими злоключениями из-за титула, но также безумно влюбленные. То было другое время, хотя прошло всего несколько десятилетий.

К тому же, по словам папы, мама не подпускала его к себе, пока они не поженились, а он хотел ее трахнуть.

— Она сказала что-нибудь еще?

Должно быть, да — Джорджии едва удалось вставить хоть слово.

Моя соседка-супруга целует кончик моего подбородка.

— Многое о том, как они хотят со мной познакомиться и не могут поверить, что мы сбежали без надлежащей свадьбы. — Она хихикает. — Как будто мы тайно встречались с самого начала.

Мы не встречались, даже немного.

— Я хочу встречаться с тобой.

Она смотрит вверх, наши лица в паре сантиметров друг от друга.

— Правда?

— Конечно, хочу. Я знаю, что уже поздновато, но хочешь ли ты быть моей девушкой?

— Эшли… ты говоришь это, чтобы не чувствовать себя виноватым за то, что мы напились и поженились?

— Что? Нет. — Вот чудная. — Нет, мне хочется встречаться с тобой. Как ты думаешь, зачем я отправился в ту дурацкую поездку? Меня безумно влекло к тебе, и я не видел другого выхода, учитывая, что ты живешь здесь.

— Ты не хотел переходить черту.

— Нет, это было бы… дурным тоном.

— Дурным тоном, — повторила она, прежде чем рассмеяться. — Боже, ты такой милый.

— Так что ты думаешь? Я могу пригласить тебя завтра на нормальное свидание. Мы можем нарядиться, поужинать.

Джорджия застенчиво наклоняет голову.

— Хорошо, конечно.

— Ты не думаешь, что нашим первым свиданием был ужин в Вегасе? Это ведь считается, да?

Она кивает.

— Я думаю, да. Все время, пока мы сидели за столом, я чувствовала себя идиоткой из-за того, что сказала хостес, что мы не пара. Было ощущение, что я ударила тебя по яйцам или что-то в этом роде.

Ударила меня по яйцам или что-то в этом роде.

Я смеюсь.

— Мне было интересно, почему ты продолжаешь об этом говорить, но неважно. Это ведь не было ложью.

— Но все равно… я не могла перестать лепетать. Я так нервничала.

— Я тоже.

— Ты тоже?

— Я всегда немного нервничаю рядом с тобой. Разве ты не видишь?

— Нет. Нет, ты всегда кажешься спокойным — тебя не так-то просто прочитать. Мы должны были сыграть в покер, когда были в Вегасе. Ты мог бы выиграть.

— Ни разу в жизни не играл в покер.

— Хм. Ну, мы оба любим азартные игры.

Она говорит метафорически, целуя уголок моего рта, мою нижнюю губу. Скользит руками по моей талии, затем пробегает кончиками пальцев вверх и вниз по моему позвоночнику.

Джорджия любит прикасаться ко мне, и я здесь для этого весь день, каждый день.

— Перевернись на спину, — мягко инструктирует она, и я подчиняюсь, перекатываюсь так, чтобы смотреть в потолок, и закидываю руки за голову.

Девушка нежно проводит пальцами по моей грудине, обводя мою ключицу — одно из любимых мест, где она прикасается ко мне. Так нежно, как шепот, слегка пробегающий по моей коже.

Я вижу, что она сосредоточена, как будто пытается изучить линии и изгибы моего тела, хотя прикасалась ко мне уже бесчисленное количество раз. У нас всегда включен свет, чтобы мы могли видеть друг друга, уязвимых, обнаженных и волнующих.

Сегодня вечером на мне только темно-синие пижамные штаны, я отказался от футболки, но под ними ничего нет. Никаких трусов, поэтому, когда она рукой скользит под пояс моих брюк, я резко вдыхаю воздух от предвкушения.

Да, блядь.

Честно говоря, мои бедра немного дрожат, когда Джорджия начинает двигаться ниже, располагаясь так, чтобы отсосать мне, чего еще никогда не делала. Я много раз удовлетворял ее ртом, но она никогда не делала мне минет.

Я наблюдаю, как ее голова опускается ниже, руки шарят в ящике моего прикроватного столика; там есть смазка, и, очевидно, ей не терпится ее достать.

Обильно наливает в ладони, нервно хихикая, когда делает липкое месиво, капая немного мне на бедро.

Боже, она очаровательна.

— Я заранее прошу прощения за то, что не являюсь профессионалом в этом деле.

— Детка, не надо. — Не извиняйся, черт возьми. — Ты не сможешь все испортить.

Она закатывает глаза — самое несексуальное, что можно сделать, когда собираешься сделать кому-то минет, но это классическая Джорджия.

— Как скажешь.

Да, я так говорю.

Она руками обхватывает мой член, прежде чем губами касается кончика, двигаясь круговыми движениями.

Я раздвигаю губы, наблюдая, как она опускает голову.

Да, да, черт возьми. ДА!

Да, блядь.

Блядь, блядь, да.

Джорджия облизывает кончик, напевая, как будто сосет сладкий леденец на палочке. Я не гребаный идиот и знаю, что на вкус это не так, но готов отстраниться от реальности на следующие пять-двадцать минут или около того и притвориться, что девушка наслаждается этим так же, как и я.

Сжимая руками основание, она поглощает мой член так глубоко, как только позволяет ее горло.

Следующие несколько секунд она покачивается вверх-вниз, в классическом стиле, и слегка хмыкает, пока я смотрю.

Затем.

Неожиданно Джорджия убирает одну из своих рук, тянется себе за спину. Достает свой маленький розовый вибратор в форме боба, нажимает на маленькую кнопку питания, пока он не начинает тихо жужжать. В тоже время продолжает сосать, не теряя ритма.

— Что ты собираешься с ним делать? — нервно спрашиваю я.

— Тсс, не разговаривай, — велит она мне.

И я снова влюбляюсь в нее, когда она помещает это розовое вибрирующее чудо за мой член… прямо у основания, над яйцами. Он жужжит на низком уровне, посылая ударную волну удовольствия по всему моему чертову телу.

Мне нужно за что-то держаться.

Если бы стоял, то мои колени подкосились бы, и я оказался бы на земле.

Мои бедра сводит спазмом, когда Джорджия возобновляет сосание.

Я собираюсь взорваться, черт возьми, просто знаю это, о мой гребаный бог…

— Святое дерьмо… дерьмо… Боже мой… — Возможно, я даже плачу, не знаю, это такое охрененное чувство… так чертовски приятно…

Простите мой французский, простите мой язык, черт…

Мне нужно, чтобы это прекратилось.

Мне нужно кончить.