Бросок Венеры

– Всё равно не понимаю.

Копоний пожал плечами.

– Да какая разница? Человек мёртв. От него осталось его философское учение и служение своей стране. Многим ли довелось получить такой прекрасный памятник на свою могилу?

Он встал и прошёлся по комнате, касаясь ладонью бюстов, стоящих у стены.

– Но ты пришёл сюда говорить не о жизни Диона, а о его смерти. Ты хочешь знать, как это произошло?

– Я знаю основные факты – да их, как ты верно заметил, все знают. Но самая чистая вода в ручье – у истока. Я хотел бы услышать от тебя или кого-нибудь из твоих домашних рассказ о событиях той ночи.

– Тогда сейчас припомню… - он остановился перед бюстом Александра. – В тот вечер я был здесь, в этом кабинете, когда Дион вернулся в дом. Я только что поужинал в одиночестве, и пришёл сюда, чтобы почитать. В коридоре хихикали несколько молоденьких рабынь. Я позвал их к себе и спросил о причине веселья. Они ответили, что мой гость пришёл в женском наряде.

– А прежде он так не одевался?

– Вероятно, одевался – когда приходил и уходил из дома без моего ведома, вместе с тем маленьким галлусом, который постоянно навещал его. В этом доме Дион жил очень замкнуто. Он постоянно сидел в своей комнате, заперев дверь. Даже не ел вместе со мной. Когда он попросил у меня приюта, я надеялся на просвещённые беседы, какие мы вели в Александрии, надеялся, что за обедом мы будем обсуждать философские или политические вопросы. Его отчуждённость меня разочаровала, и, пожалуй, вызвала раздражение.

– Он был очень сильно испуган.

– Да, я это заметил. Поэтому я оставался чужим для него. Что ж, если ему хотелось целыми днями просиживать в своей комнате или выходить из дома тайком от меня – я слова не говорил. Знай я заранее, чем это кончится, наверное, предпринял бы какие-то шаги. Хотя не уверен.

– За Дионом шла охота. Ты, наверное, знал о грозящей ему опасности.

– Конечно. Поэтому я каждую ночь ставил сторожа у дверей. Но всё равно я и представить не мог, что кто-то ворвётся в мой дом и совершит подобное злодеяние. Это казалось невероятным.

– Ты мне покажешь, где эта невероятная вещь произошла?

Копоний повёл меня по длинному коридору в дальний конец дома.

– Сторож стоял в атриуме, в передней части дома. Когда убийцы проникли в комнату Диона, он не слышал этого. Сам я спал в соседней комнате и тоже ничего не слышал.

– А крик Диона?

– Если он и был, никто его не заметил.

– А ты бы услышал?

– Я ведь спал, но крик наверняка разбудил бы меня. Тут не очень толстые стены. В другие ночи мне случалось слышать… впрочем, неважно.

– Ты хотел что-то сказать?

– Вот эта комната, - Копоний открыл дверь и жестом пригласил меня войти.

Это была небольшая, скудно обставленная комната: ложе, кресло и несколько маленьких столиков. На полу лежал ковёр, из стен торчали крюки для одежды и светильников.

– Как сюда проникли убийцы? – спросил я.

– Через вон то окно позади ложа. Ставни наверняка были закрыты и заперты. Запор починили, но ты можешь посмотреть, где дерево треснуло, когда его выламывали.

– А старая задвижка была бронзовой, как этот?

– Это и есть та самая задвижка. Кузнец исправил её и снова приладил в другом месте.

– Задвижка по виду довольно крепкая. Вряд ли её можно было взломать бесшумно.

– Я думаю.

– И шум должен быть весьма громкий.

– Может быть, не такой уж громкий…

– Для чего? Возможно, для того, чтобы разбудить тебя в соседней комнате, или чтобы встревожить сторожа в атриуме. Но уж Дион-то, лежавший на этом ложе, должен был его услышать.

– Похоже на правду. Но ведь, как я сказал, никто не слышал его крика. Возможно, Дион спал очень крепко. Или же взлом вызвал меньше шума, чем ты думаешь.

– Мы могли бы окончательно разрешить этот вопрос, - сказал я. Разумеется, если ты позволишь мне.

– Ты имеешь в виду…

– Да.

Копоний пожал плечами:

– Действуй.

Я распахнул ставни и выбрался через окно во внутренний дворик, окружённый высокой стеной. Изнутри Копоний снова запер окно. Подёргав ставни, я понял, что для их взлома потребуется немалая сила. Я подобрал камень и с силой ударил по ставням. Они с треском распахнулись, задвижка пролетела через всю комнату и упала на ковёр.

Я снова влез в окно.

– Скажи, сломанная задвижка была найдена в том же месте, где он лежит сейчас?

– Да, точно! Готов поклясться в этом. Я помню, что, входя в комнату, наступил на неё и оцарапал босую ногу.

– Остаётся заключить, что в ту ночь ставни были открыты таким же способом, что и сейчас – и шума это вызвало не меньше. По-моему, кто бы ни спал в этой комнате – от такого грохота он бы неминуемо проснулся.

– Да, - согласился Копоний.

– И тем не менее, Дион не кричал.

– Возможно, он спросонья ничего не понял. Или напротив, понял слишком хорошо – и онемел от ужаса.

– Это возможно. У него было перерезано горло?

– Нет. Все раны были в груди.

– А сколько ран.

– Не помню. Много.

– Наверное, и крови было много?

– Ну… кровь была.

– Дион ведь наверняка сопротивлялся, ему нанесли много ударов в грудь. Комната должна была быть вся забрызгана кровью.

Копоний наморщил бровь.

– Когда мы вошли сюда, было темно. Рабы держали лампы, повсюду качались тени… Я помню, что была кровь, но много ли – не обратил внимания. А это имеет значение?

– Скорее всего, нет. У тебя осталась ночная туника Диона или его подушка?

– Нет, конечно. Всё сожгли.

Я оглядел комнату, пытаясь вообразить на ложе перепуганного Диона, которому наносят в грудь удар за ударом. Картина не складывалась.

– Твой сторож, наконец, что-то услышал и пришёл сюда выяснить, что случилось?

– Да.

– Ты позволишь мне с ним поговорить?

– Конечно.

Копоний вызвал раба – молодого грека по имени Филон, на вид довольно крепкого. Я спросил, что именно он слышал в ночь смерти Диона.

– Шум из этой комнаты.

– Что за шум?

– Что-то стукнуло.

– Но это не был крик или стон?

– Нет.

– Звук ломающегося дерева?

– Нет. Это скорее походило на то, будто что-то тяжёлое упало на пол.

– Когда мы вошли сюда, - перебил его Копоний, - всё было в беспорядке. Столы были опрокинуты, кресло лежало на боку. Свитки Диона, которые он держал рядом с ложем, кто-то раскидал по всей комнате.

– Как скоро ты пришёл, услышав стук? – спросил я Филона.

– Сразу же. И я продолжал слышать такие же звуки, пока бежал по коридору.