Будь моей зависимостью

– Андрей - мой друг, - отвечаю как можно спокойнее.
– Вообще-то он школьный приятель Светы... Ты же помнишь Свету?

Мужчина остаётся неподвижен. Ни кивка головы, ни ответа на мой вопрос. Я начинаю лепетать:

– В общем Света хочет увидеться со мной. В эти выходные. И вроде как Андрей тоже...

– Нет! Отмени!
– резко отчеканивает Спартак.

Сразу шагает ко мне, точнее к сковороде с омлетом. Схватив вилку, практически кромсает ею приготовленное мною блюдо, потом всё-таки кладёт порцию в рот и медленно пережёвывает.

Видимо считает, что тема закрыта.

Что ж...

– Вкусно?
– интересуюсь, прожигая его скулу взглядом.

– Да, вкусно, - он загребает вилкой ещё одну порцию омлета.

Всё ещё злиться - это очевидно. А я пока не собираюсь провоцировать его на конфликт. До субботы ещё есть время. И возможно он немного потеплеет... Надеюсь!

Я тоже беру вилку и встаю сбоку от Спартака. Плечом задевая его каменные мышцы на руке, но не отхожу в сторону, а поддеваю кусочек омлета и тоже медленно пережёвываю.

Спартак бросает на меня короткий взгляд, а потом опять сосредоточенно поглощает пищу.

Одновременно странно и забавно, что мы едим стоя. Прямо из сковороды. И делаем это так, словно между нами проходит состязание. В конце мы почти дерёмся вилками за последний кусочек омлета, но Спартак всё же уступает его мне.

– Нам пора, - швыряет вилку в раковину. Протирает губы бумажным полотенцем и добавляет, как мне кажется даже робко: - Было очень вкусно.

Я расцветаю от его комплимента. Улыбка приклеивается к моим губам и не покидает их, пока мы едем в машине и пребываем в спорт клубе. Я самоотверженно дожидаюсь, когда Спартак закончит тренировки, коротая время за разговором с мамой, а потом бездумно пролистывая новостную ленту в интернете.

Улыбка гаснет лишь тогда, когда натыкаюсь на новости спорта...

Самая первая статья с фотографией. И на ней моё заплаканное лицо. А так же лицо Спартака. Тот кто сделал фото, подобрался к нам достаточно близко. На нём видно, что Спартак вытирает влагу с моей щеки кончиком перчатки. В тот момент и случилась его перезагрузка и он вдруг пришёл в себя.

Щелкнув по снимку, загружаю его на телефон. Не знаю зачем, но это фото вдруг становится для меня очень ценным.

Потом вчитываюсь в содержание самой статьи. В ней речь идёт о вчерашнем бое и самой главной сенсацией является не исход поединка, а моя фамилия.

"Таисия Зайцева - будущая невеста Спартака Бугрова - чемпиона по боям без правил - оказалась не такой уж и робкой, какой кажется на первый взгляд. Девушка самоотверженно бросилась к рингу, чтобы угомонить разбушевавшегося зверя, которого публика привыкла видеть на каждом бою Спартака. Таисия с лёгкостью обуздала норов чемпиона и он, конечно, выиграл бой. Но теперь все затаились в ожидании, чем же может закончиться их история. Действительно свадьбой, в которую конечно никто не верит? Или же однажды Таисия просто пострадает от рук чемпиона?"

Автор статьи - неизвестен. Да это и неважно, кто был первым. Важно, что теперь обо мне будут судачить.

Прокрутив ленту, нахожу ещё больше информации и пока читаю по позвоночнику проходит холодный озноб.

"Такого как Спартак невозможно обуздать..."

"С кем она связалась?.."

"Кто-нибудь объясните несчастной девушке, что Спартак опасен!"

От вырванных из контекста фраз меня начинает подташнивать. Хочется вновь вступиться за Спартака, потому что люди любят навешивать ярлыки.

Да, я видела чемпиона в гневе, но этот гнев не был направлен на меня. А вчера в нём было больше отчаяния, чем ярости. И Спартак быстро взял себя в руки... И не тронул меня. Мы просто спали на одной подушке. Его подушке!

Боже!.. Почему от бессилия мне хочется плакать?

Выключаю телефон. Откладываю его на диван рядом с собой. А по другую сторону внезапно опускается Глеб.

– Давай вкратце, что случилось?
– сразу требует парень.
– Но сначала избавься от слёз, пока Спартак не увидел.

Я и не заметила, как они всё-таки побежали по моим щекам. Такое чувство, что последнее время я оплакиваю все двадцать лет своей размеренной жизни. Даже когда у мамы случился инсульт и она попала в больницу, я старалась не плакать, всем своим видом показывая, что ничего ужасного не случилось. А теперь реву с поводом и без...

– И? Что на этот раз?
– наседает Глеб, вглядываясь в моё лицо.

Я смахиваю слёзы, провожу подушечками пальцев по нижнему веку, проверяю не размазалась ли тушь... А потом признаюсь:

– Мне обидно за Спартака. Все отзываются о нем, как о Дьяволе!

– А ты конечно думаешь, что это не так?
– скептически фыркает Глеб.

– Да, я так думаю!
– тут же с пылом восклицаю.
– Он хороший человек. Позаботился о санатории для моей мамы...

В глазах Глеба на один миг вспыхивает какая-то странная эмоция, которую я не могу распознать.

Парень бросает взгляд на часы. Делает это так, словно просто хочет разорвать зрительный контакт, а потом сообщает будничным тоном:

– То, что ты видела вчера на ринге - это лишь капля в море. Подожди когда Спартак окажется в октагоне. Скоро важный бой. Не чёртов бокс на перчатках и в защитном шлеме. Бои без правил! Вот где наш чемпион показывает своё истинное лицо Дьявола во плоти. Он хорош, Тась! Непобедимый! Непробиваемый! Прущий к победе, как скоростной поезд! Но он жесток и неуправляем! Люди его бояться, но всегда найдутся смельчаки, которые будут задевать Спартака всеми доступными способами. И теперь у них ещё и есть ты! Твоё имя прополощут во всех телешоу! Каждый сраный блогер будет говорить о тебе во всеуслышание. Тебя начнут узнавать. Тыкать пальцем и называть дурой! Потому что связалась со зверем! И если ты действительно хочешь помочь, то совету отращивать броню! Иначе общество просто затопчет тебя.

– Это всё? Всё что от меня требуется - просто не реагировать на камни летящие в спину Спартака?

– Не только, - качает головой Глеб.
– Поменьше читай эту ересь, - кивает на мой телефон.
– Веди себя так, словно влюблена в чемпиона и люди поверят рано или поздно. Возможно тогда и отстанут. И от него тоже. Это ведь не так уж и сложно правда?

 Он выдавливает улыбку, но всё ещё внимательно изучает моё лицо. Наверняка видит на нём ответ на вопрос...

Нет, мне не сложно изображать влюблённость. Потому что я ничего не изображаю.