Будешь моей

– Кучеренкова, ты совсем дура?! – заорал он на весь подъезд, ступая за порог квартиры, не дожидаясь приглашения.

Из комнаты вальяжно вышел мужичонка лет тридцати. Высокий, скуластый, с чёрной бородой, в обтягивающей футболке и серых трениках. Худой и кривоногий.

Рыпнется – не жилец.

– Хорошо, считаешь меня настолько умственно отсталым, веришь, что не разобрался бы в твоей двухходовке, но на что ты в итоге рассчитывала?! На что, я спрашиваю? – он тряхнул листом перед лицом Кучеренковой. – Даже если бы я повёлся, женился, неужели ты всерьёз верила, что не замечу, что ребёнок не мой?!

– Может и не заметил бы! – завизжала Кучеренкова. – Ты кареглазый, брюнет, как и Шамиль!

– Шамиль? – Олег уставился на вопящую, покрывшуюся пятнами девку, не веря тому, что услышал. – Ты реально хотела на меня повесить ребёнка какого-то, сука, Шамиля, думая, что я не замечу? Не рандомного Гены Пупкина, а Шамиля?

– Они рыжие часто рождаются. И вообще, я не знала, кто из вас отец, а сын генерала всяко лучше, чем гид по Дагестану, к тому же, как оказалось, женатый.

– Звездец, – хрюкнул Олег, иначе это звук не назвать.

– Проваливай отсюда! Шамиль берёт меня второй женой, – с гордостью заявила Кучеренкова, пока Олег сползал по стене, хватаясь за живот от душившего его смеха. – Приехал ко мне, будет здесь жить. Да, мой хороший? – посмотрела заискивающе на, как оказалось, Шамиля, которому, походу, было похрену, что происходило на его глазах.

Нашлась дура, готовая пустить бесплатно пожить – вот и отлично.

Родит и родит, не его проблемы. Вторая жена, третья, пятая… таких дур по всей стране сеять и пахать не нужно.

Сами появляются, сами лезут, куда их не просят, где не ждут.

Сами ревут горькими слезами.

– Честно, думал, убью тебя нахер, – засмеялся Олег, – но вижу, жизнь тебя и без меня наказала. Бывай, Кучеренкова. Один совет – встретишь меня случайно, перейди не другую сторону улицы, вдруг в плохом настроении буду.

– Подожди! – подорвалась Яна, рванув за бодро сбегающим по ступеням Олегом. – Слушай, у тебя нет денег? За квартиру платить надо, у Шамиля пока не очень с финансами… а я все запасы на еду потратила. Он с братьями приехал…

– У первой жены попроси, – подмигнул он, давя смех, и развернулся, навсегда закрывая вопрос с Кучеренковой.

Боже, нормальная же девка, заглатывать по самый корень умеет. Могла бы дальше по койкам прыгать, в саунах с энтузиазмом подмахивать, губы с жопой на честно вырученные подкачивать, а не… вот это всё.

– Отвези нас в комнату, – сказала Тина, когда Олег, неприлично довольный собой и обстоятельствами, вернулся в машину. – Или мы сами дойдём, здесь недалеко. Я Стасу позвонила, он дома через два часа будет, подождём.

– Мась, выйди-ка на минуточку, – открыл дверь, подзывал Тину к себе.

Глянул на Гелю, прильнувшую к окну, рассматривающую обычный двор с пятиэтажками, словно это Красная площадь с высоты птичьего полёта.

– В чём дело? – спросил он, когда Тина встала напротив. – Ребёнок не мой, – тряхнул он результатом. – Сейчас поедем ко мне, отдохнём, решим, что делать дальше. Заявление подадим, распишемся, будем жить долго и счастливо. И не умрём никогда.

– Отвези, – упрямо повторила Тина.

– Мась, давай на чистоту. Не думаю, что ты в ближайшее время сможешь выйти на работу, – он показал взглядом на мордашку Гели, приникшую к окну. – Я не знаток детской психологии и всего такого, но здесь точно нужна будет какая-нибудь… реабилитация или что-то такое. Адаптация, в общем. Лучше тебе пока сестрой заниматься, я работу искать буду, может в Москву придётся перебраться.

– Тебя уволили?

– Походу, да, – про большие неприятности, которые, скорее всего, свалятся на него, благоразумно промолчал.

– Прости… – всхлипнула Тина. – Только зря всё это… не нужно было. Помирись с отцом, с семьёй, может, восстановят.

– Мась, мне тысячу лет не нужна служба, семья нахер не впала, если за это придётся тобой заплатить. Понятно? Страна огромная, возможностей вагон и маленькая тележка. Проживём!

– У меня задержка… – выдохнула Тина.

– Отлично! Так даже лучше, – сразу же ответил Олег, внутри взрываясь от радости, как те же триста тонн тротила.

– Ты понимаешь, что это может быть ребёнок Митрофана? – шёпотом проговорила Маська, ударив тем самым под дых.

Со всего маха.

Напрочь выбив дух.

Он понимал, естественно, понимал.

Вернее, ни хрена он не понимал, пока уродливую, в своей сермяжности правду, не озвучила Маська.

Она может носить ребёнка Митрофана.

Твою ты богу душу мать…

Сука! Сука, су-у-у-ка, су-у-у-ука!

А-а-а-а-а-а!

– Едем ко мне, я сказал, – выдал он. – Тебе сейчас отдыхать нужно, а не решения всех проблем мира на свои плечи взваливать.

– Олег!

– Блин, я двадцать семь лет Олег. Садись. Поехали!

Квартира встретила тишиной и уютом. Почему-то до этого не замечалось, что на самом деле ему нравилось своё жильё, сделанное под его вкус.

Лаконично, удобно, функционально, просторно…

Найдётся место для жены, двоих детей, Финика, кота ещё можно завести, сиамского или британца, да любого, хоть дворового.

Первый ребёнок Кушнарёва, второй Митрофана.

Нормально, чо?

Должно же было Олегу когда-нибудь прилететь за истрёпанные нервы матери, кровь отца, которую пил, не стесняясь. За девок брошенных, некоторые из которых любили его. Парочка точно… как там, Лена вроде была, белугой выла под дверью, умоляла не бросать.

Звонок в дверь отвлёк от скачущих блохами мыслей. Почему он, собственно, не может воспитывать ребёнка Митрофана? Мужик тот неплохой, в общем-то…

Дельный, крепко на ногах стоящий, в отличие от того же Олега, который без звездюлей, как без пряников.

Глядишь, выйдет из ребёнка толк.

Генетика – наука о наследственной передаче и изменчивости, да.

Главное, чтобы Маська была с ним, любила его.

Остальное… дело житейское, прав Карлсон.