Будет кровь

— А вы были полицейским? — неожиданно спросил у старика Джек.

— Почему ты так решил, мальчик? — удивился тот.

— Ну, автомобиль же полицейский, — ответил Джек. — Справа от вас держатели для дробовика — такие только полицейских машинах делают.

— Нет, мальчик, — усмехнулся старик как-то совсем не весело, — это не полицейский автомобиль. Но дробовик в нём был, верно. Мой малец очень любил дробовики.

И он уставился на приближающиеся огни Отравиля — города, который сожрал его сына.

Остановили нас ещё на подъезде к перрону — пара кварталов вокруг него были оцеплены астрийскими жандармами. Старший на посту, крепыш-гном с нашивками унтер-фельдфебеля, вскинул руку, а стоящие за его спиной солдаты подняли винтовки. Целиться в автомобиль никто не стал, однако намерение показали.

Я вылез из авто и подошёл к крепышу.

— Я везу аришскую аристократку с сыном и слугами, — произнёс я, протягивая гному паспорт миссис Уэлдон, куда кроме сына предусмотрительно вписали и стариков. К паспорту добавил и своё удостоверение. — Нам стало известно, что «Серебряный экспресс» сегодня сделает остановку в Отравиле, и миссис Уэлдон хотела бы сесть на поезд, чтобы покинуть эти негостеприимные края.

Гном долго и придирчиво изучал документы при свете ацетиленовой лампы, которую держал рядом один из солдат. Потом вместе с солдатом отправился к автомобилю, а мне велел ждать на посту и не делать глупостей.

— До полуночи ещё час, — сказал он, наконец, вернувшись обратно на пост, — разводящий со сменой придёт раньше. Пускай он и решает.

Мне это совершенно не понравилось, однако выбора не оставалось — только ждать. Прорываться через астрийских жандармов в мои планы не входило. Разводящим оказался молодой лейтенантик с лихо закрученными усами, наверное, и на фронте не побывал даже. Явно из аристократов — породу всегда видно. Те, кто кичится чистотой рода и многими поколениями титулованных предков, всегда ведут себя по-особенному, смотрят свысока даже на старших по званию, а уж с младшими офицерами или унтерами и вовсе разговаривают через губу.

Узнав от меня, что в автомобиле аришская дама, он решил лично засвидетельствовать ей своё почтение. Подошёл к окну, поклонился, будто на светском рауте, и даже попросил ручку для поцелуя. И миссис Уэлдон повела себя именно так, как от неё ждали: выходить из авто не стала и отвечала с прохладной надменностью, достойной титулованной особы. Лейтенантик оказался ею просто очарован.

— Садитесь и езжайте скорее на перрон, — заявил он, возвращая мне документы, — экспресс будет стоять всего две минуты.

— Благодарю вас, — ответила ему из автомобиля миссис Уэлдон, и юнец просто растаял.

Как же мало надо таким вот мальчишка для счастья.

— Где вы научились таким манерам? — удивился я, садясь за руль и заводя «Болт». — Вы же говорили, что родом с юга и отлично умеете править телегой. Как-то не вяжется это с аристократической надменностью, что вы показали этому сопляку.

— В Аришалии своя аристократия, — ответила миссис Уэлдон, — и там все смотрят на восток, на Аурелию, и берут оттуда всё, что только можно. Наверное, даже ваши принцессы не могут потягаться в надменности и аристократичности с дочерями скотоводов, чьи родители полжизни провели по колено в бычьем дерьме.

Последние слова её заставили меня рассмеяться — напряжение, сгустившееся, когда мы въехали в Отравиль, как рукой сняло.

Во второй раз наше авто остановили уже около самого перрона. Тот был оцеплен солдатами, но руководил ими не кто иной, как мой знакомец, старший лейтенант Хаупт. Я снова вышел из автомобиля с документами в руках. Хаупт быстро ознакомился с ними — просто побежал глазами, ему точно доложили о нас, и он уже знал, что будет делать.

— Миссис Уэлдон ждут на перроне, — сказал он, — с сыном и слугами, раз они вписаны в паспорт. А вот тебе придётся остаться.

Конечно, «Серебряный экспресс» не для таких, как я.

— Я и не собирался уезжать, — ответил я, — у меня ещё здесь дела.

— Знаю я твои дела, детектив, — мрачно глянул на меня старший лейтенант. — Ты славно раскачал эту лодку, и твоё счастье, что завтра моего полка здесь уже не будет. Бойня начнётся со дня на день, и если бы в ней пострадал кто-то из моих солдат, я бы нашёл тебя. Уж будь уверен.

— Брось, лейтенант, — отмахнулся я. — Бандиты могут резать друг друга, но всегда дадут пройти твоему патрулю. Связываться с полевой жандармерией дураков нет.

— Тем лучше, — кивнул Хаупт, явно испытывавший ко мне неприязнь.

Он и сам дураком не был и понимал, что стрельба в городе: ограбление и убийство — моих рук дело. Интересно, дошли до Отравиля новости и разгроме усадьбы Рохо, или её обитатели не стали выносить сор из избы. Я бы поставил на второе — веспанцы, скорее, сами начнут вендетту, рискуя столкнуться с солдатами, но никогда не покажут своей слабости перед врагом. Что для них, что для исталийцев репутация на первом месте.

Я махнул рукой старику, и тот первым выбрался из авто. Помог выйти миссис Уэлдон, снова нацепившей маску надменной аристократки, и своей супруге. Джек вылез сам и принялся с интересом разглядывать жандармов.

— Меня за оцепление не пропустят, — сказал я старику, — придётся вам с багажом самим управляться.

И снова выручила миссис Уэлдон, наверное, потребуй она — и старший лейтенант Хаупт пропустил бы и меня, но я сразу сказал ей, что покидать Отравиль пока не собираюсь. А потому миссис Уэлдон обратилась к нему с другой просьбой, больше напоминающей приказ.

— Офицер, — с холодком в голосе произнесла она, — пусть пара ваших солдат помогут моим слугам с багажом. Его у меня не много, но им самим не справиться.

Быть может, Хаупт и был недоволен, однако он уже попал под влияние миссис Уэлдон и отрядил пару свободных солдат, чтобы помочь с багажом.

— Герр майор от неё будет просто без ума, — буркнул он, когда небольшая процессия прошла мимо нас.

Похоже, чары миссис Уэлдон миновали старшего лейтенанта Хаупта, но как разумный человек понял — командир полка их точно не избежит, и лезть в бутылку из-за такой мелочи, как помощь аришской аристократке, выйдет потом себе дороже.

— Да и чинуша тоже, — добавил он без особой приязни в голосе.

Я забрал у него документы и, прежде чем миссис Уэлдон прошла за оцепление, вернул ей паспорт.

— Спасибо вам за всё, — сказала она на прощание. — Вы точно не хотите уехать с нами?

— Вы так и не спросили о судьбе вашего мужа, — неожиданно даже для себя самого произнёс я.

— Рамон Рохо очень красочно описал его гибель, когда вернулся из города с синяком на пол-лица.

Я понял, что задел очень болезненную струну в её душе, и пожалел о своих опрометчивых словах.

— Спасибо ещё раз, — сказала она, тронув меня за руку. — Спасибо большое.