Будни тёмного мага

— Хорошо, сейчас лягу. Ночнушку надень — простудишься.

— Лэрзен, — тяжело говорить на такие темы, но надо, — я заметила, что в последнее время у нас…

— Что? Муж не удовлетворяет? Извини, не мальчик. Найди любовника и отстань от меня.

— Всё ещё сердишься?

— Нет, прошло. Но ты поступила, как дура.

Может быть, но мне жалко ту женщину. И я искренне хотела ей помочь. У неё умер единственный ребёнок, других не будет… Что Лэрзену стоило попробовать? Но он отказал, отказал, даже не выслушав. И я попробовала сама. За что и получила.

А потом пришло письмо… Письмо от Лушара. И на этот раз я не останусь в стороне.

Мой племянник погиб десять дней назад: утонул.

Я перелистала все книги по некромантии из библиотеки Лэрзена (нужно же было чем-то себя занять, чтобы не биться в тоске о стены) и выяснила, что мальчика можно спасти, вернуть. Но для этого необходим проводник — человек, согласившийся бы добровольно умереть, оказаться на грани, найти нужную душу и артефакт. Ради Лушара и Мирры я бы пошла на это.

Лэрзен тёмный маг, он вытащит. Да, некромантия не его основная специальность, но Стьефа-то он оживил! И тот абсолютно нормальный, даже рассказывал нам с детьми какого это, умереть.

Но вот, зная мужа, убедить его будет непросто.

Не сердится, значит? Пожалуй, иначе не стал бы разговаривать.

Итак, сначала нужно затащить его в постель, приласкать по лучшим маминым рецептам, а потом, когда он будет уставший, но довольный, аккуратно завести разговор на эту тему.

Я — последняя надежда, без меня Манал не вернётся. А ведь он и не жил совсем, только-только на ноги встал.

До сих пор перед глазами стоит лицо Мирры на похоронах: муж таки согласился открыть телепорт и постоять рядом, дабы соблюсти приличия.

Ком подступил к горлу. Я сама рыдала.

Восемнадцать лет — не возраст для смерти! Слишком рано! И я могу это исправить. Я должна, он ведь родная кровь.

Семья — это святое.

Прошлась рукой по спине супруга, прошептав, как я его люблю и какая я глупая. И что никогда больше не стану вмешиваться в его дела.

— Что подлизываешься? Ты хотя бы понимаешь, что чуть детей сиротами не сделала? Одана, никогда и ни за что не открывай мои книги и не пытайся колдовать.

Я пообещала и воспользовалась старым способом прекращения ссор.

Поцелуй мне не вернули, хотя согласились, что книга проигрывает в сравнении со мной.

Но в постели муж и не думал заниматься любовью, банально завалился на бок спать.

— Лэрзен, что с тобой происходит? Ты всё же сердишься? Раньше, вернувшись, ты первым делом…

— Я уже говорил: не устраиваю — найди любовника.

— Значит, я некрасивая?

Лэрзен сел и задумчиво уставился на меня:

— Вообще или для меня?

— Понятно, — я поджала губы и потянулась за ночной рубашкой. Теперь и мне расхотелось. Разговор отложу до утра: после кофе он тоже благодушен.

Лэрзен со вздохом потрепал меня по волосам и привлёк к себе, то ли с сожалением, то ли с досадой на себя прошептал:

— Да простил я, простил. И для меня ты красивая. А так… так миленькая. Ладно, если меня хотят, то давай тряхнём стариной.

И, усмехнувшись, добавил:

— А бельё симпатичное. Особенно тоненькие полосочки кружев.

Лэрзен на себя наговаривал: мне хватило. Хотя он, зараза, предпочёл изображать ленивого кота, дабы я могла долго просить прощения. Простые способы его не устраивали, поэтому в ход пошли мамины приёмы. После них муж таки сдался и окончательно простил.

Мы лежали рядом. Моя голова покоилась на его плече.

Я устала, но усталость была приятной. Даже с примесью гордости: довела супруга до состояния «я всё сделаю, только продолжай». С годами как-то легче получалось: то ли практики прибавилось, то ли что-то во мне изменилось.

Теперь, пожалуй, можно завести нужный разговор.

— Лэрзен, ты ведь мне поможешь?

Что-то нечленораздельное, но одобрительное.

— Мне нужно помочь племяннику. Ты же некромант?

Задумался, пришлось поцеловать.

— Я прочитала, есть один ритуал… Словом, я умру, найду Манала, а ты нас вытащишь.

Лэрзен подскочил, как ошпаренный, встряхнул за плечи:

— Ты с ума сошла! Я не стану!

— Лэрзен, я должна. Ты же сильный, умный…

— Одана, ни за что! И думать забудь!

Муж зверем заметался по комнате, даже затеплил свечу: видимо, хотел убедиться, что я не больна. Так и есть: пристально смотрит, осуждающе. Но я отступать не намерена, для себя всё решила.

— Хорошо, либо грань, либо четвёртый ребёнок. Выбирай!

Я демонстративно погладила живот. А что, я давно средство не пила за ненадобностью, вполне могу забеременеть. Да и нашему браку новый ребёнок не повредит.

Задумалась — даже самой захотелось.

У Лэрзена, похоже, было другое мнение на этот счёт.

Сначала мне показалось, что он захлебнулся воздухом. Потом уставился на меня так, будто я сообщила ему нечто ужасное и простонал:

— Мне троих хватает! Думай обо мне, что хочешь, но я этого ребёнка не желаю.

— Почему? — мысль о беременности мгновенно стала ещё соблазнительнее. Хотя бы потому, что отвлечёт от дурных мыслей. Новая жизнь, новые маленькие ручки, ножки, кроха, о которой нужно заботиться… Пожалуй, рожу четвёртого.

— Потому. Я не потяну.

— Я пойду работать. Подумай, Лэрзен, разве тебе неприятно будет держать на руках очередное маленькое чудо? Как можно не любить собственного ребёнка? Ты хочешь, чтобы я избавилась от него? Тогда сделай это сам.

Молчание. Тягостное молчание.

Муж стоял ко мне спиной.

Чувствовала его напряжение, сама волновалась.

А вдруг я действительно беременна? Значит, так он бы отнёсся к этой новости, поспешил бы убить неродившееся дитя?

— Допустим, можно браться и за грязную работу, но его или её нужно выучить. Я столько не проживу. Это здравый смысл, Одана, ничего больше. Но если уж ты… Решай сама, но моё мнение ты знаешь.

Вернулся в постель, но лёг так, чтобы не касаться меня.

— А ритуал?

— Какой тебе, беременной, ритуал?

— Либо ритуал, либо беременность. Лэрзен, в конце концов, это твоя работа! Неужели ты не можешь помочь родственникам? Хоть раз не за деньги! И успокойся, я не беременна. Пока что, но теперь точно задумаюсь об этом.