Букет для хозяйки

– А вы точно передадите?
– спросил Андрей.

– Не сомневайтесь, мой друг, передам. Как вы хотите: из рук в руки. Сей же момент пойду и передам письмо Аристархову.

– А как я узнаю результат?
– спросил Андрей осторожно.

– Ждите, - коротко ответил Тараканов.

– Где, здесь?
– не понял Андрей.

– Можете, конечно, ждать здесь. Но вряд ли это целесообразно. На это может потребоваться не один день. Всё зависит от посла. Лучше ждите в ка-ком-нибудь другом месте.

– Но всё же, как я узнаю?
– не унимался Андрей.

– Вам позвонят.

– Но меня может не быть на месте.

– Ничего, не беспокойтесь, вас найдут.

Андрей отдал Тараканову письмо, и они разошлись. Тараканов вернулся в посольство, а Андрей решил зайти в офис Хельсинского отделения "Союзпроммашимпорта", благо это было в десяти минутах ходьбы. Строго говоря, он надеялся там обогреться, посетить туалет, так как испытывал острую нужду к освобождению мочевого пузыря, и попить чаю или кофе с печеньем. На халяву. Питание должно быть экономным. Дураку ясно.

Офис "Союзпроммашимпорта" находился в полуподвальном помещении, вниз вели несколько каменных ступеней. Над входом маленькая вывеска, говорящая на английском языке, что находится там, за дверью. Андрей вошёл. Помещение освещалось тусклым электрическим светом. Наружный свет лился через прямоугольные окошки слабо. За столом сидели и пили кофе, сваренное в кофеварке (Андрей таких прежде не видел), трое мужчин. На столе стоял телефон, факс-аппарат, тарелка с печеньем и вафлями. Лежали газеты. Советские, английские и финские. Из присутствующих Андрей был знаком только с одним, это был Мишкин. Про себя Андрей называл его по-прежнему "шибздиком" за малый рост и мелкие черты лица.

– А, это и есть наш новый приёмщик?
– проговорил полувопроситель-но, полуутвердительно, обращаясь к Мишкину, человек с умным лицом, на котором выделялись набрякшие синеватые мешки под глазами, свидетель-ствующие о крайней усталости, и ямка на волевом подбородке.
– Если я не ошибаюсь, товарищ Соколов Андрей Николаевич? Рад вас видеть. Проходи-те, присаживайтесь к нашему столу. Будем пить кофе и беседовать.

"Скорее всего, это начальник Отделения, - подумал Андрей.
– Такие мешки и такой подбородок могут быть только у руководителя".

А второй - это был грузный высокий человек, с брюшком и рыхлым бабьим лицом - наверное, такой же надзиратель, как Мишкин, за приёмщи-ками по другим контрактам. Прихлёбывая из чашки горячий кофе, он дул на него и громко причмокивал.

– Давайте знакомиться, - сказал, весело улыбаясь проницательными глазами, щуря их, начальник.
– Меня зовут Иван Иванович. Это сразу трудно запомнить, но я уверен, что вы, с вашим опытом, справитесь с этой задачей.
– Мишкин и толстяк хмыкнули, оценив шутку начальника.
– С Мишкиным вы знакомы. А это, - показал Иван Иванович рукой, - Станислав Григорьевич Толстяков. Какой вы любите кофе? Покрепче или послабже?
– Андрей отве-тил, что покрепче.
– Станислав Григорьевич (он сидел ближе всех к кофевар-ке), нацади нашему гостю двойной.
– Толстяк два раза щёлкнул рычажком, и в подставленную чашку потекла струйка, пахнущая хорошо пропаренным кофе.
– Берите сахарок, печенье, вафли. У нас здесь просто. По-семейному, так сказать, без разных там экивоков. Чем богаты, тем и рады.
– Андрей при-двинул к себе чашку с кофе и взял из тарелки печеньку.
– Без сахару?
– уди-вился Иван Иванович.
– Андрей опустил в свою чашку кубики жёлтого трост-никового сахара.
– Это правильно, - одобрил его смелый поступок Иван Иванович - Угощайтесь. Дают - бери, а бьют - беги. Как сказал товарищ Леонид Ильич Брежнев, питание должно быть полноценным, но экономным.
– Он помолчал, попив, прихлёбывая, кофе. Потом проговорил с некоторым подтекстом в тоне: - Да-с, Андрей Николаевич, наслышаны мы тут о ваших московских подвигах. Хотелось бы от тебя лично, друг ситный, услышать, как всё было на самом деле. Мы знаем, что журналисты, они ведь щелкопёры, могут и приврать. Как говорится, ради красного словца продадут мать и отца.

– О каких подвигах вы говорите, уважаемый Иван Иванович?
– не по-нял Андрей.
– Я вроде никаких подвигов не совершал.

– А вот полюбуйтесь-ка сами, - говорит Иван Иванович и кладёт перед Андреем Соколовым "Строительную газету".

– Я читал эту газету, - говорит Андрей.
– Здесь всё правда и всё ложь.

– Как это может быть?
– возражает Иван Иванович.
– Это всё же цен-тральная газета. За неправду, если она в статье откроется, главному редакто-ру не поздоровится. Можно и с работы голубем слететь. Объясни нам, това-рищ Смирнов, в чём ты видишь правду, а в чём ложь.

Андрей Смирнов видит, что все трое относятся к нему критически, с недоверием и предубеждением. И думает: стоит ли пред ними распинаться? Они, что бы я ни говорил, поверят скорее газете, чем мне. Такова уж сила пе-чатного слова. Но всё же решил высказаться, а то могут его новые сослужив-цы истолковать его уклонение от обсуждения интересной для них статьи как улику и нежелание признавать правильную критику.

XVIII

– А вот в чём, - начал Андрей после некоторого раздумья.
– В статье говорится, что Комитет по печати систематически не выполняет плана капи-тальных вложений. Это правда. А то, что виновато в этом Главное управление капитального строительства в целом и его начальник, то есть я, в частности - ложь. Причём, несомненно, преднамеренная. Автор статьи отлично знает, работая в "Строительной газете", что план капитальных вложений не был выполнен ни разу в целом по стране. Я имею в виду министерства и ведомства отраслей группы "Б". Может быть, в оборонно-промышленном комплексе этот план когда-нибудь и выполнялся, но мне об этом неизвестно. А среди отраслей лёгкой промышленности, сельского хозяйства, культуры и так далее, повторяю: ни разу и никем. При этом среди министерств и ведомств отрасли "культура", таких как Минкульт, Гостелерадио, Госкино, наш Комитет по печати выглядит значительно лучше всех остальных. Не смею утверждать, что в этом лично моя заслуга, но факт остаётся фактом. Так что этот выпад корреспондентки "Строительной газеты" иначе как ангажемент со стороны председателя Ненашенского, заимевшего на меня почему-то гнилой зуб, объяснить невозможно. Это первое. Теперь второе.

В статье утверждается, что я незаконно пользуюсь, точнее пользовался, легковым автотранспортом, принадлежащим подведомственному нашему главку Строительно-монтажному управлению - СМУ. Это правда. А ложь заключается в том, что автор статьи умолчала о том, что я ей рассказал во время нашей с ней приватной беседы.

Дело в том, что все председатели нашего Комитета, начиная от Стука-лова - когда я поступал на работу в Комитет по печати - и кончая Ненашен-ским, включая между ними Пастушина, требовали от меня повышения ак-тивности. Ты должен ежедневно бывать на стройках Комитета, говорили они мне, и не давать покоя строительным главкам: Главмосстрою, Главмособл-строю, Главмоспромстрою и так далее. А теперь позвольте задать вам дели-катный вопрос: как я могу успеть побывать - ежедневно!
– на всех объектах в Москве, в Подмосковье и даже в других областях, таких например, как Калининский полиграфкомбинат, имея в кармане лишь проездной билет. При этом поездка, скажем в Можайск или Чехов, или в Торжок, занимает, считай, целый день. Да по Москве ещё с добрый десяток объектов наберётся. Кроме того, требуется смотаться в Ленинград, Киев, Ташкент, Александрию, где у нас объекты, филиалы проектного института, участки СМУ. Туда, конечно, на автомобиле не поедешь, но я говорю об этом потому, что на всё на это требуется время. Я скажу вам честно, просто замотался, ничего не успеваю. А мои основные служебные обязанности, должен я вам довести, заключаются совершенно в другом. Ну это, так сказать, апропо.

Тогда я набираюсь нахальной смелости и обращаюсь к председателю, тогда им был Иван Борисович Стукалов, с просьбой выделить для нашего главка легковой автомобиль. Любой. Хотя бы тот же "Запорожец". А он мне, Стукалов-то, и говорит: такой возможности у нас в настоящее время нет. Но ты пользуйся пока старенькой "Волгой" - а это, надо сказать, не какая-то там шикарная чёрная лоснящаяся "Волга", а обшарпанный белый пикап, длинный такой драндулет - принадлежащей СМУ. Я разрешаю, пользуйся. Но разрешил он, Стукалов-то, пользоваться машиной устно. Я обрадовался. Думаю, чего сомневаться, сам председатель даёт добро. И стал пользоваться.

Но должен вам сказать, что эта злосчастная машина мне особенно не помогла. Скажем, договариваюсь я с заместителем начальника Главмос-промстроя, тогда им был Рескин, о встрече. Беру пару книг в подарок, еду. В кабинете передаю ему книжки, он, конечно, расшаркивается, дескать, боль-шое тебе спасибо, я любитель чтения художественной литературы, ты мне этой "Анжеликой" очень угодил. И мне: чем я могу быть тебе полезен?

А я ему: Наум Маркович, говорю, я только что был на здании издательства "Прогресс", что возле метро "Парк Горького", там работает десять человек рабочих. Я к прорабу, а тот мне говорит: для того, чтобы сдать объект по плану во втором квартале следующего года, мне нужно не десять человек, как теперь, а не меньше ста. Помоги, пожалуйста, Наум Маркович, выдели дополнительных рабочих. А тот мне и говорит: я бы тебе, Андрей, рад бы помочь, но ты меня пойми. Мне до первого сентября надо сдать двадцать три детских сада, пятнадцать школ, плюс четыре районных поликлиники. Мне в райкоме партии говорят: не сдашь, можешь считать, что ты у же не работаешь и с партией тоже можешь попрощаться. Сам посуди: что мне делать? Стань на моё место и скажи мне, Андрей, как бы ты поступил. Да, сказал я, наверное, детский сад важнее, чем издательство "Прогресс". Там всё же дети. Вот то-то и оно, сказал Рескин. Теперь - третье.

В газетной статье корреспондентка пишет, что начальник подчинённого мне СМУ пьяница и позволяет себе денежные поборы. Это правда. А то что, как она пишет, я его не увольняю, потому что он даёт мне машину "Волга", - ложь. Дело в том, что я не один раз пытался его уволить, но каждый раз на его защиту встаёт грудью секретарь парткома Комитета, с которым и ещё одним заместителем председателя, как мне известно из надёжных источников, начальник нашего СМУ играет в преферанс и оказывает услуги по части ремонта дач. Я сказал об этом корреспондентке, но она отмахнулась и заявила, что я распространяю ничем не подтверждённые сплетни. Ну, в общем, долго рассказывать, там, в этой газете, весь материал в таком роде.