Букет для хозяйки

За окном проносился унылый зимний пейзаж: белый снег и убегающий назад чёрный лес. Тепло и горячая еда разморили Андрея. Мысли его блуждали, не желая сосредоточиться на чём-нибудь одном. В голову лезла разная чепуха. Что-то ждёт меня в этой северной стране?
– думалось ему. Когда-то эти места, пролетавшие за окном, относились к Финляндии. Они были оттяпаны в ходе Северной войны, чтобы отодвинуть границу подальше от Ленинграда. Финны были вынуждены с этим смириться, чтобы ценой потери части своей территории купить себе желанный мир.

IV

Перед Выборгом, который финны по-прежнему называют Виппури и неискоренимо мечтают когда-нибудь себе его вернуть, поезд остановился. В вагон вошли три пахнущих пропотевшей военной амуницией пограничника, в зелёных фуражках, с автоматами через плечо. Один из парней, совсем ещё мальчишка, перелистывая паспорт Андрея, спросил привычно:

– На работу?

– На работу.

– Что везёшь?

– Шмотки, книги, немного продуктов на первое время.

– Запрещённая литература есть?

– Нет. Какая ещё запрещённая! Стихи, классика. Для чтения.

– Открой-ка чемодан.

Андрей открыл. Парень просмотрел книги, приподнимая их брезгливо за корешки. Ничего не сказал. Велел распустить молнию на красной сумке. Порылся в продуктах, нет ли водки, чёрной икры.

– Чисто, - сказал он.

Пограничники ушли с таким скучным видом, что стало понятно, как им насточертела эта "тяжёлая" служба. Всё одно и то же: никаких тебе шпионов, диверсантов или контрабандистов.

Поезд стоял долго, пока пограничники не проверили все вагоны. Когда погранконтроль был закончен, тепловоз дал пронзительный гудок и потащил состав дальше, сначала медленно, потом всё быстрее. Зимой темнеет рано, особенно на севере, выше 60-ой параллели. В четыре часа дня уже темно. За окном не видно ни зги. Если бы не покачивание вагона и стук-перестук колёс, было бы непонятно, едет поезд или стоит. Вскоре он пересёк границу Советского Союза и медленно поехал по Финляндии. Андрей думал, что будут менять колёсные тележки, но проводник на вопрос Андрея ответил весело, что ширина железнодорожной колеи в Финляндии такая же, как в России. Ещё с давних царских времён, когда Финляндия была в составе империи.

Вскоре поезд прибыл в Намину. Вошли, предварительно постучав в дверь, два финских пограничника. В серой, мышиного цвета форме, без ав-томатов, без запаха пота. Быстро проверив паспорта, они каждому говорили "киитос" и, приложив руку в перчатке к козырьку фуражки, желали доброго пути. Не задавали никаких вопросов. Как будто они знали заранее, что ниче-го запрещённого нет. Странные люди. Намина была ярко освещена фонаря-ми. Поезд весело покатил вдоль Финского залива. Стали часто попадаться празднично освещённые населённые пункты: Котка, Ловиза, Порвоо, Вантаа.

И вот - Хельсинки. Поезд въезжает под куполообразный остеклённый арочный навес, тихонько докатывается до упора. И останавливается, ни разу не дёрнувшись. Как будто дёргаться, везя людей, это неприлично.

Андрея встречают трое встречающих незнакомца. Один из них, не-большого росточка, невзрачного телосложения, смешно пыжится изобразить из себя большого начальника. Это заметно по его самоуверенному нахальному виду. Андрей сразу для себя придумал ему весёлую кличку: "шибздик". У него мелкие черты лица. В них читается заурядность и усталость от безделья. Он нарочито крепко жмёт Андрею ладонь и представляется:

– Дмитрий Анатольевич Мишкин - представитель торгпредства.
– На самом деле он представляет маленький филиал ВО "Проммашимпорт" при торгпредстве, но хочет выглядеть солидно и важно, не понимая, что это, правда, смешно. На нём добротная одежда и полусапожки на высоком каб-луке и толстой подошве, чтобы стать повыше ростом.
– С приездом в Хель-синки, добро пожаловать, - говорит он, не глядя в глаза прибывшему. Потом протягивает руку ладонью кверху в направлении финна в шапке с лисьим хвостом и произносит официально, словно на дипломатическом приёме: - Это ваш финский коллега, господин Ойва Хяркинен.

Тот, кого "шибздик" назвал таким непривычным для русского уха именем, приветливо улыбается, мягко жмёт своему коллеге руку, с интересом его разглядывая, пытается разгадать, что это за человек перед ним.

– Ойва Хяркинен, ОЮ "Лемминкяйнен", - говорит он на чисто финском языке, о чём сразу можно догадаться. Без подсказки.

Третий из встречающих - переводчик. Его зовут Алекс. Он высок, мо-ложав, атлетического сложения, широкие прямые плечи, как будто под оде-ждой у него забыта вешалка-плечики. Лицо совершенно русское. Со време-нем он и Андрей Соколов подружатся, и Андрей всегда будет рад, когда его в командировках по Финляндии будет сопровождать Алекс. Говорит он по-русски безукоризненно, без малейшего акцента. Когда Андрей знакомится с Мишкиным и тот рекомендует ему его финского Коллегу, Алекс стоит в сто-роне и помалкивает. Но как только Хяркинен представился, Алекс прибли-зился к уху Андрея и перевёл. Машинально, старательно, заученно:

– Ойва Хяркинен, ОЮ "Лемминкяйнен".

Все рассмеялись. Алекс тоже расхохотался, осознав никчёмность сво-его перевода. Отсмеявшись, он добавил серьёзным тоном: - Господин Хяр-кинен, представитель фирмы "Лемминкяйнен", руководитель группы, осу-ществляющей поставку книжного склада в город Можайск, согласно контракту...
– он без запинки назвал номер контракта и дату его подписания.

Обращаясь к Андрею, Ойва Хяркинен спросил, говорит ли господин Соколов по-английски. Андрей развеселился хихиканьем и объяснил через Алекса причину своего внезапного и невежливого смеха:

– Есть такой замечательный советский фильм "Мимино". Герой этого фильма, его зовут Мимино, он грузин. Будучи лётчиком, он попадает в Лон-дон. И едет на такси по магазинам покупать племяннику зелёного резиново-го крокодила. Игрушку такую. Смешную. Он знает по-английски одну-единственную фразу; "ду ю спик инглиш?" И обращаясь к англичанам: водителю такси, продавщице в магазине, телефонистке переговорного пункта, он задаёт этот вопрос, а затем, получив утвердительный ответ в виде ироничного кивка, пытается на пальцах, коверкая русские слова, придавая им, как ему представляется, английское звучание, объяснить, что ему нужно. "Крокадайл" - говорит он и показывает руками, как взаправдашний крокодил разевает страшную зубастую пасть. Андрей тоже это показывает. Алекс переводит. Хяркинен растерянно улыбается, не понимая, в каком месте надо смеяться. Видно, что этот грузинский юмор ему недоступен. Андрей завершает ответ на заданный ему Хяркиненом вопрос: - Я тоже знаю по-английски только эту фразу. Ich spreche nur deutsch, aber sehr wenig und sehr schleht (я говорю лишь немножко на немецком, однако , очень плохо). Чуть-чуть.

Алекс переводит:

– Хауска вяхян (очень немного).

– О!
– оживляется Хяркинен.
– Саксаа! Das ist gut. Ich lerne saksaa in der Schule (я изучал немецкий язык в школе). Was ist das "чьють-чьють"?

Алекс переводит:

– Хауска вяхян (очень немного).

Хяркинен смеётся очень добро:

– Ich auch "чьють-чьють".

Впереди идёт "шибздик" Мишкин, косолапя носками сапог внутрь. За ним поспешает Андрей Соколов с рюкзаком за плечами. Вереницу замыкают Ойва Хяркинен (он несёт сумку с продуктами) и Алекс (он везёт чемодан на колёсиках). Ручка чемодана вытаскивается не настолько высоко, чтобы было удобно для такого высокого человека как Алекс, поэтому ему приходится сгибаться в сторону чемодана. Это делает его стройную фигуру сутулой и скособоченной. Вереница похожа на небольшое стадо гусей, вышагивающих к привокзальной площади. В Хельсинки значительно теплее от близости моря. И небо повыше, и не так сумеречно, как в Выборге.