Бумажный Тигр 3

– Так и есть. Полчаса назад я принесла причитающийся ему рацион, но он даже не пустил меня внутрь. Мы разговаривали через дверь. Кажется, он забаррикадировался там.

– Как он держится? – без всякого интереса спросил Лэйд.

– Боюсь, он сильно ослаб. Ему нужна еда, воздух… Знаете, голос у него был слабый, шелестящий. А ведь всегда был такой здоровяк, пышущий силой! Однажды на пикнике для служащих он на спор поднял жеребенка, а в том было по меньшей мере фунтов шестьсот!.. Впрочем, уже неважно. Он просунул под дверью письмо. Вообще-то, даже три письма.

– Возможно, решил обновить подписки на газеты или…

В этот раз она даже не сделала попытки улыбнуться.

– Эти письма мне надлежало отнести адресатам. Вручить лично в руки. Причем сделать это в совершенной тайне, не показывая их другим и не читая.

– Но ваши старые добрые привычки возобладали, - усмехнулся Лэйд, - Но я всё еще не вижу, каким…

– Это были не три письма, это были три копии одного и того же, предназначенные для трех разных людей. Одним из них был мистер Коу. Вторым – Лейтон. Третьим…

– Нетрудно догадаться. Мистер Крамби?

– Нет. Синклер. Мистер Розенберг долго не выходил из своего кабинета и не знал, что Синклер мертв.

– Проще говоря, наш новоявленный отшельник мистер Розенберг решил установить письменные сношения со всеми членами оперативного совета, которые, по его мнению, оставались в живых. А вы…

– А я слишком хорошо воспитана, чтобы спорить с начальством, - в голосе мисс ван Хольц Лэйду послышалась интонация, которой он прежде не слышал. Что-то жесткое, холодное, похожее на отзвук никелированных клавиш большой печатной машинки, оставляющих оттиски на бумаге, - Синклер был самоуверенным молодым дураком, но он верил им. А они его бросили. Оставили умирать внизу, в пустом кабинете.

– Я и забыл, насколько вы полны человеколюбия, - пробормотал Лэйд, крутя в пальцах так и не пригодившуюся вилку, чья тяжесть определенно возросла, - Воплощенная добродетель. Как жаль, что не все люди в этом здании могли ее оценить.

Мисс ван Хольц не швырнула в него первым попавшимся под руку предметом. Не плюнула, чего он внутренне ожидал. Не бросилась прочь, в сердцах хлопнув дверью. Не использовала ни один из вариантов, которые ей подсказывал здравый смысл и жизненный опыт. Вместо этого она подняла глаза на Лэйда – и он вдруг ощутил, что совсем не так голоден, как предполагал.

– Синклер был моим любовником, мистер Лайвстоун. Одним из многих. И далеко не лучшим, если начистоту. Слишком юный, слишком наивный, слишком нелепый в своих юношеских мечтах, слишком…

Они были вместе, когда это случилось, вспомнил Лэйд. Я нашел их обоих в архивном отделе. И, скорее всего, не случайно. Мисс ван Хольц лишь изображала холодность, как привыкла ее изображать, все свободное время она проводила с ним, с Синклером. Пыталась утешить его боль и страх. Потому и подслушивала их разговор за дверью – не для того, чтоб выведать детали, а чтобы убедиться, что Синклеру ничего не грозит.

Она… Господи, она любила его? Этого неуклюжего рыжего мальчишку, так отчаянно пытающегося выглядеть взрослым?

– Я думал, вы ведете охоту на Крамби, - пробормотал Лэйд.

Мисс ван Хольц улыбнулась. Эта улыбка не красила ее, как все прочие улыбки, которые Лэйду приходилось видеть на ее лице. Эта улыбка выглядела траурным украшением, которое она надела, сама им тяготясь и стесняясь. Но в нем, в отличие от злосчастной броши в виде янтарного листка, не были ни капли кроссарианской магии.

– Так и было. Но жизнь, как видите, внесла коррективы в мои планы. Я бы с удовольствием продолжила охоту на мистера Крамби – если бы получила возможность лично вонзить нож ему в сердце. Я уверена, он как-то связан со всем этим. Он – и прочие члены оперативного совета. Я могу выглядеть восторженной идиоткой или похотливой стервой, и то и другое не требует большого актерского дарования, но я вижу то же, что и вы, мистер Лайвстоун. Люди, которые умирают вокруг. Вещи, которые меняются. Пространство, которое… - ей пришлось сделать небольшую паузу, чтобы восстановить дыхание, - Это все не случайно. Он хочет нам что-то сказать. Наказать за какие-то грехи, быть может. Отплатить за причиненный ущерб. Заставить страдать.

– И никто из них… - осторожно начал Лэйд.

– Нет, - мисс ван Хольц резко дернула головой, - Они были моими любовниками, а не доверенными собеседниками. И у нас не было заведено говорить о… подобных вещах. Мы вообще не так уж часто беседовали, если начистоту. Работа в Конторе обычно оставляла слишком мало времени. Снятые меблированные номера в какой-то гостинице или пустующий кабинет или локомобиль… Пять минут поспешных фрикций, страсть, такая же фальшивая и дешевая, как картины на здешних стенах, влажные салфетки, прощальный поцелуй и отчаянные попытки привести в порядок одежду. Именно в такой форме любовь происходит здесь, мистер Лайвстоун. Никто из них не говорил со мной об этом. Но это… Это, полагаю, может кое-что рассказать.

Лэйд напрягся, проследив, на что она указывает пальцем. И это, конечно, было письмо. Оставшееся лежать развернутым, полнящееся абракадаброй и совершенно бессмысленное.

– Оно могло бы рассказать, - поправил ее Лэйд, - Если бы мы могли его прочитать. Вот только оно не имеет смысла, вам не кажется?

Мисс ван Хольц взглянула ему в глаза.

– Вы знакомы с шифрами, мистер Лайвстоун?

***

Лэйд неопределенно повертел в пальцах консервный нож, который так и не успел пустить в ход.

– В детстве мы с одноклассниками частенько общались тайком на «поросячьей латыни»[5], - усмехнулся он, - но сомневаюсь, чтоб этот опыт можно было бы зачислить на мой баланс…

– Это не «поросячья латынь». И не шифр Цезаря, эффективный, но безнадежно устаревший. Сперва мне показалось, что это может быть шифром Тритемиуса. Он базируется на шифре Цезаря, но использует усовершенствованный метод подстановки. Но едва ли вам будет интересно слушать про принципы смещения линейных функций… Будь это шифр Вернама, слова писались бы слитно, здесь же они отчетливо разделены на слова. А значит… Возможно, старый добрый шифр Бэкона. Я думала об этом некоторое время, но отбросила этот вариант. Шифр Бэкона ненадежен и архаичен, кроме того, он значительно удлиняет исходный текст в процессе преобразования, а письмо совсем не велико. Значит… Я думаю, это шифр Виженера. Не он сам, конечно, скорее всего, какая-то коммерческая его разновидность, купленная Олдриджем или Крамби за внушительную сумму.

Лэйд усмехнулся.

– Какое глубокое владение предметом! Я впечатлен. Признайтесь, мисс ван Хольц, вы ведь никакая не машинистка, верно? Не отпирайтесь, я уже раскусил вас. Вы работаете здесь под прикрытием и состоите на службе в разведке Ее Величества! Назовете свой тайный чин или это запрещено инструкциями? Бьюсь об заклад, вы носите погоны вице-адмирала, не меньше!

Кажется, она покраснела. Разлитый в воздухе свет не давал возможности уверенно различать некоторые оттенки. Впрочем, он не собирался разглядывать ее дольше, чем позволяли правила приличия – некоторые вещи требовали его внимания гораздо настойчивее.