Бумажный Тигр 3
Шрифт:
Глаза паука беспокойно зашевелились. У них не было зрачков, оттого Лэйд не мог определить, в какую сторону они смотрят.
– И вы тоже. До вас еще не дошла очередь, но непременно дойдет. Возможно, ваше тело уже начало меняться. Вы уже ощущаете пугающие изменения, но надеетесь, что он отступиться или что-то спасет вас. Нет, мисс ван Хольц. Этого не случится. И я…
Пуля ударила ему в голову, отколов одну из хелицер, точно сухой лепесток. Голова Розенберга дернулась, шесть черных глаз выкатились из орбит, словно пытаясь разглядеть что-то, что заметили только в последнюю секунду его существования. Какую-то деталь, которую все не было времени разглядеть, какую-то
Вторая пуля ударила прямо в лоб, отчего голова Розенберга хлюпнула, будто гнойник, и бессильно повисла. Лопнувшие глаза превратились в пустые отверстия черепа, но те, что были украшены бесполезными очками, уцелели. И продолжали смотреть на Лэйда до тех пор, пока все не было кончено.
Пули врезались в паучье тело почти не встречая сопротивления, как в мягкую подушку, заставляя его содрогаться и колыхаться, вминая в стену. Несколько перебитых паучьих лап упало на пол, в груди открылось истекающее гемолимфой отверстие, сквозь которое видны были какие-то опадающие и сдувающиеся желтые пузыри в обрамлении алых влажных отростков.
В какой-то момент тело Розенберга, точно сдувшийся мяч, опало за письменным столом. Надувшееся брюхо потеряло упругость, опало, грудь повисла, трепещущие лапки, бессмысленно цеплявшиеся за мебель, вытянулись вниз и остались недвижимы. Уцелевшие глаза Розенберга больше не были глазами – просто мертвые черные бусины, ничего не видящие и ничего не выражающие.
***
Мисс ван Хольц обессиленно опустила револьвер. Ее трясло, точно отдача крупнокалиберного револьвера только сейчас проникла в ее тело и теперь искала выхода, заставляя дрожать все его члены.
– Зря, - только и сказал Лэйд, не делая попытки подойти, - Весьма поспешный поступок и весьма недальновидный. Я уверен, что смог бы найти способ заставить его говорить.
Мисс ван Хольц молчала, разглядывая ставший бесполезным револьвер. Точно удивляясь тому, как этот кусок металла смог учинить такие разрушения с телом Розенберга.
– Говорить… - пробормотала она, не глядя на Лэйда, - Вы так и не поняли, с кем связались, Лэйд. Он… Розенберг был прав, его власть необъятна. И я слишком хорошо представляю, как он ей распорядится. Это значит, и я…
Свободную руку она прижала к груди. Осторожно, как прежде прижимала самодельный бинт к ране Лэйда. Точно боялась обнаружить под тонкой перепачканной тканью платья что-то…
Что-то новое, подумал Лэйд, ощущая, как ему передается ее страх, зудящий тысячами крохотных режущихся зубов под кожей. Что-то, чего прежде не было. Что-то, что…
«Ее коллекция грехов необычайно богата, мне не терпится узнать, каким образом демон использует ее».
– Сохраняйте спокойствие, - попросил Лэйд, - Какую бы участь это отродье не придумало для вас, уверен, мы придумаем, как ее избежать. Еще есть время, а время – главное оружие в нашем арсенале. Мы найдем… я найду… Я…
Мисс ван Хольц рассмеялась. Не тихо и мелодично, как этикетом позволительно смеяться в обществе для воспитанной дамы. Скорее, хрипло и устало, как смеются проститутки в Шипси, встречая очередной промозглый и сырой рассвет.
– О Господи! Время, время… Вы талдычите об этом, даже сами не веря в сказанное. Вы не понимаете главного, того, что пытался сказать Розенберг. Даже будь в нашем распоряжении века и тысячелетия, это ничего бы не изменило. Он всевластен здесь. Он неуязвим. Сожгите весь этот дом с потрохами, взорвите его, разнесите
в клочья – плевать. Вам не найти у него слабой стороны, неужели вы не понимаете?– У всего сущего есть слабая сторона, - тихо произнес Лэйд, - Это закон бытия, совладать с которым не способен даже Левиафан. Демон вторгся в мир материального, но, как и всякий агрессор, он отнюдь не неуязвим. Должны быть тылы и коммуникации, должны быть уязвимые места и… Да перестаньте вы смеяться!
Мисс ван Хольц сотрясалась от тихого смеха, не выпуская из дрожащей руки разряженного револьвера, оборвавшего жизнь Розенберга.
– Вот где ваша ошибка, - пробормотала она сквозь этот болезненный, безумный, рвущийся из нее наружу смех, - Существо, с которым вы пытаетесь бороться, не агрессор, вторгшийся в чужой дом. Не узурпатор, чья власть основана на праве сильного. Оно полновластный и законный хозяин, который вступил в свои права. Права, которые распространяются и на нас всех. Господи, вы не поняли. Вы просто не поняли…
У нее срыв, подумал Лэйд. Нервный припадок. Не понимает, что говорит. Или… Или напротив, отчетливо понимает. И тогда…
Ствол револьвера поднимался словно и медленно, но как-то рывками, как это иногда бывает в синематографе, когда механик не может добиться от аппарата равномерного вращения пленки. Удивительно, но в этот раз мисс ван Хольц держала оружие легко и уверенно, точно уже успела привыкнуть к его весу. И смотрело оно не в случайную точку пространства. Оно смотрело в лицо Лэйда.
– Мисс ван Хольц…
– С ним нельзя бороться. Розенберг был прав. С ним даже нельзя договориться. Его можно лишь попытаться задобрить. А значит…
Лэйд кашлянул в ладонь. Ну разумеется. Он догадывался, что укрывается за этим «значит». А может, не догадывался, а знал, знал лучше, чем сама мисс ван Хольц, едва только взявшая оружие в руки.
– Перестаньте. Опустите эту железяку. Мы союзники в этих обстоятельствах, помните?
Она покачала головой. Медленно и осторожно, так, чтоб ни на секунду не сводить с него взгляда. Похвальная предосторожность, подумал Лэйд.
– Я достаточно долго проработала под началом Крамби и прочих, чтобы понимать – любой союзник не более чем ресурс и, как всякий ресурс, имеет свою цену. Цена вашей головы, мистер Лайвстоун, может быть велика.
– Так уж велика?
– Голову Крамби мне, пожалуй, не добыть, - произнесла она задумчиво, - Он осторожен, как змея, кроме того, Коу все еще предан ему, а он один стоит армии. Но ваша… Ваша голова – весьма ценный дар. В этих обстоятельствах.
– Считайте, что я польщен, - пробормотал Лэйд, - Знай я, что головы станут таким ходовым товаром на острове, обязательно завел бы парочку-другую в лавке для своих клиентов… Что ж, признаю, вы чертовски убедительно выглядите в роли Саломеи, вот только я едва ли сойду за Ионна Крестителя[5]. Для этого у меня сто лишних фунтов веса и весьма сумбурные представления о христианских добродетелях…
Она взвела курок. Таким легким и естественным движением, будто револьвер был ей привычнее печатной машинки. И хоть звук, произведенный небольшим куском металла, не отличался громкостью, Лэйд вынужден был прерваться на несколько секунд.
– Бросьте… - мягко попросил он, не делая попытки приблизиться, но ощущая противную ледяную испарину от созерцания темного отверстия, которое, казалось, само созерцало его, точно внимательный металлический глаз, - Вы в самом деле думаете, что сможете задобрить эту тварь, если принесете голову Лэйда Лайвстоуна на блюде? Тварь, которая получает удовлетворение, истязая и мучая все живое?