Бунт Хаус

Я жду, пока она исчезнет в коридоре и завернет за угол, а потом достаю мобильник и начинаю печатать сообщение.

Я: оно прекрасно, но я его не оставлю.

Почти сразу же появляются три точки.

РЕН: лгунья.

Я: ты должен остановиться.

РЭН: зачем говорить то, что ты не имеешь в виду?

Я: о чем, черт возьми, ты говоришь?

РЭН: ты говоришь мне, что я должен остановиться. Но ты не хочешь, чтобы я останавливался. Это последнее, чего ты хочешь.

Черт возьми, от этого засранца мне хочется кричать.

Я: ты этого не знаешь. Ты понятия не имеешь, что творится у меня в голове.

РЭН: я знаю, что сегодня вечер пятницы, и ты никуда не пойдешь.

Я: Пойду. Я иду с Кариной.

РЭН: странно. Я только что видел, как она сжигала резину на дороге в своей дерьмовой Файрберд. И ты не сидела на пассажирском сиденье.

Я: Сталкер!

РЭН: я многое замечаю, малышка Эль. Подай на меня в суд. Ты осталась в академии, потому что хотела встретиться со мной.

Я: ты чертовски высокого мнения о себе, да?

РЭН: грубая честность очень похожа на высокомерие для неподготовленного глаза.

Я: Боже, просто остановись!

РЭН: встретимся.

Я: НЕТ.

РЭН: Дай мне час. Если ты не придешь, мне придется прийти к тебе. Тогда ты увидишь, какой я на самом деле сталкер.

Я: ТЫ СОШЕЛ С УМА! Ты не посмеешь прийти ко мне в комнату.

Моя кровь почти закипела. Я не могу поверить этому ублюдку. Он просто бессовестный.

РЭН: возможно. А может, и нет. Но для тебя безопаснее будет прийти ко мне.

Я: Ты действительно думаешь, что я вернусь в тот дом? Где вы втроем могли бы сделать со мной бог знает что?

На этот раз маленькие точки загораются не сразу. Проходит целая минута, прежде чем они появляются снова, и я стою у окна в своей комнате, глядя на постепенно сгущающиеся сумерки, которые ползут к академии, сомневаясь в собственном здравомыслии. Почему я так сильно хочу, чтобы он ответил? Как я могу быть настолько глупой?

РЭН: Пакс и Дэшил никогда бы и пальцем тебя не тронули. Они знают, что после этого никогда больше не смогут ходить. Но это неважно. Если ты не хочешь идти сюда, я пойду туда. Встретимся на чердаке. 8 вечера.

На чердаке? Он знает об этом месте? Боже, неужели нигде в Вульф-Холле я не в безопасности от этого парня?

Я: НЕТ, РЭН.

Он не отвечает.

Я: Я не собираюсь встречаться с тобой, Джейкоби. У меня нет желания умереть.

Мой телефон молча лежит на ладони, пока экран не становится черным.

Глава 17.

ЭЛОДИ

— Я СКАЗАЛА, что не люблю его, но он просто не хочет отпускать меня. Я не знаю, что мне делать. Он ходит за мной по пятам, как потерявшийся щенок, которого я только что пнула. Если бы я не чувствовала себя такой виноватой из-за того, что причинила ему боль, я бы, наверное, разозлилась на этого ублюдка. Теперь он даже заставил Леви ходатайствовать от его имени. Перестань смеяться, Элоди, это совсем не смешно!

Господи, как же мне не хватало звука красивого голоса Айлы с сильным акцентом. Ее родители оба из Дубев, но она выросла в Испании. Когда ходила в детский сад, она так же хорошо говорила по-испански, как и по-арабски, а к восьми годам уже могла говорить по-французски и по-немецки.

— Бедный Дэвид, — стону я. — Он так долго был одержим тобой. Должно быть, он подумал, что выиграл в лотерею, когда ты согласилась пойти с ним на свидание. А потом ты давишь его, как муравья, под каблуком своих дизайнерских туфель. Это просто... это так грустно, Айла, — дразню я. — Может быть, тебе стоит дать ему шанс?

— Господи, только не начинай. Вы, ребята, мои друзья. Ты должна быть на моей стороне.

Лежа на кровати, я смотрю в потолок, стараясь не думать о пространстве над моей головой. Чердак находится не прямо над моей комнатой. Я не смогла точно определить место, где он находится; из моих многочисленных вычислений за последние восемьдесят минут я решила, что он, вероятно, находится над лестницей, ведущей на четвертый этаж, и рядом со входом на первый этаж, но я не могу быть уверена на сто процентов. Независимо от того, где на самом деле находится чердак — географически, архитектурно, как угодно — мне кажется, что он прямо над моей головой, и Рэн уже там, сидит в темноте, ожидая меня, как вечно терпеливый хищник.

— Я на твоей стороне, — говорю я своей подруге. — Он просто такой милый.

— И с каких это пор ты ведёшься на милого мальчика? —противостоит Айла. — Я знаю тебя, Элоди. Там, где дело касается парней, мы с тобой точная копия друг друга. Мы можем думать, что хотим, чтобы кто-то добрый и заботливый любил нас, но в тот момент, когда это становится реальностью, мы убегаем со всех ног. Мы обе одинаково долбанутые. Мы любим, чтобы наши мальчики были плохими и воинственными, иначе в них просто нет искры.

Мои щеки становятся очень, очень горячими.

— Я не влюбляюсь в плохих парней, Ал. Зачем мне себя так наказывать?

В мои наушники врывается неистовый смех Айлы.

— Ты ведь шутишь, да? Ты помнишь Майкла? Парень, с которым ты потеряла девственность? Он обращался с тобой как с богиней, а ты порвала с ним, потому что он, цитирую: «не смог постоять за себя, когда ты дралась».

— Это нормально, — возражаю я. — Кто же не защищается, если его подружка сошла с ума?

— Значит, ты сходила с ума?