Буймир (Буймир - 3)

Комендант Шумахер, который все это время молча следил за происходящим и лишь направлял старосту, решил вдруг обратиться к людям.

Селивон при этом показал, что он не лыком шит, кое-что смыслит, и с важностью, как и надлежит старосте, оповестил об этом сход. Правда, поначалу малость сбивался, с непривычки величать полным титулом, однако чем дальше, вел речь все тверже, уверенней, а напоследок неистово гаркнул:

– Зондерфюрер... герр комиссар... герр Шумахер!

Даже мелкий пот выступил на носу, столько старания приложил человек, чтобы не сбиться, не показать себя перед заграничными людьми в невыгодном свете, этаким простаком.

Каждому ли под силу эта хитрая наука, всяк ли найдется, враз смекнет, как величать начальника!

Как же приняло эту весть собрание?

Не в меру бурно принял эту весть в первую голову Селивон, хлопая в мясистые ладони, так что в ушах звенело. Родион Ржа, весь багровый, потом исходил, приветствуя начальника. У кладовщика Игната ладони горели. Перфил - тот бил в ладоши, как стрелял. Санька размахивала белыми полными руками, будто милого к груди прижимала. Расцвели от удовольствия Соломия с Татьяной...

Удивительно, что Шумахер остановил эти восторги. Небрежно отвел рукой. Поначалу собрание ничего в толк не могло взять, когда комендант выкатил глаза, вроде бы закричал на людей, но, прислушавшись к его ломаной русской речи, поняли, что у них теперь осталось одно-единственное право гнуть горб на немецкое командование. Не задавать никаких вопросов, ничего не требовать, ни о чем не допытываться, ни на что не рассчитывать, и лишь неуклонно выполнять приказы немецкого командования. И вообще положиться на милость победителей. Долгих разговоров с людьми отныне никто вести не будет - это была первая и последняя попытка. Никаких советов отныне у них спрашивать не будут. О всяких скверных старых привычках пусть забудут. Чтобы завтра же все до единого приступили к работе. За неподчинение ждет суровая кара, - полоснул он пальцем по шее.

Комендант сыпал угрозами, а женщины прятали под платками улыбки - уж очень потешно коверкал слова немец. Старики, более сдержанный народ, и те усмехались себе в бороду.

Напоследок комендант объявил сходу, что Красная Армия разбита и немецкая армия гонит противника на восток. Поиздевался над буймирцами, надеявшимися окопами остановить наступление, - ничто не в силах остановить непобедимых солдат фюрера! Шумахер побагровел, еще сильнее выкатил глаза и истошным голосом провозгласил здравицу Гитлеру. В ответ на это Селивон, а с ним Тихон, Родион Ржа, Игнат Хоменко и Перфил, как видно, знакомые с новыми порядками, тоже провозгласили здравицу Гитлеру - да во все горло, не дай боже, еще кто не расслышит. По поводу чего буймирцы, надо сказать, обменялись между собой не очень одобрительными репликами.

– Чтобы у вас языки поотсыхали!
– сказала Текля.

– Чтобы вас громом побило!
– поддержал ее садовник Арсентий.

Люди сыпали проклятиями, да не долетали они до старосты. Впрочем, что нынче для Селивона эти люди? Нынче он вертит людьми, а не они им. Шумахер похвалил старосту, и Селивон рад стараться, так и вьется вокруг коменданта, пылинке не дает на него упасть. Прошло то время, когда люди решали судьбу начальников: самого Селивона с Родионом Ржою турнули с высокого поста. Теперь народ для Селивона - стадо, которому одного ждать от погонщика: либо милости, либо кнута.

Люди расходились, подавленные, бесправные люди. Крепостное право вернулось. Женщины в плач ударились, - не увидит теперь мать сына, жена мужа, дети - отца. Осиротили вы нас, опечалили вы нас, может, и косточки ваши уже истлели... Когда вы вернетесь, когда встречать вас?

Текля в эту безрадостную минуту как могла подбадривала людей, предостерегала от беспросветных дум. Неужели они думают, что немец долговечен тут? Каждое доброе слово, порой даже ласковая улыбка были утешением для людей - на что-то ведь надо надеяться...

Садовник говорил своим седовласым друзьям:

– Чтоб я на этих супостатов, песиголовцев, работать стал?!

Пасечник Лука в раздумье заметил:

– Исхитряться надо...

– Беречь сад, - вставила Текля, - пока вернутся наши... Пусть ничего не родит, зарастает сорняками, лишь бы не пропали деревья.

Старики охотно прислушивались к Текле: уж она-то знает, что на свете делается, такая беда над ней нависла, а она духом не падает...

7

Девчата в Буймире рослые да красивые. Не знали прямо, куда деваться: немцы по дворам шастают, ловят кур, собирают для немецких офицеров дань, соблазняют, приманивают девчат подарками - не отвяжешься.

Родион приказал мазать конюшню - пора осенняя, ветер свищет. Как раз выдался солнечный денек. Девчата привезли бочку воды из Псла - потеплее, в колодце студеная, - ногами вымесили глину с навозом и мякиной. Заделывали в конюшне щели - рассохлись бревна. Делились своими заботами.

Смоляная прядь выбивалась из-под платка - ладная дивчина Галя Черноморец рассказывала подругам, какой с нею случай был. Зашел к ним немец, стропило на рукаве, стал любезничать, расщедрился:

– Я тебе могу разрешить купить костей на бойне!

Каждой есть что сказать, у каждой свои наблюдения, есть над чем подумать. Наталка Снежко вытащила ведро из колодца, а там куриные головы плавают...

– Над душою сидит, пока курица яйцо снесет...

– Да уж чего больше - из борща курицу тащит!

– Ломится в ворота - жарь яичницу!

– От них как от кабанов разит!
– сказала статная смуглая Катерина.

– Невываренные сорочки бабы отдают, не хотят парить.

Отвращение, ненависть к себе вызывали гитлеровцы у людей.

Женщины постарше уже попривыкли, не так легко поддавались страху, отваживали наглецов. Однажды немецкий солдат, чтобы задобрить женщину, стал звать Наталку Снежко в свою неметчину.

– Вам самим есть нечего!
– насмешливо бросила Варвара Снежко, мать.

Да и девчата уже научились хитрить - волосы стриженые, на голове картуз, штаны напялила, мужская рубаха на ней. Пасет корову. Еще и махра под рукой.

– Беда, если полицай увидит...

Где ж и поговорить девчатам, как не на работе.

Как-то замешкались у колодца, увидел Селивон, накричал:

– Кому сказал - сборищ не устраивайте!

И, чтобы всем было раз и навсегда ясно, добавил:

– Нечего тут агитацию разводить!

За все он в ответе - кто какие разговоры ведет, кто чем занимается... Да разве убережешься от злых языков?

Будто староста не понимает: раз девчата собрались, значит, новые порядки охаивают.

Галя Черноморец, скосив глазом, заметила: по улице идет немец, вихляет задом. Шепнула подругам: