Буймир (Буймир - 3)

Сойдутся девчата в круг. Солнце обжигает цвет. Дрожит чахлый стебелек. Все печальнее девичьи глаза. Сохнет опаленный солнцем стебелек, глядя на него, сохнет и девичье сердце.

Не давали каменеть земле, трижды пололи, рыхлили верхний слой, чтобы не было трещин, не выпаривалась влага, питала бы корень.

А теперь девчата с косами, с граблями вышли в поле. Ведет косарей Галя, загорелая, сильная, мужской размах делает, ровно кладет ряд, даром что пуля прошила ногу. За ней идут Ирина Кучеренко, Наталка Снежко, Надия, косят честь по чести, не ловчат, через колено не перекидывают, не разбрасывают. Запах свежей стерни волнует кровь. Текля тоже взяла косу, повела ровными прокосами.

Матери вслед за девчатами вяжут, быстрые, как ветер, - крутнут перевясло, обвернут сноп, затянут покрепче и переступают дальше.

Куда ли кинь глазом, одни платки в поле, редко-редко где высунется кудлатая борода.

А вот перетаскивать снопы и копны - чем и как? Не поволочешь же колосками по стерне. Текля беспомощно стояла среди тюля - ни ряден, ни веревок. У кого и сохранилось рядно - не то кровать им застилать, не то под снопами изорвать.

Захар Онищенко с Остапом Нещеретным выручили бригадира:

– Не горюй, дочка, мы тебе завтра сплетем носилки. С вечера нарежем орешника. По десять снопов можно класть.

Заботливые такие, - видят, что все хозяйство на женских плечах держится.

Все лето готовили пашню. Оглянуться не успеешь, она уже заросла сорняками. Коней, культиваторов не хватало, так девчата мотыгами срубали. И свою делянку пропалывать надо.

Мусий Завирюха созвал собрание, сообщил о победоносном наступлении Красной Армии, которая все дальше гонит врага на запад. Так не пора ли нам сеять озимую пшеницу? Уже прибыли из Саратова семена. Победа не за горами. Начнут возвращаться солдаты, девчата станут выходить замуж, разве из ячменя каравай испечешь?

Думал поднять настроение, вместо того в тоску вогнал.

– Кто вернется, а кто навеки с сырой землей повенчается!

...Подошел сентябрь. Гуляет ветер, разносит терпкие запахи.

Девчата косили гречиху, а где стебли перепутал ветер, рвали руками. Осенняя пора трудовая, работа нагоняет работу. Пахали, сеяли, косили просо, копали картошку, ломали кукурузу, выбивали подсолнечник. На полевом, току молотили цепами ячмень. Зерно возили на станцию тачками. Да еще и отаву скосить надо, заготовить корма. Пригонит Савва коров, чем кормить? Да и ферму еще не строили.

К удивлению сельчан, как-то Текля пару приблудных коней запрягла в новую телегу и помчалась улицей!

Дразнили взор, соблазнительно поблескивали румянобокие яблоки, обильно уродил сад к победе. Арсентий ходил между рядами деревьев и радовался: усыпана плодами антоновка, осеннее полосатое - придаст бойцам силы, да и отваги...

Два года сорняки глушили сад. Зашелудивел сад, пожелтел с тоски. У Арсентия руки опускались. Когда сельчане заводили о том разговор, он обычно отвечал:

– Что я буду для немецкого барона сад растить?

Селивон не раз грозился повесить Арсентия на суку.

– А рабочую силу где я возьму?
– оправдывался садовник.

Зато как прогнали врага, старые и малые вышли весной в сад вырубать сорняк, который тотчас жгли, а золой удобряли землю. Пошли дожди, земля впитала удобрение. Ожило замученное дерево, щедро вознаградило людей за труд.

...Литое зерно уродила пробужденная земля.

Теперь недругов зависть берет. Увидела Соломия на партизанских девчатах медали, прыснула:

– Обносились, заплатка на заплатке, а туда же - медали нацепили!

Пересмеивается с кумой Татьяной.

Дородные, цветущие, судачили, завидев Ирину с Наталкой:

– Под мешками плечи пооблезали! Обгорели на солнце, кожа да кости, газеты о них пишут, на конференциях прославляют, в президиумы сажают! Фотографы к ним ездят.

– Хотите, чтобы вас прославляли? Иная баба больше картошки вырастила, чем вы!

Жалийка с Варварой, неутомимые труженицы, на смех подняли бездельниц.

– Уж во всяком случае мешками перегной носить не стану!
– брезгливо поджала губы Татьяна.

– Премия - на время, а колики - навек!
– подпевала куме Соломия.

Бес их знает, кто кому подпевал - похожи друг на дружку, как два сапога.

Жалийка пригрозила:

– Давно пора укоротить вам языки!

– Научилась телефоны крутить и теперь воображаешь!
– не унималась Соломия.

– Чтобы ваши медали не лежали в сундуке, - сказал награжденным товарищ Гречуха. Мог ли он предположить, к чему приведет его пожелание.

– Медалистка пошла! Вся в орденах! Чтоб ей провалиться!

Соломия видеть не может Теклю. Думали загнать ее в землю, а она опять в чести да в славе, опять верховодит! Единственная дочка, Санька, и собой хороша, и здоровьем не обижена, матери помощница, в доме первая советчица, а счастья нет! Пустилась невесть куда искать счастья-доли...

Право же, все на свете вверх тормашками пошло, Татьяна ничего понять не в силах:

– И чего они по ямам, на пепелище, поют да вытанцовывают? Слезы недалеко от смеха... Единственный сын был, Тихон, и тот невесть где... Минует ли его лихо?

...Вокруг землянки яркие краски веселят глаза - пышные троянды, ласковые незабудки, солнечные и снежные соцветья; вернутся солдаты - будет чем приветить. Разве в землянку солнце не светит? Да люди уже потихоньку-полегоньку начинают вылезать из земли. Закладывают фундамент под новые хаты.

...Обеспложенная земля вернула свои силы растению. Живительные соки опять бегут по стеблю.

13

Школьная крыша сгорела, потолок выгорел, доски с пола немцы посрывали, рамы вылетели, одни стены стояли, и те в трещинах.

Мусий Завирюха сказал, люди и сами понимали, что восстановить школу полностью в ее прежнем виде колхозу не под силу, - подправим несколько классов. Хотя государство и снабжает колхозы лесом на восстановление, да на чем его доставить и где взять плотников.

Того не сказал, что и детей у нас маловато.

Выгорело полсела, сильно пострадали от огня хозяйственные строения, ферма, клуб. Нет рабочей силы, если и есть - тот без руки, этот без ноги... Только Аверьян с Келибердой в полную силу работают. Да еще Салтивец.