Быть любимой

Небольшого роста, полненькая, со свойственными итальянцам черными волосами и очень смуглой кожей, она была словно сгусток энергии. Ее поддержка — единственное, что помогало Кэтрин выстоять во враждебной обстановке этого дома.

— Что, уже виделась с боссом? — В низком голосе Мэри прозвучало дружеское сочувствие.

Кэтрин кивнула и прошла через детскую, направляясь в спальню Джонни. Дверь в нее была приоткрыта, чтобы Мэри могла услышать, если ребенок проснется. Кэтрин неслышно подошла к кроватке. С обожанием смотрела она на маленькое тельце сына.

Ее сын. Сын Мэта, его маленькая копия. Однажды Мэри со смехом сказала Мэту, что он, должно быть, запрограммировал какой-то копировальный аппарат в своем офисе, чтобы получить такую точную копию. Мэт тогда только хмыкнул в ответ, но Кэтрин знала, что он польщен таким сходством, как и любой мужчина, который впервые стал отцом.

До чего же он красив, подумала Кэтрин, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. Он так быстро рос и стал таким крепеньким и здоровым! Трудно было поверить, что всего шесть месяцев назад она родила его недоношенным и был он крохотным и жалким. Впрочем, и тогда он был похож на Мэта. Она подавила желание протянуть руку, чтобы погладить его волосики, и вернулась в детскую.

Это была чудесная комната: стены цвета топленого молока, большое окно с темно-золотыми шторами, в тон им пушистый ковер. В углу — маленький столик со стульями, рядом были ящики с игрушками, которые еще не скоро понадобятся Джонни. В другом углу стоял книжный шкаф. Непривычно в детской выглядел лишь рабочий стол со швейной машинкой. Мэри обожала шить и шила себе всегда сама. У окна стояли два глубоких кресла, а между ними — журнальный столик. На нем стояли фотографии двух взрослых сыновей Мэри. Именно в этой комнате Кэтрин находила душевное тепло и дружескую поддержку, когда Мэта не было дома, а его не было почти всегда.

Кэтрин сбросила замшевый жакет и опустилась в кресло напротив Мэри.

— Ты выглядишь так, словно побывала в перестрелке, — сказала та. — Рискну угадать: ты встретила в холле генерала.

Кэтрин кивнула с невеселой улыбкой.

В голосе Мэри послышалось нетерпение:

— Не могу понять, как ты можешь сносить все это! Ты же не робкая забитая девочка, Кэйт, и я знаю, что ты ее не боишься. Почему ты не поставишь эту стерву на место?

Кэтрин подумала, что Мэри — единственная, кто зовет ее уменьшительным именем. Хотя нет, ведь Мэт тоже называл ее Кэйт последние два дня. При одном воспоминании об этом дыхание ее перехватило, совсем как тогда, когда он произнес ее имя в первый раз. Устало вздохнув, она ответила:

— Ты прекрасно знаешь почему, Мэри.

— Ерунда! — решительно прозвучало в ответ.

Не желая в который уже раз пускаться в обсуждение своих проблем, Кэтрин сменила тему:

— Я должна идти, нужно переодеться к ужину. Ты поужинаешь с нами?

— Конечно, — безмятежно ответила Мэри. — Видишь, я уже одета. — И она показала на свою длинную шелковую юбку.

Это замечание заставило Кэтрин улыбнуться. Когда она была дома, Мэри ела со всеми, как с самого начала предложил ей Мэт. Но когда Кэтрин отсутствовала — неважно, как долго, — Мэри ела у себя в комнате, и в этих случаях она не трудилась переодеваться.

Мэри не переносила Бет и никогда не скрывала этого. Возможно, из-за этого она была единственной, кроме Мэта, с кем Бет считалась.

К своим сорока пяти годам Мэри успела поработать на фабрике, выучиться на медсестру, вырастить и отправить в колледж двух прекрасных сыновей. Два года назад она похоронила нежно любимого мужа. Она слишком много повидала на своем веку, чтобы на нее могла подействовать заносчивость какой-то там Элизабет Таррел. И Бет знала это.

— Встретимся внизу, — сказала Кэтрин и вышла на площадку лестницы. Комнаты Мэта и Кэтрин тоже находились на втором этаже и занимали весь фасад дома.

Кэтрин на мгновение остановилась на пороге комнаты, вспоминая свое первое появление здесь. Тогда она испытала почтительный ужас. Боже, да здесь можно играть в баскетбол! Большая угловая комната имела четыре окна, два выходили на газон перед домом, а два боковых — в сад, за которым простирались бесконечные холмы. Потолок, одна стена, двери и окна были белыми, остальные три стены — теплого коричневого цвета, мебель бежевая. Рыжевато-коричневый тон ковра, штор и покрывала на кровати перекликался с таким же цветом кресел, стоящих у окон. Но самым впечатляющим предметом в комнате была кровать. Именно она тогда больше всего поразила Кэтрин. Расположенная напротив фасадных окон, она и в длину и в ширину была не менее трех метров.

Странно, но именно кровать Мэта заставила Кэтрин ощутить всю громадность его богатства. Не роскошная квартира в Филадельфии и не этот тихий загородный дом в двадцати минутах езды от квартиры. И даже не пять машин Мэта. Нет, почему-то именно кровать, сделанная по специальному заказу, с двадцатью сменами белья и покрывал показалась ей олицетворением роскоши.

Отогнав воспоминания, Кэтрин вошла в комнату. Левая дверь вела в просторную ванную, выложенную белыми с золотом изразцами. Через нее можно было пройти в две комнаты поменьше: гардеробную, где хранились ее и Мэта вещи, — и маленькую спальню с неширокой кроватью, туалетным столиком и единственным стулом. Дверь из нее выходила на лестничную площадку.

Кэтрин прошла в гардеробную, на ходу раздеваясь. Кинув все в большую корзину для белья, она направилась в ванную.

Приняв душ, Кэтрин облачилась в блестящее синее платье-балахон, надела легкие синие босоножки. Немного косметики, яростное приглаживание черных локонов — и вот она уже спускалась в безупречно убранную, но такую холодную и неуютную гостиную.

3

Мэри уже сидела на бледно-зеленом бархатном диванчике с бокалом в руке. Она молча подняла свой бокал, приветствуя Кэтрин.

— Ты выглядишь сногсшибательно, Кэйт! Никогда не видела этого платья. Оно что, новое?

Кэтрин направилась к буфету, стоящему у окна, выходившего в мощенный плитами внутренний дворик. Она улыбнулась Мэри.

— Спасибо. Но ты ошиблась, оно не новое. Ему по меньшей мере пять лет.

— До чего ты экономна! Просто идеал домашней хозяйки! — прозвучал холодный, лениво-протяжный голос с другого конца комнаты. Кэтрин повернулась. Бет сидела на противоположном диванчике, поджав под себя ноги, и тем не менее выглядела весьма элегантно. — Мэту повезло, он может не бояться, что ты разоришь его.

Не считая нужным отвечать, Кэтрин стала наливать себе шерри. Но ответ Мэри заставил ее улыбнуться.

— Да уж, Мэту действительно повезло. Иметь в доме двух экстравагантных женщин было бы уже слишком.

Бет резко выпрямилась.

— Осторожнее, Мэри! Ты можешь когда-нибудь зайти слишком далеко!

— И что же со мной будет? — последовал хладнокровный ответ. — Меня расстреляют на рассвете? Или просто выкинут с вещами на снег?

— Какой еще снег?

При звуке голоса Мэта улыбка Кэтрин сразу пропала. Он вошел в гостиную обычным быстрым шагом, поглядел на Мэри, насмешливо приподняв бровь, и тоже двинулся к буфету. Но лицо его сразу стало замкнутым, когда Кэтрин поспешно отступила от буфета и поспешила сесть на диван рядом с Мэри.