Быть любимой
Шрифт:
Мэт прекрасно справлялся с ролью отца и деда. Многие друзья и знакомые заходили поздравить Дженис и Карлоса. Все восхищались атмосферой любви и тепла, царившей в доме. Вряд ли кто-нибудь мог бы догадаться о той напряженности, которая так изнуряла Кэтрин в отношениях с Мэтом.
Она возвращалась в загородный дом неохотно, но дала Мэту понять, что ей просто не хочется расставаться с дочерью и внучкой. На самом же деле ей была ненавистна даже мысль об их доме. Как по команде Мэт сменил роль счастливого мужа на роль вечно занятого бизнесмена.
Если не считать их ссоры из-за покупки машины для
Бет с самого начала относилась к Кэтрин с холодной вежливостью, и ее подруга Диди тоже усвоила эту манеру. Мэт, казалось бы, не замечал этого. На самом деле он ничего не замечал, кроме Диди.
Скрыв свои чувства за маской бесстрастности, Кэтрин наблюдала, как Мэт осыпал гостью знаками внимания. Он был то очаровательным и остроумным, то жестоко поддразнивал ее по поводу бывших ее любовников, то бросался удовлетворять любые ее капризы. Диди поглощала его внимание как голодная кошка, урча от удовольствия.
Ослепленная ревностью, ненавидя себя за это, Кэтрин не знала, что ей делать. Она была не в состоянии судить здраво: она видела перед собой очень красивую женщину, флиртующую с очень привлекательным мужчиной. Кэтрин была уверена, что эти заигрывания находят отклик в мужчине. Тот факт, что этим мужчиной был ее муж, делал ее глухой к доводам разума.
К ее огромному облегчению, в середине ноября Мэт уехал на какую-то конференцию, и Кэтрин старалась как можно меньше видеть Бет и Диди.
Как будто не было этих чудесных шести недель, Кэтрин опять не спала ночами, задаваясь все теми же вопросами, страдая от ощущения своего двусмысленного положения в доме.
Измученная собственными мыслями, бесконечно крутившимися в ее мозгу, она старалась побольше времени проводить с Мэри. Через несколько дней после отъезда Мэта Мэри вошла в комнату и увидела Кэтрин, стоящую у окна и дрожащую от бешенства.
— Понятно, ты только что обедала с подружками, — сухо заметила Мэри.
Бледная от гнева, Кэтрин повернулась к ней и кивнула, не в силах говорить. Последний час она провела в столовой, служа мишенью для отравленных стрел, направленных в нее Бет и Диди. В перерывах между этими уколами две женщины весело строили планы на то время, когда вернется Мэт, полностью исключая из них Кэтрин, как будто ее тут не было. «Я, должно быть, сошла с ума, — думала она яростно. — Как долго еще я буду это терпеть? Любовь, видно, повредила мой ум, сделала меня тряпкой».
— Ты не очень хорошо выглядишь, Кэйт, ты это знаешь? — тихо спросила ее Мэри.
— Как я могу не знать? Даже я иногда подхожу к зеркалу! Хотя и сама не знаю зачем. На меня же, кроме тебя, никто не смотрит.
Взгляд Мэри стал еще более тревожным. Такой обреченный тон был совсем не в характере Кэтрин.
— Кэтрин, скажи мне, тебя ничто не беспокоит? Ты здорова? — Мэри не сомневалась в ответе, но в ней сейчас заговорила опытная медсестра.
— Нет. Нет, Мэри. Я не больна. Хотя бывают
моменты, когда я могу вот-вот вылететь с трассы, как говорит Том.Она выдавила из себя смешок, и Мэри не выдержала.
— Кэйт! Что, черт возьми, эти две драконши с тобой делают? И почему ты им это позволяешь? — Не давая Кэтрин ответить, она продолжала: — Да никакой мужчина, даже твой несравненный Мэт, не стоит тех душевных терзаний, которые ты испытываешь! Ты сама хоть видишь, какой у тебя измученный вид? До чего ты себя довела?! В конце концов, подумай о ребенке. Ты еще нужна и Джонни, и Тому, и Дженне. Ты выглядишь неважно, вот что я тебе скажу!
Кэтрин резко отвернулась к окну, не в силах сдержать слезы.
— Я знаю, знаю, — шептала она прерывающимся голосом.
Мэри обняла Кэтрин и успокаивающе похлопала ее по плечу.
— Ничего, родная, не плачь, мы справимся, все будет хорошо.
А Кэтрин, согласно кивая головой, уже думала о своем.
Сентябрь. Одно это слово будто перенесло Кэтрин в недавнее прошлое.
К концу лета нервы Кэтрин натянулись до предела, и уж в чем она совершенно не нуждалась, так это в приезде одной из бывших подружек Мэта. Но, так или иначе, именно это и произошло — у них в доме появилась тридцатипятилетняя черноволосая красавица, которую Бет в числе других своих приятельниц пригласила на бридж.
Кэтрин собиралась пообедать с ними, но, когда все перешли в комнату с карточными столами, она извинилась и направилась в сад.
Сад украшали все цветы позднего лета, и Кэтрин с удовольствием вдыхала густой запах роз. Она не слышала, как черноволосая женщина, представленная ей как Розали Марелла, подошла к ней, и заметила ее только тогда, когда та заговорила.
— Сад так красив! Мэт должен быть доволен.
«Только Мэт?» — удивилась про себя Кэтрин, а потом скептически подумала, что вряд ли Мэт вообще замечает подобные вещи. Вслух она просто сказала «да» и повернулась к женщине. Розали была настоящей красавицей, с темными бровями, небольшим прямым носиком и прекрасной формы губами. Матовую бледность ее кожи оживлял румянец и большие черные глаза.
В те мгновения, когда Кэтрин изучала эту женщину, она ощутила смутное беспокойство, и следующие же слова Розали показали, что интуиция не подвела ее.
— Я хотела увидеть вас, как только узнала, что Мэт наконец женился. Любопытно посмотреть на женщину, которой удалось-таки заарканить его. — Голос Розали, ровный и вроде бы дружелюбный, заставил Кэтрин напрячься.
Они шли по дорожке меж розовых кустов, и на лице у Кэтрин была привычная маска вежливой сдержанности. Повернувшись к Розали, она спросила:
— И что же во мне такого любопытного?
Розали, выдержав ее взгляд, ответила неожиданно:
— Вы не знаете, кто я?
— А что, я должна знать? — отозвалась Кэтрин.
— Ну, вы могли бы. Сами знаете, Бет есть Бет. — Слегка пожав плечами, она грустно добавила: — Очень похоже на Бет — пригласить меня тогда, когда Мэта нет дома! — Сверкнув глазами на Кэтрин, она пошла напролом. — Я — одна из бывших любовниц Мэта. Единственная, думаю, на ком он мог бы жениться. Но я не пошла на то, чтобы забеременеть. Считала, что это слишком старый трюк, чтобы сработало. И, кажется, перехитрила сама себя.