Быть Руси под княгиней-христианкой

Схватив Ярослава за ноги, челядник проволок его по дну оврага к месту, где тот, заканчиваясь, всего на несколько шагов не доходил до обширного, зловонного болота. Ещё раз проверив надёжность пут на руках и ногах пленника, подручный Хозроя привязал сотника спиной к дереву, довольно потёр руки. Пускай комары-кровососы отнимут жизнь у руса, пускай им мстит его душа, лишённая тела и не вознёсшаяся в пламени священного костра к предкам, а потому обречённая неприкаянной вечно скитаться между небом и землёй, томимая одной сладостной мечтой — отомстить виновнику её мук...

Недалеко от избы Любавы Хозроя встретил один из его тайных соглядатаев.

— Всё в порядке, — сообщил он, — русы спят. Все четверо ночуют на сеновале, так что Любава с матерью в избе одни.

Хозрой не терял ни минуты, всё было продумано и рассчитано заранее. Десяток варягов, которым он хорошо заплатил, были готовы на все. Они осторожно перелезли через плетень подворья Любавы, четверо из них с мечами наголо замерли возле дверей сеновала, остальные подкрались к избе. Подперев колом дверь, чтобы нельзя было открыть изнутри, они обложили одну из стен сухим мхом и полили дёгтем. После этого четверо с луками в руках спрятались в кустах напротив окон, а двое остались возле стены. Вот один наклонился над мхом, и в темноте вспыхнул едва заметный огонёк. Он стал быстро разрастаться, и вскоре в воздухе запахло дымом.

Тотчас внутри избы раздался громкий собачий лай, в одном из маленьких окошек мелькнул контур женской фигуры. Спрятавшиеся в кустах варяги натянули тетивы луков, но спустить их не успели. В воздухе просвистели чьи-то стрелы, пущенные неведомо откуда, и все четверо повалились мёртвыми на землю. Двое поджигателей испуганно метнулись от избы к плетню, однако стрелы невидимых стрелков настигли их на полпути. Четверо викингов, затаившихся возле дверей сеновала, бросили мечи и поспешно схватились за луки. Но уже было поздно: они тоже разделили участь товарищей, пережив их лишь на несколько мгновений.

Хитёр и изворотлив был старый хазарин Хозрой, только не учёл, что умом обладали и другие. Сотник Ярослав, поселившись с четырьмя дружинниками у Любавы, шести остальным велел днём отсыпаться в воеводской избе, а с наступлением темноты тайно и бесшумно пробираться через зады подворья к избе девы и не спускать до утра с неё глаз. И всё в эту ночь случилось именно так, как предполагал русский сотник.

Когда Хозрой увидел появившихся на подворье шестерых русичей с самострелами в руках, а с сеновала выскочили ещё четверо с обнажёнными мечами, он понял все.

— Скорей отсюда... — прошипел он притаившемуся рядом в тени плетня челяднику. — Проклятые русы опять перехитрили нас... — и первым бросился в темноту.

Трижды ходили киевляне на приступ и столько же раз откатывались от стен Искоростеня.

Окружённый обширными топкими болотами, прикрытый с единственного опасного места высокой стеной и глубоким, широким рвом, наполненным водой, город был неприступен. Попытаться отвести изо рва воды было бессмысленно — она выступала из самой земли, стоило её копнуть хоть на ладонь глубины. Поджечь стены или башни не удавалось — древляне постоянно поливали их водой. Горящие стрелы, посылаемые в город, чтобы вызвать там пожары, не приносили успеха: крыши домов осаждённых были покрыты густым слоем глины и тоже поливались водой.

От подкопа, который киевляне начали было рыть под стену, отделявшую город от поляны, вскоре пришлось отказаться: напитанная влагой земля каждую минуту грозила обвалом или оползнем, и подземный ход следовало укреплять подпорками и деревянными щитами, что требовало огромной работы и уйму времени.

Однако главной преградой являлись конечно же сами древляне. Такие же славяне, как и поляне, они были отважны и смелы, умны и расчётливы, а их воеводы, участники многих походов и битв, прекрасно знали воинское дело. К тому же, помня о цели, с которой киевляне пришли на их землю, осаждённые в Искоростене были готовы сражаться до последнего.

В один из ненастных вечеров Ольга велела позвать к себе главного воеводу. Откинувшись на спинку кресла, она хмуро смотрела на Ратибора.

— Воевода, я прибыла под Искоростень явить силу Киева, матери городов русских, а покуда являю лишь его слабость. Отчего твои дружины до сей поры не могут взять древлянского града?

— Великая княгиня, дабы взять Искоростень приступом, надо заплатить за это лучшей частью дружины. А я привёл её не для того, чтобы положить мёртвой под стенами. В городе много окрестных смердов и иных беглецов, на каждого древлянского воина приходится три-четыре едока. Мы обложили город со всех сторон, перекрыли к нему все дороги и тайные тропы через болота. Уверен, что не выпадет ещё снег, а в Искоростене уже начнётся голод. Тогда он сам падёт к нашим ногам.

— Я не могу столько ждать, воевода, — решительно произнесла Ольга. — У меня много важных дел и без древлян. Потому готовь дружинников и ратников для последнего приступа.

На лице Ратибора появилось недовольное выражение.

— Русская земля щедра, но главное её богатство — сами русичи. Так неужто ты, великая княгиня, хочешь лишиться лучших из них — своей верной дружины?

— Согласна, воевода, и потому не меньше твоего хочу сберечь жизнь каждого воина. Но, как ты понимаешь, я не могу ждать до зимы, судьба не дала мне лишнего времени. Искоростень надобно взять как можно скорее, дабы погасить костёр смуты в самом начале, не позволив ему разгореться. И заплатить за это нам с тобой нужно самой малой кровью. Я знаю, как достичь этого.

Ратибор недоверчиво посмотрел на Ольгу.

— Как мыслишь сделать это, великая княгиня?

В глазах Ольги мелькнул лукавый огонёк.

— Скоро увидишь, воевода. А сейчас вели отправить в град гонца с вестью, что завтра утром жду в своём шатре древлянских послов. И не о брани, а о мире хочу говорить с ними. — Ольга посмотрела на изумлённое лицо Ратибора, устало опустила на грудь голову. — Посылай гонца, воевода. И сразу же, не мешкая, готовь на приступ дружину...

По ночному лесу медленно двигалась сотня конных викингов. Ехали плотным строем, стремя в стремя, целиком занимая проезжую часть дороги. Их копья и секиры были взяты на изготовку, у многих в руках виднелись луки с положенными на тетивы стрелами. Варяги редко бились в конном строю, их стихия — бой в ладьях на воде или в тесно сомкнутых пеших шеренгах на земле. Лошади служили им обычно для сохранения сил в длительных переходах. Сейчас викинги чутко прислушивались к малейшему лесному шороху, к каждому крику ночной птицы.

В голове отряда ехал сотник, беседовавший с Хозроем в овраге у костра. Передав ярлу свой разговор со Шварцем и его пожелание, сотник получил приказ отправиться к Чёрному болоту, чтобы обезопасить место предстоящей встречи от ненужных глаз и ушей, а также служить надёжной защитой самим её участникам.

Эрик предупредил сотника о том, что с появлением в Полоцке киевского воеводы Микулы отношение к варягам со стороны князя Люта заметно ухудшилось. К тому же минувшей ночью на одном из городских подворий было побито стрелами несколько викингов, в чём ярл опять-таки усматривал козни киевского посланца. Поэтому Эрик советовал сотнику быть в пути как можно осторожней, и тот, будучи на Руси не первый раз и хорошо зная как Микулу, так и храбрость воинов-русов, крепко запомнил предостережение ярла. Вот почему так нетороплив был ход маленького отряда викингов, а сами они в любую минуту были готовы принять бой.

К Чёрному болоту варяги добрались уже под утро, когда ночная тьма начала редеть. От трясины, вдоль которой они двигались, ещё наплывали волны густого тумана, но в них стали образовываться просветы. Лесная дорога, вьющаяся вдоль берега болота, прижалась к нему вплотную. Неожиданно она сузилась до нескольких шагов, и топь подступила к копытам лошадей не только слева, но и справа.

Так викинги ехали непродолжительное время. Но вот дорога снова расширилась, и перед ними открылась широкая, поросшая высокой травой поляна. Точнее, это был небольшой, почти правильной круглой формы полуостров, далеко уходящий вглубь болот и соединённый с лесом тем узким перешейком, который всадники только что миновали.